Книга Наследство хуже пули - Сергей Зверев

– Нет, а что?

– А то, что в этот самый момент вы должны входить в кабинет мистера Малькольма в Вегасе. Ваш доклад должен звучать следующим образом: «Я разыскал русского, передал ему три миллиона долларов, а семь уже перечислены на резервный счет для последующего отмывания и перевода на счет компании». Вместо этого я нахожу вас на берегу Оби в какой-то глуши, где вы в рубище в компании с какими-то факинговыми гангстерами стоите у штурвала факингового корыта и путь собираетесь держать, как мне кажется, не через Атлантику. Поэтому я и тревожусь за вашу голову, Мартенсон.

– О чем они базарят, Адмирал? – рявкнул, не уводя ствола от Вайса, Мурза.

– Закрой рот, – тихо попросил Томсон, удерживая двоих гостей Мартынова от резких движений направленными в них двумя пистолетами.

– Вы в милитаристическом угаре, Вайс, – заметил Мартынов. – Где вы набрали столько железа? Только не говорите, что вас пропустили с ним в «Боинг».

– Мой юный друг воспользовался старыми русскими связями.

– Вот вы спрашиваете, Вайс, все ли у меня с головой в порядке. А все ли в порядке с головой у вас, если вы, вместо того чтобы в этот самый момент находиться в офисе компании в Вегасе, стоите на борту факингового корыта в Шарапе и выясняете с русскими наркоторговцами, у кого крепче прямая кишка.

– Я здесь выполняю свои обязанности, Мартынов.

– А я здесь под прицелом пистолета, на всякий случай! – усмехнулся Андрей.

– Где деньги, Мартенсон? – помедлив, спросил Вайс.

– Это хороший вопрос! Это очень хороший вопрос! Для того чтобы на него ответить, мне придется чуть отмотать назад историю моего нахождения здесь. Несколько недель назад я, как говорят, мчался из Ордынска в направлении Новосибирска и очутился покрытым бензовозом. Потом меня нашли в пяти милях от дороги и в миле от поселка. И с тех пор я ничего не помню! То есть я помню все, что со мной происходило до того момента, как самолет опускался на Москву. Но то, что со мною происходило в России, я, черт вас всех побери, не помню! И опустите ваши пистолеты, у меня давление поднимается при виде этой глупой картины! Все равно стрелять уже не будете!

Вайс чуть побледнел, и щека его дернулась – знакомый Мартынову верный признак того, что у начальника security «Хэммет Старс» начинает портиться настроение.

– Вы, вероятно, полагаете, Мартенсон, что старик Вайс заглотит эту блесну, широко распахнув пасть?

– Я не знаю, насколько широко ты будешь распахивать свою пасть, да только это есть правда, и от нее никуда не деться, – Мартынов размял шею и окинул взглядом картину перед собой. – Давайте стреляйте быстрее, что ли… Я, во всяком случае, у себя на родине коньки откину.

Затаив улыбку в усах, Вайс крикнул в темноту: «Уилки!»

Через минуту послышались еще шаги, и троица ночных гостей заметно заволновалась и затопталась с вытянутыми руками на месте. Кажется, к месту противостояния приближалось подкрепление, и это было не их подкрепление…

Тот, кого назвали именем Уилки, вошел не первым. Чуть задержавшись у низкого входа в рубку, он подтянул к себе и втолкнул внутрь женщину. Мартынову оказалось достаточно бросить на нее взгляд, чтобы узнать в ней ту, за которой он невольно наблюдал из леса. Тогда она сидела на лавочке, плакала, и рядом с ней лежал на лавке серебристый кейс. Сейчас она была в тех же джинсах, той же футболке, но чемоданчика с нею не было.

Он помнил свое восхищение ее фигурой и лицом, которое даже в рыданиях было прекрасно и мило. Сейчас он видел лицо гневное и вынужден был признать, что и это его не портило. Он ни разу не видел, как женщина улыбается, но верил, что это, наверное, восхитительная картина…

Изумившись стечению обстоятельств, Мартынов взглянул в ее глаза, и она встретила этот взгляд с той покорностью, которой доверяются судьбе…

– Что-то она совсем расклеилась, – заметил Уилки, глядя себе под ноги, где лежала женщина. – Чуть что – падает. Мертвого Мартынова увидит – в обморок, живого увидит – туда же.

– Это что за репризы, Вайс? – не скрывая своего недоумения, спросил Андрей. – Вы что, очумели? На кой вы эту девчонку сюда притащили?

Вайс занервничал, хотя виду не подал. Но он слишком долго работал вместе с Мартенсоном, чтобы тот этого не заметил. План с шоковой терапией не удался. Девка рухнула на палубу, русский зэк даже не моргнул глазом. После всего сказанного с экрана телефона такое ледяное спокойствие менеджера «Хэммет Старс» должно выглядеть либо невероятной актерской игрой, благо ставки на кону великие, либо… он действительно ничего не помнит.

Как бы то ни было, руки у всех шестерых порядком подустали, и нужно было либо следовать совету Мартынова – стрелять, либо искать компромисс. Не разглядев до сих пор в глазах стороны противостояния яркого ума, Вайс решил взять роль парламентера на себя.

– Переводите, Томсон… Сейчас мы все опускаем оружие. Если господам нужно в Томск, то пусть так и будет. В силу некоторых обстоятельств, которые начали внезапно открываться передо мной, я вынужден признать, что даже в условиях цейтнота мы никуда не торопимся. Мы все идем одним судном до станции назначения. В Томске господа сходят, мы продолжаем наше путешествие. Если вас устраивает такой вариант, прошу ответить мне.

– Короче, так, придурки, – дав знак Томилину молчать, Мартынов обращался к своим ночным гостям. – Если хотите жить, сядьте и не дергайтесь. Они тоже сядут и тоже не будут дергаться. Вы сойдете в Томске.

Вайс убрал оружие первым. Его примеру последовал Адмирал. Вскоре на палубе пахло не напряжением, а лишь запахом аммиака из судовой аптечки Мартынова.

– Странная у нас компания, – закуривая, заметил Вайс, разглядывая пассажиров теплохода. – Удравший с деньгами русский американец, трое наркокурьеров, русская женщина, два русских уголовника и американский гражданин, радеющий за интересы компании.

Томсон по привычке перевел, и Адмирал поинтересовался, почему Вайс решил, что они – наркокурьеры.

– Мартынов не ошибается, – перевел слова Вайса Томилин.

Два часа в рубке висела тишина, тревожимая лишь урчанием двигателя…

Когда Маша открыла глаза, она увидела вокруг себя темноту, а под головой подушку. Не обращая внимания на запахи, которые никак не могли появиться в ее ордынской квартире, она перевернулась на спину и положила руки на лицо.

Ей приснился ужасный сон. В ее квартиру ворвались двое, увезли – о боже! – на кладбище и разрыли Андрюшину могилу. Потом один из кошмарных гостей стоял над трупом, а она подошла к гробу и заглянула в лицо Андрея… Потом – суета, она ничего не помнит, и вдруг – совершенно отчетливо и ясно – лицо Андрея! Только уже не изувеченное смертью, а живое.

Если возможно такое, чтобы она проснулась не после его смерти, а до нее…

Отвлекшись от размышлений, она вдруг почувствовала, что кровать под ней движется, и движется ритмично, словно ездит на каких-то салазках.