Книга Темногорск - Роман Буревой

«Разве было три волны?» – подивился Юл.

А потом сообразил: первая волна прошла, когда они с Иринкой в саду были.

«Почему Стен меня не предупредил?» – со злостью подумал Юл.

* * *

Чародей вел Иринку за руку, стараясь обходить пятна черной «воды». Бел до самого дома – до стальных неприступных ворот.

И когда стальная калитка закрылась за Иринкой с протяжным металлическим стоном, у Юла похолодело в груди. Захотелось тут же кинуться следом, схватить за руку, позвать.

Но его самого кто-то схватил за руку.

Юл рванулся, но освободиться не сумел. Обернулся. Перед ним стоял Гавриил Черный собственной персоной. Он был, как всегда, элегантен, весь в черном.

– Ну, и как вы объясните свои художества, молодой человек? – насмешливо спросил глава колдовского Синклита.

– Вы о чем? – попробовал потянуть время Юл, понимая, что отнекиваться бесполезно: как повелитель Темных сил Гавриил Черный без особого труда мог засечь «темные заклинания».

– Может быть, сядем ко мне в машину и побазарим? – предложил глава Синклита миролюбиво. – Здесь у ворот господина Сафронова стоять как-то стремно. Еще охрана вывалится, накостыляют.

– Ну, пойдем поговорим, – уступил Юл. – Только о чем нам толковать? О моем вступлении в Синклит? – Мальчишка попытался атаковать первым. Знал, что дерзость иногда спасает.

– А ты наглец! – хмыкнул Гавриил, распахивая перед Юлом дверцу своего черного «мерина». – Толковать мы с тобой, Юлий Александрович, будем о твоем поведении. О том, что применяешь заклинание изгнания воды, не имея на то права.

– Исключительно как средство самообороны! – выпалил Юл.

– Пустая отговорка! Роман Васильевич не должен был тебя в подобные тайны посвящать, так что главная вина на нем, – назидательным тоном поведал Гавриил. – Но с другой стороны… – глава Синклита сделал паузу, – у тебя неплохо вроде бы получается.

– Вы серьезно? – Юл опешил: он ожидал разноса и угроз, но никак не похвалы.

– Ты, Юлий Александрович, вполне сформировавшийся чародей, и твоя шутка насчет вступления в Синклит может превратиться в самое обычное заявление. – В тоне Гавриила не было и тени насмешки. Но и искренности не было.

– И что же мне делать? – спросил Юл дрогнувшим голосом.

– Как что? Подавать заявление на вступление.

У мальчишки вспотели ладони.

– Могу практику собственную открыть? – спросил зачем-то Юл.

Гавриил рассмеялся. Странно как-то. Ненатурально? Зло? Юл не мог подобрать нужное определение. Он ощутил неловкость и не сразу сообразил, что это неловкость самого Гавриила. Глава Синклита хитрил. Чего-то хотел от мальчишки. А вот чего именно…

– Ну, о практике тебе, пожалуй, еще рано думать. Но выполнять отдельные поручения Синклита – на это ты уже способен.

– Какие поручения? – Юл насторожился. Он все сильнее ощущал тревогу Гавриила, несмотря на прочный (наипрочнейший даже) колдовской заслон.

– Личные поручения главы Синклита, – произнес Гавриил, чеканя каждое слово. – Заодно будешь брать у меня уроки. Бесплатно.

– Но Роман Васильевич наверняка будет против, – неуверенно заметил юный чародей. Что-то ему не понравилось в предложении Гавриила. Но что именно – он пока понять не мог.

– Разве тебе это не до звезды?

«Он меня перекупает! О, Вода-Царица! Гавриил хочет меня перетянуть к себе! Взять в ученики… Точняк! Неужели я обладаю такой силой?! Ого!»

Юл почувствовал прилив непомерной гордости. Из-за него соперничают два самых знаменитых колдуна Темногорска!

– Только ты одно учти, парень! Роман Васильевич – сильный колдун, но, как все колдуны, – ревнивый. Он ни в ком превосходства не потерпит. А твое превосходство он чует, только делает вид, что ты ниже. Не сумеешь дар отстоять – навеки слабым колдунишкой останешься. А у тебя дар невиданный, уж ты мне поверь.

– Да ладно вам… – смущенно пробормотал Юл, чувствуя, как краска заливает щеки. Он понимал, что Гавриил ему беззастенчиво льстит, но не мог устоять. Не мог, хоть тресни.

«Правду говорит Гавриил, я – сильнее Романа», – пронеслась в мозгу сладостная мысль и все внутри согрела приятным теплом осознания своего превосходства.

– Короче, мы, колдуны, – мерзкое племя, – продолжал рассуждать Гавриил. – Потому очень важно молодняку силу свою самобытную уберечь от чужого влияния. Врубаешься?

– А то!

– Роман Васильевич тебя за нос водит. Чуть-чуть там откроет, здесь покажет. Но к главному не допускает. Силы твоей боится. Потому будет тебя на привязи держать все время. Время упустишь – не наверстаешь.

Юл передернулся:

– А ведь правда: у нас с ним все время как будто связь. Я его слышу, чувствую, и он меня – тоже. Он что, волю мою подчинил? – У мальчишки дрогнул голос.

– Нет, тут сложнее, – покачал головой Гавриил. – Мне кое-что известно о свойствах водной нити, потому как Темные силы ко всем стихиям причастны. Так вот, я думаю, когда Роман Васильевич ожерелье твое создавал, он власть свою в водную нить заложил. Смекаешь? – подмигнул глава Синклита мальчишке, как старому приятелю.

Юлу показалось, что его ударили под дых. Он готов был закричать, но не закричал – превозмог боль. Стиснул зубы. Так ожерелье не дар никакой! Ошейник! Подлянка!

Он же знал это с самого начала! Знал! Он еще тогда в Пустосвятове хотел отказаться, да не сумел!

Мальчишка дернул дверцу машины, та не подалась.

– Не надо ломать, – строго сказал Гавриил. – Машина дорогая.

– Откройте дверь, я выйду, – попросил Юл. Ему не хватало воздуха.

Гавриил не стал спорить. Замок открылся. Юл вырвался из машины, как из клетки.

– Ненавижу! – бежал он, выкрикивая. – Ненавижу! Ненавижу!

Если ненависть – блевотина души, то его сейчас рвало фонтаном.

* * *

Весь день в субботу Аглая Всевидящая провела в офисе строительной фирмы. Составляли контракт: обломки и мусор вывезти, забор новый поставить, хоромы построить. Аглая ругалась и спорила до хрипоты, но подрядчики ни за что не хотели снижать цену. Обещанных Синклитом денег явно не хватало.

– Но мы же с вами все обговорили на той неделе! Вы же обещали мне!

– Лес подорожал. И цемент. И расценки, – отвечал, глядя мимо Аглаи в пространство, Петр Петрович и постукивал по тоненькой пластиковой папочке карандашиком. – Вы же сами понимаете: инфляция.

Аглая вернулась в гостиницу поздно вечером голодная и злая, с ясным сознанием того, что ее обокрали дважды: в первый раз – когда назначили заоблачную цену за строительство, во второй – когда лишили клиентов на весь день, а значит, и законного заработка.