Книга Амнезия - Светлана Чехонадская

– Кто она? – У Марины вдруг пересохло в горле. Она присела на подлокотник кресла, приложила руку к виску. – Почему мне об этом не сказали сразу?

– Полиция нашла труп только недавно, и нельзя было с ходу определить, кто эта женщина. Провели экспертизу по зубам. Оказалось, это ваша мать, она уже несколько лет наблюдалась у местного стоматолога. Да, это точно она. В принципе, ваша мать могла сама не рассчитать дозу, но там обнаружили еще кое-что. Последняя газета, которая была в доме, датирована двадцать восьмым апреля. Еще был заказан обед из соседнего ресторана. Тоже двадцать восьмого. Двадцать седьмого апреля ей последний раз доставили молочные продукты – на них стояли печати с датой выпуска. А вот тридцатого привезли питьевую воду, но она не открыла, и ее телефон не отвечал. Это странно, так как в доме уже не было воды, а ту, что течет из-под крана, местные жители не пьют. В общем, скорее всего, ваша мать умерла двадцать восьмого или двадцать девятого апреля. Двадцать восьмого вечером у нее были гости. Этому есть свидетели. Гости были из России – они разговаривали по-русски. Сейчас проверяются рейсы за те дни. В общем, это могло быть подстроено.

– А что, у нее редко бывали гости?

– Русские вообще не бывали. Никто. Ее второй муж давно живет в США. Он не выезжал оттуда последние семь месяцев, это абсолютно точно. Ваша мать общалась только с испанцами – работниками сферы услуг, так скажем. Шприц от героина лежал в комнате рядом с трупом. На нем есть отпечаток ее пальца, но это не тот палец, вот что интересно.

– Как это не тот?

– Это палец той руки, в которую был сделан укол. Вы можете себе представить, как это осуществить? Проще укусить локоть. Других отпечатков на шприце нет, зато есть следы особой пыли, которую оставляют резиновые изделия, например, одноразовые перчатки. Короче, они склоняются к тому, что вашей матери был сделан укол. И этот человек был в перчатках. Он же потом оставил ее отпечаток на шприце, но перепутал руку.

– Подождите, – сказала Марина. – Она не сопротивлялась?

– Нет. В доме нашли еще кокаин, так что в момент укола она могла быть под кайфом. Но даже под кайфом она вряд ли позволила бы чужому человеку тыкать себе шприцем в вену. Тем более что вены у нее были неплохие – можно сказать, что она пока не увлекалась героином настолько, чтобы забыть обо всем ради дозы.

– А может, это был продавец героина? Или какой-нибудь любовник-наркоман? Когда понял, что она умерла, испугался и инсценировал самоубийство.

– Он его инсценировал уже в момент укола. Он был в перчатках. Не обманывайте себя, Марина Михайловна. Вашу мать убил какой-то близкий знакомый. И на вас покушался знакомый, ведь вы смело вышли на задний двор дискотеки. История не закончена.

– Не понимаю… – тихо сказала она. – Его цель извести целый род? Но моя мать не относилась к семье Королевых. Никак! Она была, скорее, врагом. Уж логичнее было убить меня, пока я лежала в коме… Может, ее муж нанял кого-то, чтобы завладеть этим домом? Разве трудно найти в Америке русского бандита?

– Он не унаследовал дом. Дом унаследовали вы. Он, собственно, вам и принадлежал – ваша мать оформила дарственную много лет назад. Ее адвокат вчера связался с Крючковым. Если бы не ваше железное алиби, вы – лучшая кандидатура для полиции… – Охранник покраснел, произнеся эти слова. Видимо, понял, что его шутка неуместна. Она хотела сказать ему об этом, но тут зазвонил телефон.

Марина привстала с подлокотника, потянулась к столику, подняла трубку – охранник смотрел на нее задумчиво и огорченно.

– Да, – сказала она.

– Думаешь, ты в безопасности? – прошипел ей в ухо странный голос: то ли мужской, то ли женский.

– Вы кто? Вы куда звоните?

– Я тебе звоню! Думаешь, денежки тебя защитят? Я все равно узнаю правду! Я убью тебя!

Уже потом она поняла, что голос был очень тихий. Когда этот человек бросил трубку, первый же гудок так ударил в ухо, что Марина покачнулась – стены закружились вокруг нее, окно надвинулось, откуда-то сверху прыгнул охранник, потом все опрокинулось, потемнело…

Через час – после отъезда «скорой» – она уже спала. Ей снились отец с фотографии и мать с фотографии. Два незнакомых ей человека смотрели друг на друга и улыбались. Она спала и понимала во сне, что они встретились на том свете – что это их первая встреча, и на этой своей первой встрече они вспоминают первую встречу на земле… И вот уже волшебным образом, доступным только спящим, она видит и ту первую встречу. Симпатичная стройная девушка смотрит в глаза симпатичному стройному парню. Они едут в автобусе: он сидит, а она стоит. Он сразу же встает, чтобы уступить ей место, и улыбается…

Они оба очень хорошие, но над ними уже хмурится небо перемен.

Впрочем, никто не знает, что могут вспомнить о себе люди, увидевшие друг друга после смерти, – и что вообще могут вспомнить о себе люди…

13

Список, который секретарша положила на стол Ивану Григорьевичу, оказался неожиданно длинным. А ведь он был готов и к тому, что списка вообще не будет. Ну, может, только старик-садовник случайно забрел в коридор отдельного корпуса, а охранник его пропустил.

Строго говоря, злоумышленник, подбросивший старую газету, мог проникнуть в кабинет главврача и через окно. Иван Григорьевич только сейчас понял, что нужно было просмотреть камеры с будок охраны, – чем черт не шутит, могло что-то остаться. Сейчас-то поздно. Пленки затираются почти каждый день.

Правда, увидь он на записи человека, залезающего к нему в окно, как бы он воспользовался этой информацией? Ну, пусть даже он узнал бы этого человека. И что?

Бумага, которую принесла секретарша, сделала ненужными записи с камер. Там и без камер было немало фамилий.

Секретарша внесла весь персонал, за исключением старика-садовника и четырех будочных охранников – они в Маринино крыло никогда не заходят. Но Иван Григорьевич не стал бы их исключать: они могли влезть в окно. Эти люди появились одновременно с ним, более того, всех охранников, включая пятого, вооруженного, Иван Григорьевич нанимал лично, по рекомендациям знакомых. Старик-садовник – тоже его человек. Им всем не очень интересна информация в газете. Но, в принципе, они имели возможность подбросить газету.

Марина очнулась пятнадцатого мая, газету он обнаружил двадцать третьего. Между двумя событиями – самая обычная неделя. И только один день не был похож на другие – двадцать второе мая. В этот день в клинике побывало сразу несколько посторонних, и все они могли зайти в кабинет главного врача.

– Да у меня тут проходной двор! – воскликнул Иван Григорьевич. – Вы что, с ума сошли, что ли?!

– Ну, деньги же у вас не хранятся, наркотиков тоже нет. При Сергееве у охранника даже пистолета не было.

– А ты откуда знаешь?

– Так я же бумаги на оформление в лицензионно-разрешительный отдел возила, помните? До нас у клиники не было разрешения на оружие.