Книга Фантом памяти - Александра Маринина

Наше знакомство началось с моего опрометчивого возгласа,случайно совпавшего с брошенным на проходящего по бортику бассейна пожилогочеловека взглядом:

- Какая вода теплая!

Он тут же остановился и вперил в меня небольшие серыеглазки, уютно устроившиеся между старческими складочками на лице.

- Молодой человек... не имею чести знать вашегоимени...

- Андрей.

- Очень приятно. Павел Петрович, - представился он. -Вам кажется, что я в костюме от Сен-Лорана?

Вопрос показался мне более чем странным, и я даже ненашелся, как ответить, чтобы получилось в том же стиле. Просто я в тот моментстиля еще не понял.

- Да нет, - простодушно брякнул я, - по-моему, вы в плавках.

- И как вам кажется, мои плавки мокрые или сухие? -Только тут до меня дошло, что идет некая игра, и мне стало интересно и весело.Но я решил пока не выпендриваться, все-таки пожилой человек...

- По-моему, мокрые, - честно сказал я, - с них вода капает.

- Совершенно верно, - Павел Петрович назидательноподнял палец. Из чего можно сделать вывод, что я уже плавал и имел возможностьлично ощутить, какова температура воды в бассейне. Так зачем же вы мне этосообщаете? Для чего вы тратите слова на то, чтобы проинформировать меня офакте, который мне заведомо известен?

В первый момент я собрался было огрызнуться, дескать, с чегоон взял, что я собирался ему что-то сообщать, да я просто сам с собой вслухговорил, и произнес-то я всего три слова, пусть и ненужных, на его взгляд, а онв ответ сколько слов потратил, дабы разъяснить мне мою тупость? Но чистодетский порыв удалось вовремя усмирить, и слава богу. Дядька показался мнезабавным, и я решил продолжить игру.

- Согласен с вами, вы совершенно правы, - мне не совсемудалось справиться с эмоциями, и хоть я и старался подпустить в голос побольшераскаяния, все равно наружу выперло лукавство. А Павел Петрович, не будь дурак,это сей же момент заметил и не замедлил отреагировать:

- Не лгите, молодой человек. Если бы вы были согласнысо мной, то постарались бы сделать выводы из только что преподнесенного вамурока и следить за своей речью, а вы снова допустили ошибку, потратили лишниеслова. "Согласен с вами" - вполне достаточно, вторая часть фразы быласовершенно излишней.

Он спустился по лесенке в воду, продолжая читать мне лекциюоб экономном и бережном отношении к словам, и мы медленно поплыли рядышком. Кконцу первого сеанса плавания я уже знал, что Павел Петрович страдает болями вспине, находится в клинике уже два месяца, а лечение оплачивает егосостоятельная дочь - бизнес-леди. С того дня проводимый в бассейне часпревратился для меня в неиссякаемый источник развлечений. Павел Петрович вещал,а я слушал, наслаждался и запоминал, чтобы по возвращении в палату записатьнаиболее яркие его высказывания.

Вторым человеком, который оказался мне симпатичен средибольничной публики, стала молодая женщина по имени Елена. Ну, во-первых, онабыла очень красивой. Конечно, дожив почти до сорока шести лет, я стал понимать,что понятие красоты весьма и весьма относительно и кто-то готов заплатитьмиллион долларов за обладание Клаудией Шиффер, а кто-то пройдет мимо нее и дажене обернется, поэтому, когда я говорю о том, что какая-то женщина красива, яимею в виду, что лично для меня, в моих глазах она обладает несомненной внешнейпривлекательностью. Хотя вкус у меня, как утверждают очевидцы, весьмаспецифический, как человек с художественным вкусом, я способен оценитьизящество форм хрупкой блондинки или огненную грацию гибкой брюнетки, но какмужика меня всегда привлекали представительницы того типа, который я сам длясебя называл "славянско-деревенским": рослые круто-бедрые женщины снебольшой грудью, стройными сильными ногами, мягкими лицами и волосамитемно-русыми или каштановыми. И желательно с небольшим избыточным весом, дабымне не чувствовать себя рядом с ними огромным и толстым. Кто-то из знакомыхмужиков однажды пошутил, что во мне силен инстинкт самца-производителя, потомучто широкие бедра у женщины - это залог легких родов без риска травмы умладенца, а маленькая грудь, как правило, дает больше молока, чем пышная. Незнаю, может, он и прав, я как-то не задумывался над тем, почему мне нравитсяименно этот женский тип. К нему, кстати, относятся обе мои жены, и первая, ивторая, а также основная масса тех, с кем я крутил романы.

Елена была тихой и какой-то забитой. В отличие от ПавлаПетровича, который воспринимал меня просто как некоего Андрея, попавшего вавтомобильную аварию, она сразу узнала писателя Корина, и порой я ловил на себеее взгляд, в котором явно просматривалось обожание и восхищение. Но вразговорах она ничего такого себе не позволяла, просто в первый же деньпопросила разрешения взять автограф и принесла на подпись все мои книги. Все доединой. Сказала, что я ее любимый писатель и она, ложась в больницу, взяла ссобой любимые романы. Конечно, я был растроган до глубины души и постарался длякаждого автографа найти теплые, недежурные слова.

Общаться с Еленой было легко, она словно бы каким-тоневероятным чутьем угадывала темы, которые я обсуждал с удовольствием, и темы,которые были мне неприятны. Кроме того, она, в отличие от всех остальных, нераздражалась от бесконечных поучений Павла Петровича и, казалось, получала отразговоров с ним не меньшее наслаждение, чем я. Впервые она появилась вбассейне три дня назад, и к сегодняшнему дню мы втроем составили маленькийколлектив, не только вместе плавая, но и гуляя в парке, и занимая один стол встоловой. Меня все время подмывало спросить, чем Елена больна, но что-то меняудерживало, а сама она молчала. Однако если исходить из того, что она лежала втом же отделении, что и я, то есть в неврологии, то кое-какие предположенияможно было строить, особенно учитывая ее поведение. Какая-то она была робкая,напуганная, что ли. В бассейне, например, никогда первой не подходила ко мне,терпеливо ждала, когда я сам ее замечу и поздороваюсь. Не проявляла инициативыв плане прогулок, просто соглашалась на мои или Павла Петровича предложения. Идаже когда общительный и разговорчивый, постоянно нуждающийся в слушателяхПавел Петрович стал уговаривать меня занять вместе с ним и Еленой один стол вобщей столовой, Елена хранила молчание, ничем не выдавая своих желаний, так чтоя до конца и не понял, хотела ли она, чтобы мы трижды в день встречались еще иза трапезой, не хотела ли или ей это было абсолютно безразлично.

Мысленно я называл их обоих "мой букет", ибо ПавелПетрович напоминал мне высохший колючий чертополох, а Елена была похожа намимозу, такая же нежная и боязливая, готовая увянуть от малейшего неосторожногоприкосновения. Сегодня половина букетика уже мокла в воде, когда я появился вбассейне после занятий на тренажерах. Половина - потому что я заметил толькоЕлену, жавшуюся в углу бассейна и тихонько перебиравшую ногами в воде. Бравогоблюстителя чистоты речи нигде видно не было. Бросив полотенце и махровый халатна пластмассовое креслице, я скинул резиновые шлепанцы, нырнул в воду и подплылк мимозе, одновременно думая о том, что же должно случиться в жизни молодойженщины, если при таком роскошном теле и привлекательном лице она производитвпечатление хилого, жалкого, сломанного цветка.