Книга Клиника одной взятки - Мария Воронова

– Я вообще не хотела, чтобы вы узнали, – буркнула Вика.

Балахонову они позвонили! Только почему, интересно, он вчера об этом и словом не обмолвился?

Вику всегда забавлял парадокс: вроде бы родители никогда не вмешивались в ее личную жизнь, вроде бы предоставляли ей полную свободу в поступках, но непостижимым образом оказывались чуть ли не в дружбе со всем Викиным окружением.

Она включила телевизор, круглосуточный канал новостей. Там любое событие мусолят по десять раз, а уж сенсацию о враче, попавшемся на грошовой взятке, обязательно повторят.

Пока рассказывали о международных событиях.

Папа, поджав губы, сел на край дивана. Он не одобрял роскоши, в которой живет его дочь.

– Алексей Михайлович убежден, что ты ни в чем не виновата, – сказала мама, обнимая Вику. – Он заверил нас, что ты никогда не брала денег с больных, и не понимает, откуда взялось это нелепое обвинение.

– Я тоже ничего не понимаю! – взвилась Вика. – Ни с того ни с сего заруливает эта тетка в ординаторскую, сует мне деньги в карман, и тут же появляются люди в черном!

– Вот, смотри. – Папа показал на экран.

Короткий сюжет, минуты на полторы. Показали, как растерянная Вика выходит из больницы в сопровождении оперативников и садится с ними в машину. Ее фамилии не назвали, просто сказали, что врач такой-то больницы изобличена в попытке получения взятки. Особую пикантность, добавил голос за кадром, ситуации придает то обстоятельство, что эта девушка является родственницей видного чиновника из Санкт-Петербурга.

Как же она была шокирована вчера, что не заметила журналистов! Хотя бы постаралась спрятать лицо.

Папа зло щелкнул пультом.

– Изобличена! Нельзя так говорить, пока вина не доказана.

– Она и не будет доказана! – с фальшивой убежденностью воскликнула Вика. Каким бы она ни видела свое будущее, родителей надо убедить, что все хорошо. – Эта тетка, слава богу, включила диктофон, и там прекрасно записалось, как я отказываюсь от денег.

– Доченька, скажи правду, ты точно не виновата? Сейчас ведь многие врачи берут, мы подумали, вдруг ты тоже не устояла? Раз это теперь в порядке вещей? Скажи нам все как есть. Мы же твои родители и никогда тебя не оставим.

– Я ни в чем не виновата, – глухо повторила Вика.

– Это самое главное. Мы тебе верим. Даже если тебя осудят, для нас это не будет иметь никакого значения. – Папа, обычно скупой на ласку, погладил ее по голове.

Вика порывисто обняла его, спрятала лицо у него на груди. По крайней мере два человека на свете всегда на ее стороне, значит, нечего впадать в отчаяние.

Вдруг вспомнился давний разговор с отцом.

«Ты уже взрослая, – говорил он. – Мы с мамой уже не можем контролировать все твои поступки. Может быть, тебе захочется сделать что-то втайне от нас. Что-то скрыть или обмануть нас. Ты девочка умная, и мы не сможем вывести тебя на чистую воду, тут я сразу признаю наше поражение. Но прежде чем решаться на такие поступки, подумай, почему ты хочешь утаить их от нас. Боишься, что накажем, или будем ругать, или просто подумаем о тебе плохо? Я не хочу повторять коронной фразы многих родителей: „Мы лучше знаем, что тебе нужно“. Наоборот, мы убеждены, что ты сама должна научиться принимать решения. Дело в другом. Ты же веришь, что мы с мамой хотим тебе только добра? Ты понимаешь, что главная цель нашей жизни – чтобы ты была счастлива? Поэтому пойми, что мы будем огорчены только теми твоими поступками, которые будут угрожать твоему счастью. Так что если ты чувствуешь, что хочешь скрыть от нас какое-нибудь дело, подумай – а стоит ли его делать? Не обернется ли оно во вред тебе?»

Вика тогда засмеялась: «Папа, а если мне для счастья надо будет убить или украсть, ты на меня не рассердишься, так, что ли?»

Отец удивленно посмотрел на нее: «Я думал, ты понимаешь, что счастливым может быть только человек с чистой совестью. Если она у него есть, конечно. У тебя она есть, и я твердо убежден, что ты не станешь ни убивать, ни грабить, ни лгать, ни предавать. Иначе ты не будешь счастливой. Какой угодно будешь – богатой, успешной, но счастливой не станешь никогда».

* * *

Мама вызвалась пожить у нее, но отец справедливо заметил, что Вика – мужняя жена и Андрей должен делить с ней горе, а мама только помешает супругам.

– Мы будем приезжать к тебе чаще, чем обычно, – сказал он. – Хочешь, завтра?

– Хочу.

– Сегодня не будем ничего обсуждать, а завтра немного отойдем, и нужно попробовать разобраться в этом деле. Оно очень странное, Вика.

– Ты думаешь, я что-то недоговариваю?

– Мы уже решили, что ты сказала правду, – отрезал отец. – Для того чтобы сомневаться в собственной дочери, мне нужны основания посерьезнее, чем сфабрикованное уголовное дело. То, что оно сфабриковано, видно невооруженным глазом, и я хочу понять, почему оно возникло. Здесь явно есть какие-то подводные течения, какие-то обстоятельства, которых ты, Вика, не знаешь.

– Папа! Я никогда этой тетке не переходила дорогу, мстить мне у нее нет оснований! Я думаю, все гораздо проще: я побоялась не справиться с ее венами, перестраховалась, послала ее в Питер. Там заломили цену, тетка возмутилась, пошла, может быть, в питерскую прокуратуру, ее там слушать не стали. Но отомстить врачам хочется. Она решила – все они одно племя, уроды в белых халатах, какая разница, этот или другой. Главное – не держать в себе обиду, а если под раздачу попадет совершенно невиновный человек, ничего страшного.

Мама вздохнула:

– Лишний раз подтверждается поговорка: «Не хочешь себе зла, не делай другому добра». Вырезала бы ей вены, как умеешь, ничего не было бы.

Родители провели у нее все утро, мама приготовила обед, а отец поработал в саду. «Ничего не меняется, – вздохнула Вика, проводив их на станцию. – Искреннее сочувствие, советы, ненавязчивые нравоучения. Все, что угодно, кроме реальной помощи. Хоть бы для приличия спросили: “Может, дать следователю взятку?”» Вика подозревала – даже если ее поведут на расстрел, родители и тут не отступят от своих моральных принципов.

Позвонил владелец «Гиппократа», сказал, чтобы Вика не трудилась выходить на прием. Объясняться с ним она сочла для себя унизительным.

– Можешь не рассчитывать, что я вернусь к тебе, когда дело прекратят! – Она повесила трубку.

В сущности, она почти ничего не потеряет, владелец клиники платил ей очень мало, эта работа нужна была Вике главным образом для того, чтобы находить клиентов на операцию.

От Андрея по-прежнему не было известий, и это становилось по-настоящему тревожным. Вика, активная натура, никогда не выносила бездеятельного ожидания, а уж в нынешней ситуации…

Минуту поколебавшись, она села за руль. Мало ли почему не откликаются телефоны мужа? Забыл зарядить, или машина сломалась, и он весь день провел в метро, а там плохая связь… Нужно поехать и все выяснить. Кроме того, вождение всегда ее успокаивало.