Книга Поля доброй охоты - Александр Прозоров

И тут его словно ударило током.

«Река жизни! Проклятие, чего же я лежу?!»

Забыв о непогоде, Олег вскочил, скрутил вещи, запихал в сумки, пристегнул и прыгнул в седло.

Глаза змеи

Когда Середин влетел в кабинет председателя клуба, громко захлопнув за собой дверь, Ворон недовольно передернул плечами, поднял со стола пульт и выключил телевизор, где показывали футбол.

– Экий ты неугомонный, чадо! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет. Ну что ты опять подпрыгиваешь на месте, точно щенок под колбаской? Сказывай. Десять лет терпел, уж вынесу тебя и еще маненько.

– Я разгадал загадку, Ливон Ратмирович! – с готовностью выпалил Олег. – Река Жизни! Это не образ, это настоящая река, из Словенских ключей начинается. Двенадцать заколдованных источников, родник Силы, родник Любви, родник Богатства, родник Здоровья и все остальные сливаются вместе в один поток, который так, рекой Жизни, и называется. Если проплыть против вод реки Жизни, можно вернуться назад – так гласит древняя мудрость волхвов!

Учитель откинулся на спинку кресла и сложил ладони на груди, ожидая продолжения.

– Чтобы река приняла меня и вернула своей чародейской силой в минувший мир, нужно просить помощи у Триглавы, прародительницы жизни и охранительницы всего сущего. Священное животное – конь, из него потребуется свечи ставить, а сам обряд на круге коловоротном проводить. В ночи, пока стражи мира и справедливости спят, а духи бесовские пошалить не откажутся. Так просто в прошлое, конечно, не попасть, якорек понадобится, который линией непрерывной из того времени тянется. За него, как за ниточку, в годы изначальные себя и протащу. Якорек найти несложно. Там крепость древняя над ключами осталась, камнями из ее стен и воспользуюсь… Вот… – наконец перевел дух Олег.

– Все-таки я глуп, чадо, – с грустью произнес старый колдун. – То ли учил тебя плохо, то ли не понял, что ты до дел самостоятельных еще не дорос. Хорошо хоть ты посоветоваться со мной догадался.

– А что не так, Ратмирович? – От такой отповеди азарт ведуна тут же погас.

– Первое, – загнул мизинец Ворон. – В нашем деле от материи мертвой пользы нет, токмо от живой. Не годятся камни крепостные для твоего «якоря», не станут они тебе помогать. Живую метку из нужного прошлого ищи. Второе. «Якорь» свой ты выбрал абы как, наугад. А камням-то, может, и не одна тыща лет, а все сто. Вот туда, за сто тыщ зим, они бы тебя и утащили. Посему не просто живая метка тебе нужна, а аккурат из года потребного, в который стремишься. И третье. Не позаботился ты о том, чтобы здесь, в этом мире и в этом году, «якорь» оставить. А без него назад выбраться у тебя не выйдет.

– А надо? – взглянул на него Олег. – Что я здесь забыл? Телефоны? Радиомаячки? Футбол? Мне все это не интересно. Я здесь чужой.

– Ви-ижу… Насквозь тебя вижу, чадо наивное и малолетнее, – погрозил ему пальцем Ворон. – Не ведьму ты рвешься укротить, не о людях смертных беспокоишься, а о богине хладоносной с камнем вместо сердца и пламенем вместо губ помышляешь. Ее снова увидеть жаждешь. Ее узреть, ее голос услышать, ее запах ощутить… Молчишь?

Олег пожал плечами, не видя смысла оправдываться. Раз уж судьба назначила ему снова вернуться в привычный мир… то почему бы и не воспользоваться случаем для маленькой радости? Ведь в двадцать первом веке от прекрасной Мары не осталось даже воспоминаний.

– А подумал ты о том, что случается с богами, если им перестают молиться? – спросил Ворон.

– Они теряют силу, – заученно ответил Середин.

– И кем становятся?

Сердце молодого человека стукнуло еще несколько раз – и остановилось.

– Она превратится в женщину? – одними губами произнес Олег. А потом сердце словно сорвалось с места, и молодого человека бросило в жар. – В обычную женщину?! Которую можно целовать, обнимать, носить на руках? Да?!

– Ну, я не уверен… – начал было Ворон, но Середин его недослушал, дотянулся через стол, крепко обнял и поцеловал.

– Ратмирыч!!! Родной!

– Фу ты, вот и помогай таким! – Отпихнув ученика, колдун брезгливо отер лицо. – Всего обслюнявил… Стой, куда рванул?!

– Свечи делать! – оглянулся в дверях Олег.

– Вот ведь чувырло непоседливое… – хлопнул ладонью по столу Ворон. – Слушай сюда! В свечи сало рожаницы добавь, она в прошлом возникнуть поможет. И здесь якорек тоже с рожаницей оставляй! И не просто какой попало, а прочный, надежный, чтобы мог супротив любого сопротивления тебя из древности обратно сюда поднять. К душе живой привяжись! Такой, каковая истинно опорой стать способна, а не просто шаляй-валяй. А то не она тебя, а ты ее утянешь!

– Ага! – кивнул молодой человек.

– Чего киваешь? Ты меня хоть слышишь или в мечтания свои упорхнул? Ладно, ступай, с тобой ныне беседовать смысла нет. Про второй якорь не забудь, про живой и из нужного года!

Теперь Середин остановился сам.

– Где же я возьму живое существо, которое родилось тысячу лет назад? Да еще и в нужный год!

– Кабы все просто, колдунами бы все, кто ни попадя, становились, чадо. А нас раз-два и обчелся, – развел руками Ворон. – Думай.

– А я знаю! – осенило Середина. – Зачарованный лес – он ведь живой. И появился, когда ведьма вошла в его плоть. Так вот ее саму я в качестве первого «якоря» и использую. Смотаюсь туда еще раз да на краю ее владений чего-нибудь и урву.

– Да? – Ливон Ратмирович откинулся на спинку кресла, подумал и кивнул: – Пожалуй, должно получиться. Молодец, все-таки я в тебе не ошибся. А раз ты молодец, то и я тем более. Так что достань мне из холодильника баночку пива. Я его честно заслужил.

Олег закрыл дверь, сходил к холодильнику, достал бело-зеленую банку, поставил на стол.

– Скажи, учитель, а это получится? Если я ее схвачу и перенесусь сюда? Помнится, когда я руку Маре поцеловал, губы так заледенели, что отнялись начисто, до самого возвращения их не чувствовал. Если же я ее крепко обниму да еще к себе прижму, так это… Сосулькой с глазами не окажусь? Я успею это сделать или погибну?

– О-о, чадо, я вижу, в твой разорванный любовным недугом разум наконец-то стали забредать здравые мысли, – ухмыльнулся старик. – Все же плотская страсть – самое страшное сумасшествие, какое только придумали для смертных великие боги. Жизнью, богатством и совестью жертвуют ради нее только так.

– Я не торгую совестью, учитель, – нахмурился Середин.

– Платить жизнью за мимолетное прикосновение – это тоже сильно, чадо. Руку Маре поцеловал! Как ты вообще после этого жив остался, ума не приложу… – Колдун с хлопком открыл банку, опрокинул ее над головой. – И каким местом при сем поступке думал?

– Так я смогу это сделать, Ратмирович? – снова спросил Олег. – Может быть, нужно что-то приготовить? Ну, перчатки там какие заговоренные или крапивные, или иную хитрость знать надобно?