Книга Убийство арабских ночей - Джон Диксон Карр

– Ага, – тем же самым хриплым голосом повторил Батлер и повел плечами под мундиром. – А предположим, я не пойду?

– Вы не обязаны никуда идти, – холодно бросил Холмс. – И если я позвоню адвокату мистера Уэйда…

– Решать мистеру Батлеру, – сказал я, – но все же, думаю, ему стоит пойти, и я готов рискнуть нарваться на неприятности от вашего адвоката. Кроме того, – посмотрел я на Холмса и Джерри Уэйда, – попрошу и вас, джентльмены, проследовать с нами. – Вольер опять разразился криками. – Да послушайте же вы, молодые идиоты, черт бы вас побрал! Помолчите и послушайте меня. Я могу всех вас доставить в участок и задержать там, но к чему вам излишние неприятности? Да вы из чистого любопытства должны оказать нам всемерное содействие; а если откажетесь, то власти будут разговаривать с вами куда серьезнее – не говоря уж о том, что вы услышите от старого мистера Уэйда.

Старика я упомянул очень к месту. Холмс заткнулся, взъерошил волосы и с серьезным видом кивнул. Джерри Уэйд, мрачно задумавшись, извлек из губной гармоники пару тактов мелодии «Он чертовски хороший парень». Батлер, продолжая вытирать рукавом взмокший лоб, издал смешок. Похоже, он был обуян зловещей радостью, предвкушая умственную дуэль. Выражение его застывших светло-серых глаз было достаточно многообещающим, хотя вел он себя вполне корректно.

– Вы правы, старина, – согласился он. – Понятия не имею, что там за убийство и почему это я вдруг вам спешно понадобился. Но я тихо и спокойно проследую с вами, если кто-нибудь ссудит мне мелочь для такси. Водитель все еще ждет внизу, а портье нет на месте, так что расплатиться некому…

– Ринки! – заорала девица. – Неужели ты не понимаешь, что он допросит водителя? Неужто до тебя не доходит, почему он хочет отвести тебя вниз?

– И это все? – отмахнулся Батлер. – Я и сам хочу, чтобы он допросил водителя; может, он еще и расплатится за меня. Эй, кто даст мне быстренько хлебнуть перед уходом?

– Мы все пойдем, – воодушевившись, словно его пригласили на вечеринку, сообщил Бакстер. – Мы все пойдем и выступим единым фронтом.

Я не без труда остановил их; мне не нужны были ни Бакстер, ни девица, и я уже начал злиться. Мои трое подопечных (Батлер напялил шлем и успел пропустить хорошую порцию спиртного) прошли вперед. В молчании мы спустились вниз, посматривая друг на друга с тем откровенным интересом, который присущ людям, стиснутым в лифте лицом к лицу. Таксист – жутковатая личность с сутулой спиной и красным носом – не оставил пассажиру никаких шансов скрыться; он ждал внизу в холле. Когда Уэйд расплатился, за таксиста взялся я:

– Где вы посадили этого пассажира?

– А, значит, он не коп, – сказал шофер с гордым видом человека, чьи подозрения подтвердились, – а коп – вы. Я-то знал. Ха-ха. У отеля «Оркни», на Кенсингтон-Хай-стрит.

– Как давно?

– Минут двадцать назад.

– Он вышел из отеля?

– Нет. Прохаживался по тротуару. А в чем дело, сэр?

Я посмотрел на Батлера, чье спокойное лицо выражало полную безмятежность.

– Нет, в отеле я не был, – сказал он. – Послушайте, водитель, этот Роберт Пиль[4]не верит, что я был на маскараде. Просветите его, идет?

Шофер оказался довольно рассудительным.

– В общем-то он вполне мог там и быть, сэр Роберт, – сообщил он мне. – На Пеннингтон, через несколько домов от гостиницы, в самом деле проходил какой-то костюмированный бал, но только он состоялся гораздо раньше. Союз любителей плетеных корзинок или что-то такое…

Это лишь косвенно подтверждало теорию, которая только начала у меня формироваться, но я все больше убеждался, что теория должна быть верна. Хотя я задал шоферу еще несколько дополнительных вопросов, ничего нового он мне не сообщил, и я отпустил его, на всякий случай записав имя и номер. Мы продолжили наше шествие; Уэйд и Холмс шли в нескольких шагах сзади, так, чтобы я мог расспрашивать Батлера.

Пэлл-Мэлл редко доводилось видеть столь странную процессию. Эта троица была в предельном Нервном напряжении, которое давало о себе знать. В какой-то мере их поведение подтверждало справедливость слов Батлера; но я думал, что оно объяснялось главным образом тем, что первый раз в жизни их ожидала встреча с настоящей жертвой убийства: на редкость неприятное зрелище, когда кровь – не красные сценические чернила и не эктоплазма мистических рассказов; они были потрясены до глубины души и отпускали нервические шуточки. Джерри Уэйд не расставался со своей губной гармоникой; он подбирал мелодию «Звери шагают в шеренгу по двое», и я поймал себя на том, что все мы, как солдаты, идем в ногу. Хотя сдержанный Холмс не позволял себе никаких замечаний, которые не соответствовали бы его черному галстуку и аккуратному котелку, он с бессмысленным энтузиазмом заливался смехом, слушая реплики своих спутников. Эта сероватая в свете заходящей луны улица была полна идиотского веселья, ибо в конце ее предстояло лицезрение смерти; и было уж совсем не смешно, когда Батлер внезапно повернулся и гаркнул «Бу!» в ухо почтенному пожилому джентльмену, спускавшемуся по ступенькам своего клуба.

– Веселитесь? – спросил я, заставив их прекратить неуместный галдеж. – Что ж, пока еще у вас есть время. Кажется, вы говорили, что были на балу любителей плетеных корзинок. Почему?

– Я в самом деле там был. Дело в симпатичной светленькой любительнице этих корзинок… – Он увидел мою реакцию и замолчал. Палице его снова мелькнуло выражение сосредоточенности; пусть и впустую, но он продолжал готовиться к дуэли. – Послушайте, инспектор, сыщик вы классный, и я вам расскажу всю правду. Я в самом деле пошел на этот бал – строго говоря, его организовывала какая-то автомобильная компания – и чисто случайно познакомился с симпатичной блондиночкой, которая согласилась завтра где-нибудь встретиться со мной. Но этот мундир мне был нужен главным образом как предлог.

– Предлог?

– Да. Дело вот в чем: я пишу приключенческие рассказы, этакие страшноватые истории для американской макулатуры – то есть для бульварных журнальчиков – и Старик Уэйд от случая к случаю помогает мне. Музей – просто бесценный источник информации относительно Проклятия Кали и тому подобного. И мне захотелось проверить, в самом ли деле удастся поймать вдохновение, бродя по ночным улицам. И вот я вас спрашиваю: неужели есть лучшая возможность взглянуть в пылающие глаза опасности, нежели как в полицейской форме нырять в самые…

Он воодушевленно излагал эти свои идеи, которые, могу ручаться, пришли ему в голову лишь за последние несколько минут, и сам же завороженно слушал модуляции своего выразительного голоса. Когда он повернулся посмотреть на мою реакцию, то уставился на меня гипнотическим взглядом; несмотря на его широкую улыбку, у меня побежали мурашки по коже, когда я остановился на пустой улице, залитой лунным светом.