Книга Не прячься от судьбы - Долли Нейл

В какой-то момент в комнату вошла Мэри Браун, отозвала ее в сторону и снова проштудировала сценарий предстоящего вручения медали. За несколько минут до начала церемонии Чак и Гэрри спустились вместе с Сесиль под трибуны стадиона и долго шли мрачными бетонными коридорами, пока не добрались до раздевалок, затем, поднявшись на несколько ступеней, вступили в туннель, ведущий к выходу на поле. После полутемного туннеля свет прожекторов ослеплял, и Сеси долго щурилась, пока глаза не привыкли к яркому освещению. Она вместе с руководителями клуба отошла влево. Перерыв закончился, и игроки обеих команд, в своем воинственном облачении, прошли мимо, направляясь на арену. Участники церемонии собрались; Девон, который сегодня уже не должен был играть, замыкал строй «Мустангов». Он не потел со всеми, а остановился вместе с тренером Сойером у края поля. Тренер кивнул Сесиль. Джон потихоньку сказал:

– Привет.

Черные глаза гиганта вспыхнули. Его присутствие сильно волновало женщину, она видела, как он обрадовался встрече. Ощущение было такое, словно Джон поцеловал ее. Сесиль долго смотрела на него, не в силах отвести глаза. Она заметила любопытный взгляд Синди Фенн и приготовилась к тому, что вскоре вся Ассоциация жен загудит от сплетен. Такая же участь ждет и игроков команды. Сесиль не знала, как это воспримет Кью. Она оглянулась на него, такого огромного и незнакомого в спортивной форме, и с удовольствием отметила, что взгляд Джона по-прежнему обращен на нее. Вероятно, подумала она, он просто пропустит сплетни мимо ушей. Джон не обращал ровно никакого внимания на слухи, ажиотаж и злословие, как если бы их не существовало вовсе.

Подождав немного, Мэри шепнула что-то тренеру Сойеру, тот дал условный сигнал братьям Расби. Вся группа участников церемонии двинулась вдоль беговой дорожки к невысокой трибуне. По узким ступенькам они поднялись наверх и разместились согласно указаниям Мэри. На трибуне их дожидался человек, в котором Сесиль узнала представителя госпиталя Святого Мартина (она познакомилась с ним, когда репетировала церемонию). Первым вперед вышел Гэрри Расби и произнес высокопарную, но, к счастью, короткую речь о Робине By, его смерти и денежных средствах, собранных Ассоциацией жен. Синди Фенн вручила ему чек, а тот, в свою очередь, передал его главному врачу больницы; медик коротко поблагодарил собравшихся. Чак Расби зачитал надпись на мемориальной медали и вручил ее Сесиль. Та улыбнулась, кивнув, и высказала слова благодарности. Происходящее растрогало ее больше, чем она ожидала.

Сеси с удивлением увидела, что к микрофону подошел Джон. О его выступлении в сценарии ничего не упоминалось, не было его на репетиции накануне вечером. Джонни заговорил о своей дружбе с Робином, о взаимодействии между ними в игре. Под конец его голос сорвался, и он отступил назад. Сойер подошел к микрофону, произнес речь, отличавшуюся характерными для него краткостью и энергией. Он говорил о Роби как о выдающейся личности, талантливой и яркой, о его способности зажечь сердца игроков команды во имя победы или облегчить веселой шуткой горечь поражения.

– Он был великим спортсменом, одним из лучших, кого мне доводилось встречать, – закончил тренер. – Но мы утратили не только отличного спортсмена, мы лишились друга, человека, делавшего нашу жизнь богаче, потому что он жил среди нас. Никогда не будет другого Робина By, и в команде «Аризонские мустанги» никто не будет выступать под его номером. Футболка с номером восемьдесят всегда будет ассоциироваться с именем Рори.

Тренер повернулся к застывшей от волнения Сесиль. Грудь ее разрывалась от боли, слезы непрерывно катились из серо-голубых глаз. Искоса глянув, она увидела Джонни, который протягивал ей белую, слегка запачканную и измятую футболку с вышитой оранжевыми нитками гигантской цифрой восемьдесят. Дрожащими пальцами Сесиль взяла оставшуюся после мужа спортивную форму. В яростно сверкнувших глазах Джонни она заметила слезу. С трибун стадиона донесся гром аплодисментов, раздались крики. У Сесиль вырвалось из груди рыдание.

Участники церемонии отворачивались в стороны, покидая трибуну. Джон помог Сесиль сойти со ступенек. Его надежная рука была кстати: слезы мешали смотреть, все расплывалось.

– Ты не говорил мне, что будешь выступать с речью!

Ее слова почти тонули в гуле голосов, доносившихся с трибун. Женщина разрыдалась. Джон обнял ее одной рукой за плечи, и они пошли по гаревой дорожке, затем спустились в туннель. В подземном переходе было тихо и прохладно, и Сесиль перестала рыдать. Мэри Браун, готовая к любой случайности, появилась перед ней с бумажными салфетками в руках, чтобы помочь стереть следы слез с ее лица. Хрипловатым голосом Сесиль поблагодарила братьев Расби и тренера Сойера и обернулась к Джонни. Он взял ее за руки, нежно сжал их в ладонях.

– Ты в порядке?

– Да. Все хорошо. Правда, у меня нет тяжести на душе. Просто это было так трогательно. Спасибо тебе.

Джон помолчал.

– Мне бы хотелось увидеться с тобой после игры.

– Я думала, вы сразу улетаете назад в лагерь.

– Так оно и есть. Но мне хотелось бы поговорить с тобой. Ты сможешь подождать меня у выхода?

– Конечно.

Братья Расби поджидали Сесиль, а Сойер уже скрылся в раздевалке. Вскоре оттуда выйдут двумя потоками игроки, спеша завладеть зеленым полем. Джон еще раз пожал ей руки и ушел. Сесиль присоединилась к Чаку и Гэрри, они вместе поднялись на лифте и вернулись в элегантную ложу братьев. Вторая половина игры мало интересовала женщину. Она сидела в глубине апартаментов, пригубливая что-то крепкое – напиток, предложенный Чаком. На коленях она снова складывала и раскладывала футболку Рори. Память вернула его неимоверные броски на поле, смех и юмор, лукавую улыбку. Правильно сказано: другого такого человека не будет на свете! Больше всего огорчило, однако, Сеси то, что, несмотря на неожиданные для нее слезы, в ее душе образ Рори вызывал теперь лишь мягкую грусть. Невыносимая безжалостная боль прошла. Любовь превратилась в воспоминание – нежное и сентиментальное, но лишенное реальности.

Окончание матча вывело Сесиль из задумчивости. Все вокруг нее поднялись на ноги и задвигались. Многим захотелось выпить на дорожку, тем более что надо было ждать, когда разъедутся со стоянки тысячные толпы зрителей. Сеси поставила свой пустой бокал и вежливо распрощалась с окружающими. К моменту, когда она обменялась последним рукопожатием и вошла в лифт, людей на первом этаже уже стало меньше. Она приблизилась к выходу из раздевалок, ведущему за пределы стадиона. Там собрались дети и взрослые с блокнотами и карандашами в руках в надежде получить автографы от своих любимцев. В стороне держались несколько женщин, которых Сесиль видела в первый ваз. Интересно, кто они – жены, приятельницы или просто поклонницы спортивных звезд?

Спортсмены появлялись из туннеля по одному и по двое. Сначала шли новички, менее популярные игроки, которых не приглашали в комнату для прессы. Затем по ступенькам поднялись ветераны из числа нападающих с перекинутыми через плечо сумками для снаряжения. Один из них узнал Сесиль и помахал ей, два других тоже посмотрели в ее сторону. Они заулыбались и, вырвавшись из задержавшего их на миг кольца болельщиков, подошли к ней. Они явно чувствовали себя не очень уверенно, с трудом находили нужные слова, вспоминая Роби, выражали радость по поводу того, что сегодня почтили память своего товарища. Сесиль читала в их глазах немой вопрос, который они не осмелились ей задать: «Почему она стоит в ожидании у выхода для игроков команды?» В конце концов они кивнули на прощание и ушли как раз в тот момент, когда по ступенькам легко взлетел Джон. Он окинул взглядом немедленно набежавших со всех сторон болельщиков. Увидев Сеси, он послал ей улыбку.