Книга Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова

них похожа – она реально гений чистой красоты, и голос у неё ангельский. Добавлю ещё, что она очень красивая женщина и почти не меняется с годами.

Мы с ней ровесницы и дружим много лет, она едва ли не единственная из нашего братства, кто вытерпел все мои духовные трансформации. Не скажу, чтобы ей они нравились, вряд ли, но Танечка не перестала со мной общаться. Я понимаю, что это потребовало от неё немалого мужества и гибкости, потому что её собственная вера в Бога нерушима и с годами только крепнет. А я, как ни верти, изменница и предательница всего самого святого для православного человека.

Я высоко ценю этот подвиг дружбы и стараюсь оберегать Таню от лишних сведений о моей жизни, дабы не искушать её лишний раз. Мы давно не касаемся церковных тем, нам всегда есть о чём поговорить и кроме них, но если сейчас она выдержит и прочитает моё повествование до конца, то новых искушений ей не избежать, увы.

Мне очень жаль, но что поделать, я уже не могу остановиться.

А пока я постараюсь рассказать, какой была Танечка более четверти века назад, когда они с мужем Димой появились в лесу в самом начале наших встреч с отцом Георгием.

Я незаметно разглядывала невысокую стройную девушку с тонкими чертами лица – тёмные волосы коротко подстрижены, ярко-жёлтое платье с белым шитьём только подчёркивает явно морской загар красивого медного цвета, светлые глаза на смуглом лице выглядят неожиданно, они не то голубые, не то серые. Рядом с ней симпатичный парень спортивного телосложения, тоже загорелый, очень коротко стриженный, одетый в дорогую фирменную одежду. И оба они совершенно несчастные, нервные и встревоженные.

Ну вот, думаю, мальчик с девочкой поссорились и не знают, как им помириться, вон как долго с ними отец Георгий разговаривает в сторонке. Но к моему изумлению на следующую встречу они приехали с двумя детьми – шестилетней Олей и трёхлетним Борькой. Вдобавок мы оказались почти соседями, это очаровательное семейство обитало в довоенном доме в трёх минутах ходьбы от нас, если срезать путь через дворы.

Так мы и прожили с ними по соседству двадцать шесть лет, и наши дети выросли вместе. Теперь у Тани с Димой уже пятеро внуков, старенькие родители, и очень много семейных хлопот. Самое удивительное, что им удалось сохранить свой брак во время нашего оголтелого неофитского максимализма. Я думаю, что это в большей степени благодаря Диме, его бесконечному терпению и любви к жене, хотя Танечка тоже смогла вовремя притормозить, не то что я.

Но если снова вернуться в то лето 1992 года, когда мы познакомились, то надо сказать, что очень скоро Танечка начнёт петь в Никольском храме, она изучит регентское дело и богослужебный устав, потом организует в воскресной школе детский хор, и все наши дети пройдут через него.

Затем в ближайшие годы в семье Тани и Димы произойдут удивительные чудеса, достойные отдельного повествования. Сейчас я расскажу только о том, как множество раз Танечка приезжала с детским хором то в глухие деревни, то в разбитые храмы, и под ангельское пение её хора там сразу же начинали мироточить иконы на глазах у десятков людей, другие иконы чудесным образом обновлялись или благоухали неземным ароматом так, что ни с каким ладаном не сравнить!

Таких случаев десятки, и нескольким я сама свидетель, и моя дочь, и моя мама, в то время уже не атеистка, но ещё не верующая.

* * *

Теперь про Танечку-художницу.

Мы с ней одновременно учились в художественном училище, только на разных курсах, и неоднократно пересекались в разных компаниях и на вечеринках, а потом вдруг с удивлением встретились в лесу на одной из первых сходок нашего братства. Она в тот момент перешла на третий курс училища, до этого проучившись ещё три года в универе на математическом факультете.

Танечка имела баскетбольный рост и стеснялась его, хотя на первых курсах училища она пыталась вышибать клин клином, одеваясь стильно и претенциозно. Она тогда увлекалась авангардным театром, сама играла в студенческих постановках, придумывала для них декорации, костюмы и грим, а в училище появлялась в узеньких брючках со стрелками и в остроносых ботинках, лихо носила мужскую шляпу и яркие шарфы.

Эта Танечка тоже чистейший и добрейший ангел.

Когда она оказалась в Церкви и в нашем братстве, то сначала стала обучать рисованию детей в воскресной школе – она где-то раздобыла гусиные перья, правильно их заточила, и моя Алька до сих пор вспоминает, с каким восторгом они учились у Танечки писать древние славянские буквы настоящим пером, макая его в настоящие чернила, и даже кляксы у них получались самые настоящие!

Вскоре Танечка бросит художественное училище и поступит в только что открывшуюся иконописную школу вместе с моей сестрёнкой Юлей, которая приедет с Урала к нам жить. Всех учащихся из этой иконописной школы отправят на практику расписывать храм женского монастыря в нашем городе. Таня с Юлей буквально через два месяца станут там послушницами и наденут рясы, и вскоре к ним присоединится ещё одна наша Оля-художница, однокурсница Тани по училищу. Все трое не только будут расписывать храм, но и встанут на клирос, они научатся петь и читать на службах. Из них троих только наша Юля в детстве ходила в музыкальную школу, но Танечка ко всеобщему удивлению за послушание выучится петь низким третьим голосом, хотя свой природный голос у неё довольно высокий.

Это очень сложно не только из-за несвойственного ей тембра, но и потому, что партия третьего голоса по мелодии совсем не похожа на первые два. Для того, кто не обучался музыке, это невероятно трудно, каждую партию надо вызубрить наизусть, а их десятки на каждой службе, и сотни в течение года. Но Танечка со всем справится, ведь монастырю нужен третий голос, значит она будет петь так, как надо монастырю.

Говорю же, ангел!

По мере того, как Танечка будет учиться иконописи, её лицо начнёт преображаться и станет совершенно каноническим, именно таким, как положено писать на иконах у святых мучениц и преподобных. Дальше с ней случится ещё одна невероятная трансформация уже на моих глазах – её постригут в иночество с именем Ольга!

* * *

И вот тут пора объяснить, кем приходятся друг другу Ольги и Татьяны.

Про Александра Сергеевича Пушкина не зря говорят, что он наше всё! И далеко не случайно он дал такие имена сёстрам Лариным, когда писал «Евгения Онегина» как энциклопедию русской жизни.

Сколько раз приходилось убеждаться, что Ольги и Татьяны – равносильные и равнозначные противоположности во всём, поэтому они всегда притягиваются друг