Книга Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

— Я непременно постараюсь пощекотать ему нервы.

— Не советую этого делать, — сказал принц, подходя к ней широким легким шагом. — Он не до такой степени стар.

Придерживая одной рукой свою шпагу за эфес, он склонился к Анджелине, явно намереваясь поцеловать ее. Она резко отшатнулась, тогда Рольф взял ее за подбородок и, прикоснувшись губами к ее губам, прошептал:

— Это войдет у нас в обычай, и я хочу, чтобы вы позаботились об его соблюдении, когда я вернусь.

— Когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет, — сказала Анджелина с наигранной бравадой, упрямо подняв вверх свой подбородок. На самом деле в душе она не ощущала такой самонадеянности.

Рольф выпрямился, быстро направился к двери и, когда Сейрус широко распахнул ее перед ним, еще раз, на пороге, обернулся к Анджелине.

— Вы будете здесь.

Анджелина подождала, пока закроется дверь за ними обоими — слугой и господином, и топот сапог Рольфа стихнет на лестнице. Тогда она поискала взглядом вокруг свою одежду, но ее нигде не было.

Анджелина с ужасом вспомнила, что у слуги, когда он уходил, под рукой был белый узел. Зачем он забрал ее одежду?! Может быть, чтобы предотвратить побег? Но нет, она не слышала никакого распоряжения Рольфа по этому поводу. А с другой стороны, Сейрус не осмелится сделать подобное по собственной инициативе. Вероятно, слуга подумал, что это ненужное тряпье, такое умозаключение вполне можно было сделать при виде ее рваного платья и нижнего белья. Анджелина решила спросить об этом при первой же возможности.

Она взглянула задумчиво на халат Рольфа, лежащий в изножий кровати, и отвернулась. Нет, она не зайдет так далеко — не станет надевать его одежду. Обмотав вокруг себя простыню на манер тоги, Анджелина соскочила с кровати. Она прошлепала босыми ногами к окну, которое было расположено на главном фасаде и выходило во двор. Раздвинув шторы, Анджелина выглянула на улицу.

Внизу под окном у коновязи стояли оседланные лошади, сверкая на солнце роскошными чепраками. Послышался шум приближающихся голосов, взрыв смеха — и из широко распахнувшейся двери во двор высыпали белым облаком принц и его люди. Они тут же вскочили на лошадей, как заправские наездники, лихо прыгнув в седла и удерживая прыть своих коней натянутыми крепкой рукой поводьями. Рольф поднял руку с блеснувшим на солнце перстнем, в его золотых волосах играли солнечный зайчики.

По команде принца отряд двинулся в путь неспешной рысью. Приглушенный топот копыт становился все отдаленнее, пока не замер совсем. Всадники исчезли за поворотом лесной дороги.

Анджелина долго стояла, уткнувшись лбом в оконное стекло и глядя куда-то в безответную даль. Она чувствовала себя очень неуютно. Оставшись, наконец, одна и не ощущая больше адского напряжения, в котором ее постоянно держало присутствие принца, она вдруг осознала всю невозможность своего положения, всю нереальность произошедшего с ней. Такие вещи не случаются с порядочными леди, с невинными девушками из хорошего общества, к которому она принадлежала. Но Анджелина не испытывала чувства вины, у нее не было выхода, и все, что с ней произошло, не могло в данных обстоятельствах произойти иначе.

Она спрашивала себя, хватились ли уже ее дома, и что по этому поводу думает тетя Берта? Может быть, принц оставил какой-нибудь след своего пребывания в доме? Нет, вряд ли; двери были заперты изнутри на засов, и Рольф, как и она сама, не воспользовался ею. К тому же все выглядело так, будто Анджелина и не возвращалась в особняк, а пропала где-то по дороге. Возможно, мадам де Бюи решит на первых порах, что ее племянница заночевала в монастыре. Хорошо зная мать Терезу и ее заботливость по отношению к Анджелине, тетя Берта без сомнения так и подумает. И в этом случае она, конечно, не станет бить тревогу немедленно. Анджелина не хотела даже думать о том, в чем был уверен Рольф: мадам де Бюи вообще не станет поднимать тревогу по поводу ее исчезновения.

Тихий стук в дверь заставил Анджелину вздрогнуть, она резко обернулась и, сорвавшись с места, бросилась стрелой на постель. Забившись под одеяло, она крикнул:

— Войдите!

Это был Сейрус, принесший горячую воду для ванны. Он поклонился на пороге, а затем, войдя в комнату, поставил кувшины на пол. С видимой легкостью он управлялся с тяжелой лоханью, выливая из нее остывшую мыльную воду в помойные ведра. Затем Сейрус подтащил пустую лохань поближе к камину, в котором сейчас вовсю полыхал огонь, и наполнил ее чистой горячей водой. Слуга вышел из комнаты и скоро вернулся опять, неся складную ширму, которой он тщательно загородил ванну от сквозняка. Наконец, выложив большое полотенце и кусок душистого мыла, Сейрус еще раз почтительно поклонился, забрал помойные ведра и покинул комнату.

Анджелина не ожидала такой трогательной заботы о своей персоне, на тюремные порядки, во всяком случае, это было мало похоже.

Ступив в горячую дымящуюся лохань с водой, она задохнулась от наслаждения. Как это было чудесно! Мягкая вода успокаивающе действовала на ее измученное тело. На ребрах Анджелины виднелись синяки, оставленные руками Рольфа, когда тот закидывал ее в седло, побаливал и все еще припухший рот; на запястьях она увидела багрово-синие следы от пальцев принца, кроме того неприятные ощущения доставляла ей легкая саднящая боль в промежности. Вот и все следы, оставленные на ее теле этой бурной ночью. Что же касается души, то хотя последние события и оставили в ней неизгладимый отпечаток, но отнюдь не сокрушили Анджелину. Она чувствовала правду на своей стороне и черпала в этом силы. Она не ощущала никакой потребности в бессмысленных истерических жестах и поступках: рыданиях, самобичевании, тем более — в покушении на самоубийство. Зная, что весь акт насилия может еще не раз повториться, она испытывала отвращение к этой перспективе, но отнюдь не безысходное отчаянье. Она ненавидела человека, который привез ее сюда и навязал ей свою волю. Она мечтала увидеть его на эшафоте, четвертованным, разорванным на куски! Но вероятность жестокого наказания принца за насилие над ней была так ничтожна, что Анджелина просто не хотела заходиться по этому поводу. И вообще, к чему было топать ногами и закатывать истерики? Бешенство, метания по комнате с криками протеста и возмущения только без толку истощат ее силы.

Что же ей оставалось? Надо было прежде всего найти средства самой отомстить злодею. Он казался таким невозмутимым и неуязвимым, что ей следовало действовать с предельной осмотрительностью. Во всяком случае, ее тактикой в ближайшее время будет глухая защита. Она должна закалить свою волю, чтобы противостоять его атакам, его попыткам сломить ее, растоптать ее достоинство и самоуважение. И лучшим оружием в схватке с ним будет ее трезвый холодный разум.

А что произойдет, когда истощится терпение принца?

Когда он прибегнет к физическим мерам воздействия, чтобы добиться от нее сведений о местонахождении Клэр? Прошлой ночью он был еще довольно сдержан, но надолго ли это? А если ей все-таки удастся пройти сквозь физические мучения, выдержать пытку, ничего ему не сказав, что тогда? Как он поступит дальше? Сколько времени еще он продержит ее здесь? Неужели она станет наложницей Рольфа со всеми соответствующими этому званию еженощными обязанностями?