Книга Плутовка против некроманта. ( Не) желанная для ректора - Дорнбург

в жизни, тетка любила деньги, а мама умерла так рано, что воспоминания о ней уже почти стерлись. Меня, по сути, некому было любить. Меня никто не любил, и я никого не любила.

Я не знала, что такое любовь. Что чувствует человек, потерявший любимого, мне неизвестно. Король, словно понял недоумение, отразившееся у меня на лице, и задал вопрос.

— Чего бы ты хотела больше всего на свете?

Вот он, мой шанс сказать о том, что я мечтаю попасть в его личную охрану. Но почему-то в голове лишь одна мысль: «Хочу, чтобы меня любили так же сильно, как наш ректор любит свою почившую девушку. Хоть один человек, которому я была бы нужна».

— Уолт, — «вспомни черта, он из-под земли вылезет», — тебя Кристиан ищет.

Правитель посмотрел на ректора, который так фамильярно с ним разговаривает, перевел взгляд на меня, встал, направился к выходу, продолжив свою мысль.

— А теперь представь, как это у тебя забирают, и ты понимаешь, что больше никогда не сможешь это иметь. — Затем он посмотрел на некроманта и, прежде чем уйти, похлопал его по плечу.

— Мы останемся здесь на ночь, — сообщил мужчина, стоило королю выйти из кабинета. Его лицо не выражало эмоций, а я снова начала закипать. И, похоже, ректор это заметил, потому что, вздохнув, он спросил: — Чего опять?

— Мне не в чем спать?

— Думаю, Эва поделиться с тобой чем-нибудь.

Он вообще думает, о чем говорит? Эта женщина прекрасна во всем. Как ее исподнее может мне подойти? Он просто не понимает. Решив, что с ним не о чем разговаривать, я покинула кабинет.

* * *

— Ты долго реветь будешь?

— Не… не… не знаю…

В выделенных мне покоях была настолько большая кровать, что в ней могло уместиться человек шесть. Не говоря уже о том, что к комнате примыкала гардеробная и собственная умывальня. Огромная лохань с нагретой водой для меня была какой-то роскошью.

Вот только насладиться дорогим убранством я не могла. В памяти раз за разом всплывал разговор с королем.

— Может, у тебя регулы скоро? — Я грозно посмотрела на кота, не знаю, как реагировать на столь бесцеремонный вопрос. — Не смотри на меня так. Это обычные физиологические процессы организма.

Подумала, пожала плечами, соглашаясь с утверждением кота, и ответила.

— У меня их не бывает, я пью травы, чтобы избежать этого неприятного процесса.

Никогда не видела котов, у которых увеличиваются глаза, и округляется лицо. Зрелище не самое приятно, надо сказать.

— Ты чего творишь, девочки? Так можно и бесплодием обзавестись.

— Я не планирую выходить замуж и рожать детей, — сообщила я, встав и накинув на себя очень мягкое и тяжелое ночное платье. Видимо, жутко дорогое. Как и исподнее, которое мне подарили.

— Очень сомневаюсь, что твой план осуществиться.

На этот раз мой взгляд был не самым приятным.

— Очень даже осуществиться, — прошипела, покидая комнату. Устала думать о том, насколько тяжело было ректору. Думая о его боли, я начинала вспоминать смерть мамы. А об этом я предпочитала не думать. Страх сковывал, стоило вспомнить о безмолвном мире, из которого исчезло все.

Никогда не была в замке, но дом, в который меня перенес ректор, был очень красивым. Особенно мне понравились белые колонны, которые окружали лестницу с двух сторон. Барсик рассказал, что в доме восемь спален, два кабинета, столовая, совмещенная с гостиной, и прекрасный сад. А Эва обещала провести завтра по всему дому. Сегодня было много гостей, они праздновали трехлетие их принцессы, которую, как оказалось, зовут Виктория.

— Ты думаешь, Гекат…

— Я уверена. Ты видел его взгляд… а эмоции… Он…

Из одной комнаты доносились голоса хозяев дома. Моя привычка «собирать информацию» сработала моментально. Ноги сами понесли к желанной комнате.

— А… ничего. — Кристиан говорил слишком тихо.

В приоткрытой двери я увидела мужчину и женщину, стоящих в обнимку возле маленькой деревянной кроватки. Барсик говорил, что их сыночек слегка приболел, поэтому отсутствовал на празднике.

— Боюсь, что это не взаимно.

Голос Эвы был наполнен беспокойством. Интересно, что их так беспокоит в ректоре. Как же хотелось узнать что-нибудь компрометирующее об этом противном некроманте.

— Знала бы, как сильна мужская любовь, не сомневалась бы в исходе. Они говорят о любви ректора к этой Лили?!

— Я не уверена, что законы твоего мира применимы к нашему, — женщина погладила супруга по щеке.

— Миры могут быть разные, а человеческие чувства одни и те же.

Он склонился к супруге и поцеловал ее. Это было так красиво, что я не могла оторвать взгляд. Так и стояла, согнувшись пополам и подсматривая в узкую щелочку, пока не услышала:

— Кхм-кхм…

Я сначала даже не поняла, что это за звук. Агат очень любил подначивать меня, когда ловил за подслушиванием. Я просто отмахнулась и шикнула. Я вот-вот могу узнать что-нибудь интересное про своего злейшего врага. Но, вспомнив, где нахожусь, осознала ужасное. Ледяное покашливание — это особый талант, которым никто из моих знакомых не владеет.

— Ой.

Это все, что я могла вымолвить. Ледяная глыба подошла, взяла в охапку и унесла прочь. Я даже не посмела противиться, несмотря на то, что меня несли, как мешок отрубей, ухватив за талию. Откуда у него вообще столько сил, удерживать меня одной рукой? Взял под мышку и несет, как какой-то брусок, который надо выбросить за ворота. Лично мне, неудобно. Но у меня никто не спрашивал.

Спорить или выступать не было смысла. Сама виновата. Сейчас дойдем до покоев, он еще и лекцию читать начнет. Смирившись с неизбежным, начала смотреть по сторонам. Выложенный черным мрамором пол был очень красивым, но безумно холодным. Только сейчас поняла, что вышла из покоев босая. Пока подслушивала, не заметила, как ноги окоченели, а в покое это ощущалось остро. Я потерла пятки друг об дружку, но это не особо помогло.

— В следующий раз будешь умнее.

Заметил. Так бы и придушила его.

— В какой следующий раз? Вы чего? Я же совершенно случайно.

— Угу.

И столько сарказма в его «угу», что придушить захотелось еще больше, раз уж сжечь не получается.

— Пи-пи-пи…

Писк мышонка, которого, как мне сообщили, тут принято считать членом семьи, отвлек от планов мести противному ректору. Серое пятнышко бросило свою ношу и бросилось за нами. А ноша, надо сказать, была не маленькая.

Огромный, по его размерам платок, связанный по краям, был набитым чет-то, что создавало впечатление пожитков, собранных на скорую руку.

— Не обращай внимания, она наказана.

— Вы понимаете, о чем он говорит? — моему удивлению не было предела. Сколько талантов