Книга План на первую тысячу лет - Akana again

и плохо одетых мужчин у дальней стены и стайка вездесущих японских туристов.

На вошедших никто не обратил внимания, кроме шустрой молоденькой официантки. Она предложила гостям столик в глубине зала и получила в ответ от одного из них улыбку, от которой у нее сразу перестал болеть ушибленный локоть. От второго, в непроницаемых темных очках, ей почему-то хотелось держаться подальше. Но он и заказал-то всего одну чашку кофе, тогда как улыбчивый подробно изучил меню и сделал хороший заказ, щедро сдобренный любезностями и комплиментами.

— И как скоро, по твоему мнению, они сумеют сложить два и два? — вернулся ангел к прерванному разговору, когда официантка отошла.

— Буквально в любой момент, — отчеканил демон. — На наше счастье, вернее, на счастье Рая и Ада, людей слишком много и они не организованы. И это единственная причина, по которой война между ними и… ними еще не началась.

— Так ты предлагаешь?.. — ужаснулся ангел.

— Да. Организовать и возглавить.

— Нет! Ни за что! Ты в своем уме?!

На них стали оглядываться. Азирафель понизил голос. Принесли заказ, но ангелу стало не до еды.

— Ты предлагаешь мне развязать войну?! — шипел он не хуже демона. — Мне, ангелу?! И, потом, я ни в коем случае не могу согласиться с твоей позицией «Ад и Рай нам чужие», — он гордо выпрямился на стуле: — Возможно, у тебя есть причины не соотносить себя со своей стороной, но я как был воином Света, так и остаюсь им.

На лице демона немедленно отразилось все, что он думает по поводу этого заявления, но Азирафель не смутился:

— Мелкое недоразумение не способно отвратить меня от собратьев.

— А, то есть их попытка тебя сжечь теперь называется «мелкое недоразумение»?!

— Пожалуйста, не придирайся к словам. Гавриил и остальные могут ошибаться, но наша сторона — это сторона Добра и Света. И она победит любого, кто осмелится восстать против нее.

— Ешь уже, — поморщился Кроули. — Пропагандист пернатый.

Азирафель торжествующе усмехнулся и принялся отдавать должное вкусному завтраку. Демон потягивал кофе. Отставив пустую чашку, он уставился за плечо ангела и что-то прошептал. В ту же минуту в дальнем углу кафе послышался грохот и крики: «Никому не двигаться! Руки на стол! Всем сидеть!»

За криками раздались выстрелы и звон стекла.

— Твоя работа? — невольно пригнувшись к столу, прошептал ангел.

— Ага, — демон подпер щеку кулаком и с довольной миной наблюдал за происходящим. — Ты заметил трех хмурых ребят в углу, когда мы вошли? Это они стреляют.

— В людей?!

— В потолок. Сейчас один из них заорет «деньги и часы на стол!»

— Всем достать кошельки! — истерично заорали сзади, но пока еще далеко от их столика.

— Надо же, импровизируют, творческие натуры. Ты не вмешивайся пока, хорошо? — попросил Кроули.

— А если они кого-нибудь убьют?!

— Не успеют.

— Эй, вы! — раздалось за спиной Азирафеля. — Особого приглашения ждете?

Резко ударило вонью человеческого пота, дешевого табака, и в ухо ангела ткнулось что-то твердое и холодное. Трое щуплых хмырей в масках с дырками для глаз и носа нарисовались у стола. Один схватил за плечо Азирафеля, двое других целились в Кроули.

— Как же я вам рад, джентльмены, — расплылся в счастливой улыбке демон. — Давно хотел воспроизвести именно этот эпизод.[2] Азирафель, пожалуйста, закрой уши: я собираюсь грязно ругаться.

— Не могу, у меня в ухе пистолет. Но в любом случае прошу тебя не выражаться: тут дети и женщины.

— Гони бумажник, или я его убью! — рявкнул грабитель, угрожавший Азирафелю.

— Может я все-таки вмешаюсь? Речь идет о моей голове, — напомнил ангел.

— Так, экспозиция провалена, но кульминацию и развязку мы все-таки сыграем, — Кроули откинулся на спинку стула и блеснул очками на бандитов:

— Вы никого не убьете, мои маленькие друзья. И знаете, почему? Потому, что на боках ваших пистолетов написано «муляж».

Хмыри изумленно взглянули на свое оружие, а затем на демона.

— А на боку моего пистолета... — Кроули неторопливо полез за пазуху, — написано «Дезерт игл», калибр пятьдесят.

Большой тяжелый пистолет, тускло отсвечивая сталью, лег на клетчатую скатерть.

— Ловить вам здесь нечего, ребята. Проваливайте.

— И оставьте все награбленное! — все-таки вмешался Азирафель. А потом добавил тихой скороговоркой, глядя в стремительно удаляющиеся спины: — Ты больше не пьешь, ты вернешься в тюрьму, отсидишь срок и выйдешь честным человеком, а ты перестанешь обирать своих старых родителей.

В гробовой тишине, наступившей в кафе, было слышно, как из опрокинутого стакана тонкой струйкой льется на пол апельсиновый сок.

— Думаю, нам пора уходить, — ангел достал из уцелевшего бумажника деньги, не забыв о чаевых.

— Да, это хорошая мысль,[3] — откликнулся демон. — Ты изумительно подал реплику! Осталось последнее...

Он щелкнул пальцами. На стойке сам собой включился проигрыватель компакт-дисков, из колонок заструилось вкрадчивое гитарное соло.

Кроули подобрал пистолет и двинулся к выходу. Он шел неторопливо, вразвалочку, небрежно отмахивая шаг пистолетом в такт музыке. Азирафель поймал себя на том, что невольно повторяет его движения.

В дверях демон остановился. Надменно выпрямившись, взглянул направо, налево — и сунул пистолет дулом за ремень брюк.

То есть, попытался сунуть. Дело в том, что Кроули носил очень узкие брюки. Толстое длинное дуло скользнуло по ремню, тяжелый пистолет вывернулся из непривычных к нему пальцев и всем своим весом[4] обрушился на ногу в щегольской кожаной туфле.

Демон уже раскрыл рот, чтобы заорать от боли и досады, но ангел успел вовремя: мимолетного прикосновения его пальцев хватило, чтобы боль тут же унялась. Азирафель поднял оружие, но в его руке был уже не стальной монстр, а легкий пластиковый пистолет для пейнтбола. Кроули сердито схватил его и убрал за пазуху.

Когда они уже далеко отъехали от злополучного кафе, Азирафель осторожно спросил:

— И зачем потребовалось все это устраивать?

— Не понимаю, чем ты недоволен. Наелся, сделал доброе дело… Чего тебе еще?

— Да они полкафе разнесли! Детей испугали! Чуть меня не убили!

— У этой троицы общий уровень зла был выше, чем у всех остальных в кафе, включая управляющего, — веско проговорил Кроули. — Если бы они не сорвались сегодня, то натворили дел похуже, чем десяток разбитых чашек. А тебя бы не убили… хотя какое-то время пистолет в твоем