Книга Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер

Люксембург, решительная противница путчистских акций, пойдя на поводу у спонтанного движения масс, которые она всегда считала важнейшей силой исторического развития. Лео Йогихес, напротив, хотел, чтобы партия открыто дистанцировалась от Либкнехта, а Карл Радек заявил 6 января на заседании центрального комитета партии, что призывы к свержению правительства неверны, а через три дня потребовал, чтобы партия вышла из этой бесперспективной борьбы.

Народные уполномоченные со своей стороны ответили на действия крайне левых призывом к всеобщей забастовке. Утром 6 января большое количество сторонников СДПГ поспешили в правительственный квартал, чтобы встать в качестве живого щита перед зданием Совета народных уполномоченных. Однако, поскольку в руках радикалов к тому времени кроме «газетного» квартала оказалось также здание главного телеграфа и имперской типографии, правительству и социал-демократам не удалось уйти от организации более жестких форм защиты. Восстание крайне левых было очевидной попыткой сорвать выборы в Национальное собрание, т. е. подчинить большинство воле небольшого меньшинства. Сравнение с Россией напрашивалось само собой. Если большевики в январе 1918 г. разогнали избранное Учредительное собрание, то их немецкие последователи годом позднее лишь собирались заранее сделать невозможным созыв конституанты. Необходимо было отразить столь серьезный удар по демократии, и на силу в случае необходимости нужно было ответить силой.

На стороне правительства в начале январского восстания выступили несколько берлинских запасных батальонов, а также части республиканской солдатской обороны и подразделения Шарлоттен-бургской самообороны. К ним присоединились только что созданные отряды «Добровольческой помощи социал-демократической партии». Из этих добровольцев, а также из членов «Группы Либе», названной по имени их командира, 8 января были созданы полки «Либе» и «Рейхстаг». Полную противоположность этим объединениям, ориентированным по преимуществу на социал-демократию, образовали два добровольческих корпуса, укомплектованных по преимуществу сторонниками правых взглядов. Так, «Корпус вольных стрелков Берлина» был сформирован в ответ на призыв правительства от 7 января «Добровольцы вперед!» из состава первой гвардейской дивизии, также как и существенно больший по численности «Добровольческий полк Рейнгарда», получивший свое имя в честь своего командира, полковника Вильгельма Рейнгарда, позже активного национал-социалиста. Поначалу не совсем очевидной была позиция полка «Потсдам», располагавшего тяжелыми пулеметами, легкими полевыми гаубицами и полевыми пушками. Входе январских боев это соединение все сильнее подпадало под влияние гвардейских офицеров и позже стало именоваться «Фрайкор[6] Потсдам». Прочие добровольческие формирования ОХЛ были направлены к Берлину только после 8 января и заняли позиции на подступах к столице.

Сказав свою знаменитую фразу: «Извольте! Кто-то же должен быть кровавым псом, я не страшусь ответственности», народный уполномоченный Густав Носке принял на себя 7 января 1919 г. командование правительственными войсками в Берлине и в его окрестностях. Уже тогда стало ясно, что на стороне Совета народных уполномоченных выступают сильнейшие батальоны. Ни одно из военных формирований, которые, по утверждению Дорренбаха от 5 января 1919 г., хотели поддержать восстание, в реальности не перешло на сторону крайне левых. Даже Народная морская дивизия, собственное подразделение Дорренбаха, сохраняла нейтралитет.

Поначалу вообще было не ясно, дойдет ли дело до вооруженной борьбы. 6 января правительственный лагерь по предложению правления НСДПГ вступил в переговоры с восставшими. Социал-демократы большинства и умеренные независимые были едины в том, что свобода прессы должна быть восстановлена в полном объеме. Для СДПГ большинства это требование имело жизненно важное значение, поскольку после захвата редакции «Форвартс» партию практически заставили замолчать. Поэтому Эберт заявил, что переговоры бессмысленны, если восставшие незамедлительно не освободят все редакции и типографии. Каутский, в свою очередь, попытался выступить в роли посредника. Он предлагал, чтобы Центральный совет и Совет народных уполномоченных заранее заявили, что переговоры будут рассматриваться ими как провалившиеся, если они не приведут к полному восстановлению свободы прессы. Это предложение было последним шансом предотвратить братоубийственную кровавую войну внутри рабочего движения. Могли ли восставшие пойти на компромисс, предложенный Каутским, было в высшей степени не ясно. Предполагалось, что их встречным требованием станет восстановление Эйхгорна на его посту, что было невыполнимо. Однако в итоге предложение о проведении переговоров даже не было сделано официально. Эберт и его товарищи боялись потерять авторитет, отступив с однажды занятой позиции. Берлинская партийная организация СДПГ, для которой газета «Форвартс» была еще и местным органом печати, также настаивала на жесткой линии по отношению к радикалам. Центральный совет разделял эту точку зрения. 7 января он значительным большинством голосов отклонил предложение Каутского. Таким образом, был брошен окончательный жребий в пользу вооруженного решения конфликта.

Утром 11 января полк «Потсдам» начал штурм редакции «Форвартс», при этом были также задействованы полевые пушки. После многочасового обстрела захватчики сдались. Пять парламентеров, пришедших вести переговоры о сдаче, были взяты в плен, отведены в драгунские казармы на Бель-Альянс-Штрассе и там расстреляны по законам военного времени. Такая же судьба постигла трех рабочих, выступавших курьерами восставших. Главный виновный в этих расстрелах, майор фон Штефани, был оправдан после 13 месяцев следствия.

В тот же день, когда была отбита редакция «Форвартс», правительственные войска заняли и другие захваченные мятежниками здания, в которых размещались издательства газет. Тогда же, 11 января, по приказу Носке в направлении Берлина вступил добровольческий корпус под командованием генерала фон Лютвица, сформированный ОХЛ. Поскольку восстание было окончательно подавлено уже 12 января, не было никакого военного смысла вводить фрайкор в Берлин 15 января. Одними из его первых жертв стали Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Оба были убиты офицерами 15 января. На день позже пресса сообщила, что Либкнехт был застрелен при попытке к бегству, а Роза Люксембург — убита толпой. Ее тело, брошенное в Ландверканал, было обнаружено лишь четыре месяца спустя.

Несколько офицеров, непосредственно участвовавших в убийствах, были оправданы в мае 1919 г. военным судом. Еще двум соучастникам преступления были вынесены мягкие приговоры, один из них сумел избежать заключения, скрывшись за границей. Военные, среди них капитан Вальдемар Пабст, отдававшие приказы об убийствах, заседая в отеле «Эден», остались безнаказанными. Хотя эти неправосудные приговоры военного суда вызвали резкую критику, в том числе со стороны ряда видных социал-демократов, Носке, как министр рейхсвера, в конце концов утвердил приговор.

Убитые коммунистические лидеры несли существенную долю ответственности за кровь, пролитую в январских боях. Карл Либкнехт вопреки всем доводам ^разума выдвинул лозунг свержения правительства. Роза Люксембург в своих последних статьях для органа коммунистической партии «Роте Фане» резко выступала против переговоров восставших с правительством. Когда «массы» начали действовать, полемика Розы Люксембург с левым радикалами прекратилась. Январское восстание было попыткой путча со стороны радикального меньшинства. Если бы его непосредственная цель — свержение правительства Эберта — Шейдемана — была достигнута, это привело бы к кровавой гражданской войне во всей Германии и интервенции