Книга По волчьему следу - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Согласна, - сказала Зима.
- Вот! – Васька приободрился. – Я так и ответил Матвею Федоровичу…
- Шапошникову? – на всякий случай уточнил Бекшеев.
- Ага.
- А он?
- А он сказал, что молод я еще, чтоб болтать. И вовсе не в свое дело лезу… ну и Михеич ему то же самое сказал. А еще зверь точно не стал бы остальное прятать. То есть, он бы спрятал, но по-свойму, по-звериному. В яму там, или в валежник какой. Рысь бы на дерево втянула, чего б смогла. Но все остальное там бы лежало. Рядышком.
И в этом был смысл.
- Ну а после-то уж этот… городенский сгинул. Фелиция Зигмунтовна крепко у Матвея Федоровича ругалась, требовала искать. А он на нее, что, стало быть, сор из избы выносит и придумывает себе невесть чего. Лаялись так, что стены тряслися… и Матвей Федорович велел искать… ну и нашли. В лесу.
На пеньке.
- И что Матвей Федорович?
Васька вздохнул и признался:
- Опечалился крепко… потом еще новый следователь прибыл… и сгинул… а вчерась вот про вас сказали. По телефону. Он тогда-то коньяку и достал. А он давно уж не пьет. Язва у него…
Если у Матвея Федоровича Шапошникова и была язва, то на внешности его она никак не отразилась. Был Матвей Федорович высок и по-купечески осанист. Лицо его пухлое отливало краснотой, намекающей, что начальник местной полиции склонен к некоторым излишествам в еде ли, в питии ли.
Мундир его, извлеченный из шкапа впервые за долгое время, в честь высоких гостей, надо полагать, оказался несколько тесен. Шерстяное сукно, из которого он был шит, натянулось, грозясь разойтись по швам. Пуговицы с имперским орлом держались явно чудом. И понимая, что того и гляди окажется он в ситуации до крайности неловкой, двигался Матвей Федорович неспешно, осторожно даже.
Вот он поднялся из-за стола.
Поправил перевязь с игрушечною сабелькою, положенною по чину.
- Доброго дня, - вежливо поздоровался Бекшеев, подумавши, что мундир-то и у него имеется, шитый на заказ, но тоже давненько.
Он как-то вот без мундиру привык.
И не только он.
- Доброго, - Зима оглядывалась с немалым интересом.
Кабинет начальника полиции располагался на втором этаже особняка. И пахло в нем не чернилами да бумагами, а свежею сдобой. Еще и вареньем, вазочка с которым примостилась на широком подоконнике, меж бюстом Его императорского Величества и башней из желтовато-коричневых папок.
Девочка тоже сунула нос в дверь.
А вот Васька предпочел остаться в коридоре, сказавши, что сегодня он являться пред очи начальственные не рискнет.
- Д-доброго, - взгляд Матвея Федоровича остановился на Девочке.
Потом метнулся, зацепившись за Зиму… и пухлые губы расплылись в улыбке.
- Зима? Зима!
Она чуть прищурилась, вглядываясь в это выбритое, украшенное пышными усами лицо, явно не узнавая.
- Шапка я! Помнишь? Встречались… на Висле!
- Шапка? – переспросила Зима и рассмеялась. – Надо же… ну ты… вижу, живой-таки!
Она шагнула, да и Шапошников навстречу, руки раздвинул, спеша обнять. И пуговица на животе-таки не выдержала напряжения, с хрустом оторвалась.
- От же ж… чтоб её! – беззлобно ругнулся Шапошников, но Зиму сграбастал. – А то я уже ж грешным-то делом… в отставку заявление написал.
- Зачем?
- Так… понятно же ж, что на месте тепериче все… не оставят. Кто-то ж должный виноватым быть. От так-то… а тут ты… ну да, глядишь, и побарахтаемся тепериче… а это, значится…
- Бекшеев, - представился Бекшеев и руку его сдавили. Сила у Матвея Федоровича оказалась немалая. Впрочем, он тотчас спохватился, руку отпустил и прогудел:
- Извиняйте. Это я на радостях… Васька! Васька, где тебя черти носят? Тащи самовар… а то ж у меня нервы одные… одные нервы в последнее-то время. А теперь ничего… твоя зверюга? Как же ж… твоя… на Мрака похожа, но тот вроде здоровей был? Жалко. Слыхал. Хороший зверь был. Но и ты он, не свихнулася… а и ладно. Что это я. Ты извиняй. Я болтливый стал на старости лет. И вправду пора в отставку, да…
Он махнул рукой.
И на Бекшеева глянул иным, внимательным взглядом.
- Маг?
- Аналитик, - уточнил Бекшеев.
- Аналитик… вашего брата живьем видать и не случалось, да… что ж, вы давайте, садитеся куда. Зверюге костей принесть? Или же потом сами… у кого остановились? У Фельки? Вредная она баба, но толковая, да… она письмецо отправила? Она, больше некому… ничего не говори. Я ж все понимаю. Васька! Самовар где? И в кабак сбегай, принеси пожрать чего! Скажи Матренке, что гости у меня… дорогие… не чаял уже с кем из наших свидеться…
Глава 9 Охота как искусство
Глава 9 Охота как искусство
«Охота – древнейшее из занятий, некогда позволившее человеку не только уцелеть, но и возвыситься над миром животных. Ныне охота – занятие для избранных, ибо от истинного охотника требуется отнюдь не одно лишь умение метко стрелять. Отнюдь. Охота – это прежде всего особый склад характера, в коем сочетается терпение, наблюдательность и умение слышать дичь…»
«Об охоте и охотниках», статья сиятельного графа Невзорова в «Охотничьем вестнике»
Я и вправду не сразу его вспомнила, даже после того, как он про Вислу помянул, потому как очень уж отличался Матвей Федорович Шапошников от веселого тощего паренька Шапки. Тот был длинный и нескладный, любил жевать траву и пел матерные частушки шепотом. Шепотом – потому как громко говорить нельзя было, а молчать он физически не мог.
Наше знакомство и продлилось-то всего пару дней, и закончилось, когда Шапка схватил пулю в живот. Не героически, в атаке там или нас защищая. По глупости.
В лес отошел.
И не вернулся.
Его Мрак тогда отыскал, лежащего в траве со спущенными штанами, зажимающего ладонью дырку, из которой медленно сочилась черная-черная кровь.
- Не сдохну… - он был еще
