Книга Проклятье египетского жреца - Виктория Лисовская

какого-то древнего жреца искать! – фыркнул Степан Игнатьевич.

Аристарх Венедиктович дочитал статью, беззвучно пожевал губами и спросил полковника:

– То есть вы абсолютно уверены, что поймали настоящего преступника?

Филин утвердительно кивнул.

– Не сомневайтесь. Но свидание с ним я вам не дам, извиняйте! – Степан Игнатьевич поправил усы. – У меня своих дел хватает, вот, например, намедни одного чокнутого тоже с Английской набережной доставили, тоже все про проклятие сфинксов этих бормочет.

– Что именно говорит? – уцепилась за слова Филина Глафира.

– Да вот, доставили к нам дворника Емельяна Кочкина, так он, безобразник, когда очищал набережную от мусора, внезапно набросился на мимо проходивших студентов из Академии художеств и даже на преподавателя академии, известного художника Рыдникова.

– А зачем набросился? – ахнула Глаша.

– Говорит, что ему сфынксы эти египетские приказали, чтобы он жертву принес. Чокнутый, не иначе. Вот сидит в кутузке, все про сфынксов бормочет. Эх, что за напасти в наш город прибыли? – горестно вздохнул Степан Игнатьевич.

Египет. XIV век до н. э

Минуло пятнадцать разливов Нила со смерти Тутмоса Великолепного, с того момента, как его Ка обрел бессмертие и вечную жизнь, пятнадцать славных лет правления Великого Аменхотепа, или Его Величества Неб-Маат-Ра – Владыки правды Солнце. Золотой век расцвета Египта, все в великой империи было ладно – и отношения с соседями, и строительство монументальных храмов, а нубийские племена исправно платили богатую дань фараону, даже не помышляли о мятеже. Еще свежи были в памяти отрубленные головы Ингеза и его сторонников на стенах Керме, но сердце самого сына бога Ра было не на месте. С самого утра точили его душу сомнения, смутные предчувствия надвигающейся беды не давали радоваться жизни. Ни изысканные яства, ни величественные танцы красавиц из Митании, ни ласки многочисленных жен – ничто не помогало смягчить дух Аменхотепа.

Хлопнув в ладоши, он повелел позвать верховного жреца Амона-Ра – Немет-Птаха.

Увидев властелина, Немет-Птах пал ниц, не смея поднять взор на сына бога.

– О достойнейший, о великий, да будет Амон милостив к тебе и твоим наследникам, да обретет твой Ка вечность! – верховный жрец мелко затрясся у ног царя.

Аменхотеп печально смотрел со своего золотого трона на смиренного жреца. Недавно появилась у царственного владыки интересная идея, но он пока не знал, как воспримет Немет-Птах такое новшество. Но он фараон и имеет право приказывать, и никакие жрецы не в силах помешать ему.

– Встань, Немет-Птах, и выслушай меня! – громко заявил фараон.

Жрец поднялся с колен, но боялся смотреть на господина.

Аменхотеп тяжело вздохнул и начал издалека.

– Скажи мне, верховный жрец, доволен ли ты новым храмом Амона? Хватает ли тебе подношений? Регулярно ли приносятся жертвы Амону?

Немет-Птах наконец-то посмотрел в глаза властелину и несмело кивнул:

– Да, Солнцеликий, да будет вечна твоя загробная жизнь. Новый храм в Карнаке – чудо как хорош! Мы и не надеялись на такое щедрое подношение!

– Амону понравились статуи и монументы в его честь? – продолжил задавать вопросы фараон.

Жрец снова кивнул и боязливо поморщился, он не понимал, что хочет узнать властелин. Величественный храм в Карнаке был построен несколько лет назад, все эти годы подношения регулярно приносились богам, неужели до царя дошли слухи о стяжательстве жрецов? И теперь Аменхотеп хочет сменить Немет-Птаха? При такой мысли холодный пот прошиб жреца, он снова поежился, но смело взглянул на фараона. Ему не в чем каяться! Он честно и праведно выполнял свои обязанности.

Храбрый взгляд Немет-Птаха не укрылся от Аменхотепа, он усмехнулся, но быстро спрятал улыбку. Не время сейчас пугать жрецов.

– Я рад, Немет-Птах, что ты честно служишь, что богиня справедливости Маат великодушна к тебе и к храмам Амона, того, что скрыт. Но скажи мне, верховный жрец, кто стоит перед тобой? – Аменхотеп поднялся с золотого ложа и, гордо подняв голову, выпрямился во весь рост.

Немет-Птах опешил, замолчал, почесал идеально выбритый подбородок и с заминкой ответил:

– Передо мной – мой властелин, мой господин, хозяин всей земли Египетской – от Митании на севере до южных границ Нубии, настоящий сын бога Ра.

– А скажи мне, жрец, сын бога разве не является богом? – лукаво спросил Аменхотеп и сам поразился дерзкой мысли, сорвавшейся с его губ.

Тишина поразила царский дворец. Немет-Птах молчал, кусая губы, любой его ответ грозил крупными неприятностями, но все же он не решился перечить царской воле.

– Конечно, мой господин, сын бога тоже должен быть богом! – подтвердил он.

– Тогда, как ты сам признал, я являюсь не просто сыном бога Ра, а равным ему, тождественным ему. Я – сам бог! – громко заявил Аменхотеп и величественно расправил плечи.

– Как скажешь, мой господин! – жрец склонился ниц перед царем-богом.

– Я не просто сын Солнца, я – сам бог, я – Солнце! Я – закон! Я – власть! Я – справедливость! Я – Воссиявший в правде! Я – Устанавливающий законы! Владыка правды Солнце!

Верховный жрец принялся биться лбом о пол, не смея поднять взор на Воссиявшего Бога.

– Повелеваю построить мне храм как божеству в Сульбе, в Мемфисе, а моей царственной супруге Туйе в Седенге устроить главный храм. Ты, Немет-Птах, с этого дня будешь верховным богом Аменхотепа, бога-фараона!

– А как же Амон-Ра? – осмелился спросить жрец.

– А Амон-Ра никуда не денется, есть великолепный храм в Карнаке, поминальный комплекс в Луксоре, но теперь главным богом Египта буду я – ваш господин!

Верховный жрец не посмел ослушаться фараона-Солнце.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

– Нет, ты представь себе, Глаша, что такое делается?! Я вот только что узнал, что наш знакомец Полсудский уехал от греха подальше, на свою родину. Якобы он не хочет на себе почувствовать все прелести египетского проклятия! – всю дорогу до дома кипятился Аристарх Свистунов. – То есть этот Полсудский решил сбежать в Польшу, египтолог Лурье заболел, Эллен никого не принимает, графиня Розанова умерла, Асхаба твоего арестовали! Ну вот как… Ты, Глашка, палец порезала! Я, великий гениальный сыщик страны, и то одной ногой был практически в могиле! – при этих словах хозяина Глафира выразительно фыркнула. – А вот не смейся, дорогуша! Да-да, именно в могиле, и только отечественная медицина и чудо-пилюли доктора Лосева меня вернули с того света! – разгневался Аристарх Венедиктович и принялся размахивать руками. – Как, скажи мне, Глашенька, мне работать?! Кого опрашивать?! Тут и свидетелей не осталось! Доктора этого Лосева я видеть не хочу, опять примется мне пиявок своих совать куда ни попадя…

– Аристарх Венедиктович, вы забыли про князя Оболенского, художника Менжинского, купца Владимирского