Книга Pink Floyd. Закат дольше дня - Игорь Котин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лидирующую вокальную партию исполняет Сид. Аранжировка с глубокими органными пассажами, голосовыми абстракциями, пульсирующей ритм-секцией и акустической гитарой усилена шумовыми вкраплениями (имитация голоса кукушки, шуршащий свист и звон колокольчиков), подкрепляющими только что спетые слова – этот приём Pink Floyd пронесут почти через всю свою карьеру. В картине, включающей щелчки заводной игрушки, клавишные приобретают звучание клавесина.
По не слишком убедительным, но достойным внимания сведениям «Flaming» исполнялась командой с октября 66 года до ноября 68-го.
«POW R. TOC H.» сочиняли, оттолкнувшись от дружного вокального кривляния, задавшего джему преимущественно эксцентричный и даже отвязный характер. Авторами представлены все участники группы. Ведущая роль, скорее всего, принадлежит Роджеру и Ричарду: ближе к началу и под конец представлены повествовательные аккордовые пассажи, подобные которым вернутся в таких композициях, как «Set the Controls for the Heart of the Sun» и «Main Theme».
Возможно, этот трек стал первым опытом Pink Floyd в области сатиры, хотя ещё и крайне абстрактной. По крайней мере, вторая часть странного названия имеет исторический аналог и подлежит расшифровке. Во времена Первой мировой войны в городке Поперинг, что в Западной Фландрии, союзниками был создан клуб под названием Talbot House («Дом Тэлбота»). Все его члены считались равными вне зависимости от регалий. В сокращающей название клуба аббревиатуре «TH» согласно фонетическому алфавиту британских военно-воздушных сил того времени буква «T» представлена как «Toc». В 1922 году появилась и христианская благотворительная организация Toc H, нацеленная на аналогичные задачи уже в гражданском варианте. Одной из их целей была попытка сдружить молодых людей разного социального положения.
Впервые «Pow R. Toc H.» прозвучала вживую ещё в октябре 66 года и входила в сет группы, предположительно, до мая 68-го. В интерпретации под названием «The Pink Jungle» композиция станет частью концертной сюиты «The Journey», исполнявшейся до начала 70-го.
Уотерс представляет свой «сольный» выход в виде подчёркнуто психоделической «TAKE UP THY STETHOSCOPE AND WALK», с энергией и триумфом закрывая первую сторону LP. Название песни – перефразировка строчки из Евангелия от Иоанна (глава 5, стих 8): «Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи». Горячий вокал автора отлично вписывается в эту поистине шквальную музыку, в конце стилизованную под детскую считалку. Отрывистые же образы текста буквально скандируются. Приём, в котором герой описывает свои ощущения врачу, Роджер пару-тройку раз использует и спустя годы, хотя и не в столь экспансивной форме.
В период с октября 66 года по ноябрь 67-го Pink Floyd несколько раз включали композицию в сет, всегда прибегая к расширенной инструментальной развёртке.
В «космическую» перекличку с «Astronomy Domine» вступает «INTERSTELLAR OVERDRIVE» – почти десятиминутный инструментал коллективного авторства, который, предположительно, зародился с подачи Дженнера, напевшего Барретту мелодию песни Берта Бакарака в версии группы Love «My Little Red Book». (Так это или нет, говорить о плагиате нет смысла, поскольку явного заимствования не прослеживается.) Питеру также принадлежит идея почти всех стереоэффектов, удерживающих свойственное и двум предыдущим трекам впечатление сумрачного, полного терний путешествия. Свойственное эпохе радикальное панорамирование достигает апогея ближе к концу, когда звуки, перемещаясь в один динамик, – другой оставляют в абсолютной тишине, создавая эффект заложенного уха. В репризе же гитара и вовсе начинает неистово прыгать по каналам, предваряя запущенный по кругу рокот мотоцикла. «Цирковую» дробь, вводящую в финал, сыграл Смит (это был первый из ряда случаев, когда на замену Мэйсону потребовался более виртуозный исполнитель).
Несомненно, сумбурные построения в духе «Interstellar Overdrive» являются апогеем завёрнутого музыкального поиска, питавшего Pink Floyd на старте. (Показательно, что уже на второй сессии в студии «EMI» (27 февраля 67 года) в ходе работы над инструменталом музыканты рискнули использовать концертную громкость, что привело к поломке четырёх микрофонов и выговору от боссов.) Но именно этот материал сыграет роль той полной жизни почвы, из которой произрастут корни, стволы и кроны гораздо более гармоничных (но уже не столь оригинальных) произведений группы.
Концертная история «Interstellar Overdrive» в исполнении Pink Floyd включает срок с апреля 66 года по ноябрь 70-го. 22 июня 2000-го Мэйсон сыграет эту жемчужину психодела с Джулсом Холландом и Хью Корнуэллом на благотворительном шоу в лондонском «The Roundhouse». А начиная с 18 года композиция станет регулярным концертным номером Ника.
Заумь «Interstellar Overdrive» без паузы сменяется лёгким ритмом миниатюры «THE GNOME», написанной Сидом. Бодрая «акустика», ковбелл (маленький барабанчик для извлечения цокающих звуков) и «волшебная» челеста подчёркивают сказочность песни, в которой поётся про гнома по имени Гримбл Громбл. Симпатичному баритону Барретта регулярно вторит Райт. Ближе к завершению появляется вынесенный вперёд шепчущий бэк-вокал автора.
Похоже, единственное во всём альбоме отсутствие паузы указывает на смысловую взаимосвязь треков, хотя она и не очевидна. Возможно, дело в некоторой нешаблонности героя песни. Путешествуя под кронами трав, этот маленький человечек способен отвергать рутинную трактовку жизни, с особой силой – не так, как его собратья – восторгаясь окружающими красотами. И вот он уже на пороге великих открытий и побед. Такого же рода мятежный дух уловим и в мрачной «Interstellar Overdrive».
Несколько раз песня исполнялась группой с середины октября 66 года до конца сентября 67-го (по другим данным – до ноября включительно).
«СHAPTER 24» была написана Барреттом под впечатлением от известной книжки гаданий «И цзин» («Канон Перемен»), созданной в Китае около 3000 лет назад на базе учения Дао. Часть текста является прямой цитатой 24-й из 64-х гексаграмм, представленных в книжке. Мысль, что всё в этой жизни – неспроста и обязательно ведёт к лучшему, привносит в альбом очередную струю оптимизма, дополняя дилогию «Interstellar Overdrive/The Gnome».
Среди примечательных элементов аранжировки – повторяющаяся басовая фигура и клавишное соло, звучащее с восточным оттенком. Вокал автора снова лидирует, и лишь в конце звучит его очередной дуэт с Ричардом, в котором голоса как бы оттеняют друг друга.
Удивительно, но эта выразительная, подходящая для концертов песня была представлена вживую лишь однажды – 19 мая 67 года в Ньюкасле (Англия). (По альтернативным и трудно проверяемым данным – четыре раза, в период с марта по ноябрь 67-го.)
«THE SCARECROW». Идентичная синглу версия размеренной баллады Сида, в которой рассказывается про Пугало, одиноко стоящее на ячменном поле, но не теряющее веры в будущее.
Вживую композиция впервые прозвучала в ставшем легендой шоу «Games for May» от 12 мая 67 года и приблизительно до начала 68-го была исполнена группой не более семи-девяти раз.
Закрывает альбом одна из наиболее личных песен Барретта «BIKE». Слова, звучащие под аккомпанемент несложной, частично разухабистой мелодии, полны самоиронии и ностальгии, а тяга к отчуждению разбавлена фантазией о единомышленнице. Подобно «Flaming» и «Shapter 24» голос Сида разведён на два канала, и лишь под конец вступает Рик. К песне припаяна иллюстрация: стук спешных шагов по ступенькам, грохот массивной двери (вход в упоминаемую в тексте «комнату мелодий»), шумы гигантских часовых механизмов, треск велосипедных шестерней и звуки заводных игрушек, переходящие в «паранормальный» хор, комичный и угрожающий одновременно.
«Bike», впервые представленная в рамках вышеупомянутого шоу «Games for May», после, вероятно, была «забыта». И лишь спустя сорок лет Pайт, Гилмор и Мэйсон исполнят композицию вместе с остальными участниками сборного концерта, проведённого в память о Барретте в лондонском «Barbican Centre». В 18 году песня войдёт в сольный репертуар Ника.
Между тем союз уникального взгляда на мир с изысканными психотропными мерзостями лишь некоторое время удерживал иллюзию расширения творческих границ. Сознание Сида, уже привыкшее к фееричным измерениям, парящим и мерцающим неземным многоцветием где-то за пределами Торсионной Вселенной, становилось всё менее адекватным обыденному, всё сильнее теряло способность мириться с прессом рутины. Что, конечно же, постепенно отталкивало от экспериментатора ту часть его окружения, от которой напрямую зависело его творческое развитие.
Ну,
