Книга Я никому не скажу - Нина Кинёва

напомнили точный вес, с которым можно еще смело попадаться и врать, что это для личного употребления. Больше – статья. Но я же не дебил… Правда, именно сейчас в пакетике было столько, что на статью мне бы прекрасно хватило. Только сдался я кому-то – задерживать меня, а тем более обыскивать…

Возвращался домой поздно, через торговый центр. Там была толпа народу. Наши граждане не могут купить новогодние подарки в середине месяца, им надо обязательно ходить по головам друг друга тридцатого и тридцать первого. Я-то ладно, я и предположить не мог, что к празднику у меня вдруг появится любимая девушка… И все-таки что ей дарить-то? Я видел, что Катя любит шоколад с орехами. Но не дарить же шоколадку. Еще она любит старые детские мультфильмы, например про Шрека. Да, подарить шоколадку, диск, взяться за руки и уйти в детский сад…

В конце концов я решил, что можно подарить духи. В них не надо разбираться, сказать консультанту, что для девчонки-первокурсницы, сколько я готов в принципе заплатить, и за меня выберут…

Домой я пришел с маленькой коробочкой. И все-таки с диском. За окнами хлопали петарды. Это подарки население покупает в последние дни, а грохать пиротехникой начинают куда раньше. Превентивно…

Пакетик с травой я закинул на верхнюю полку в шкафу. Потом лег спать. А точнее, крутиться и ждать завтрашнего дня. Придет Катя, не придет Катя… И вообще, что будет дальше. Потом, когда я уже признаюсь. Все будет очень хорошо? А долго? Может, Катя часто влюбляется? Хотя нет, она же говорила про девятый класс. Но… я же у нее не первый. Получается, то ли она может влюбляться параллельно, то ли для нее правда постель – не повод для знакомства. Любит одного, спит с другим. Или с другими… Это были уже совсем неприятные мысли, и я закрыл голову подушкой, как будто эти мысли были не в голове, а атаковали меня снаружи и подушка могла от них защитить.

Потом я все-таки заснул – одетый и с подушкой на голове. Проснулся, потому что душно стало… Была уже середина ночи. Тридцать первое декабря. День, когда я впервые в жизни собирался сказать девушке, что я ее люблю… Особенный день.

Катя пришла днем с какими-то пакетами и сказала:

– Как ты смотришь на то, что я останусь тут до завтра? На Новый год?

И я забыл, что собрался признаваться. Потому что сначала очень удивился: как это на Новый год? На ночь, что ли? Вот тут у меня останется? Катя? Только покивал – да, оставайся, конечно. Как я мог на это смотреть? Только как на чудо.

А потом она прошла в комнату и заявила:

– Ну у тебя и бардак. Нет, в любое другое время… Но сегодня же праздник! Давай хоть сделаем уборку, что ли.

И я снова только покивал.

Катя начала мной командовать: это убери, это подними. Пакеты свои притащила на кухню. В общем, так себя вела, будто собралась здесь жить. Наверное, Новый год для нее был самым важным праздником. Тогда желание провести его в чистом помещении было вполне понятно. Но вышло так, что я снова не мог ей признаться, даже бы если захотел. Потому что это было бы глупо – заявить девчонке, которая моет у тебя посуду, мол, люблю тебя. Так и сказать – в спину и под шум воды.

А потом меня озадачил другой вопрос: мы что, и спать вместе будем? После того как я вроде решил к ней не лезть? По крайней мере пока… Или она рассчитывает до утра сидеть? Или спать в прямом смысле этого слова? Ага, на одном диване. Обнявшись. И к утру я останусь заикой. Потом память подкинула картинку: Катя восьмого декабря застилает простыней диван. Я потом эту простыню сунул в стиралку, повесил в ванной да и забыл. Как-то не до нее было. Там она и болтается. Вот такая чушь лезла в голову…

– Андрей, – Катя обернулась от раковины, – я, когда шла с остановки, видела, что там еловые ветки продаются. Ты мог бы сходить? И еще купить хотя бы по одной мандаринке. Все-таки Новый год…

– Да, сейчас, – из квартиры я выскочил, как будто спасался.

Черт знает что происходит… Катя делает со мной что хочет. Командует. А мне это еще и нравится. Нравится, но при этом находиться рядом трудно… Бред какой-то.

Я пошел к банкомату за остатками денег с карточки. На еловую ветку, которая нафиг мне была не нужна, и мандарины, которые я любил. По одной… шутница Катя. Я их купил почти полный пакет… К тому же обдирание кожурок убивает время и успокаивает нервы. Кажется, этих нервов сегодня потребуется много… Почему Катя все делает неожиданно? Нельзя было предупредить, чтобы я хоть как-то собрался с мыслями и так не дергался? Или она сама решила прийти только сегодня? И ведь не поймешь, не угадаешь…

Я еще постоял у подъезда и решил, что меньше всего шансов допустить какую-то ошибку у меня будет, если я вообще ничего не стану предпринимать. Пусть Катя делает что угодно, для меня главное – чтобы она не ушла. Все остальное я как-нибудь потерплю.

Она

Не очень было похоже, что он рад моему визиту. Но возражать не стал. Мол, пришла и пришла. Уже неплохо – хороша бы я была, вернувшись к маме… Впервые я увидела жилище Андрея трезвым взглядом. Оно… впечатляло. То ли в прошлый раз тут было почище, то ли я была невменяема… Но сегодня… Наверное, он ходил в комнату не разуваясь, потому что на полу были грязные следы. На столе как попало валялись тетрадки, а судя по пыли там же, можно было понять, что в руки он их не брал. На диване я увидела подушку в сероватой наволочке и одеяло без пододеяльника, там же лежала какая-то одежда… Я и предложила сделать уборку. К тому же это снимало вопрос – а что делать и о чем говорить. Что делать, когда вот-вот пробьют куранты, – понятно, а сейчас, заранее?

Уборка перед Новым годом – это мне было привычно, мама свято соблюдала принцип: к тридцать первому все должно быть вымыто и вычищено. Нет, все-таки хорошо, что я пришла. Сидел бы Андрей тут один, в бардаке и без малейшего намека на новогоднюю атмосферу…

Для атмосферы я его отправила за мандаринами и еловой веткой. А сама пока сняла с подушки наволочку