Книга Этот идеальный день - Айра Левин

Разве Бобу не сказали сейчас, что Чип ведет себя ненормально? Разве Мир ничего не сказала? Или тот, кто звонил из футбольной команды? Или та член, которая сидела напротив него вчера за завтраком? Разве она не была достаточно проницательной, чтобы понять все, несмотря на его извинение, и не запомнить его номер? (Посмотрите на него, ждет, чтобы другие ему помогли: кому в Семье помог ты?). Где же Боб?

Что он за советчик?

Больше никто не звонил, ни после обеда, ни вечером.

Музыка один раз прерывалась для сводки новостей о космическом корабле.

В понедельник утром, после завтрака, Чип пошел в медицентр. Сканер промигал «нет», но он сказал дежурному, что хочет увидеть своего советчика, дежурный позвонил с телекомпа, и сканеры говорили «да, да, да» всю дорогу до кабинетов советчиков, половина которых была пуста. Было только 7,50.

Чип вошел в пустой кабинет Боба, сел и стал ждать его, положив руки на колени. Он прокрутил в голове порядок, в котором будет рассказывать: сначала про намеренный сбой ритма, потом про группу, что они говорили и делали, и как их всех можно найти через бледность Снежинки, и, наконец – про нездоровое и иррациональное чувство вины, которое он пронес в себе через все годы, с тех пор, как помог Карлу.

Первое, второе, третье. Он получит дополнительное лечение, чтобы восполнить все то, что недополучил во время лечения в пятницу, и выйдет из медицентра здоровый духом и здоровый телом, здоровым и довольным членом.

«Твое тело – твое, а не Уни».

Нездорово, до-Объединенчески. Уни – воля и мудрость всей Семьи. Семья создала Чипа, дала ему пищу, одежду, дом, образование. Она дала ему даже разрешение на его собственное зачатие. Да, она создала его, и теперь он должен будет…

В кабинет, болтая телекомпом, вошел Боб и, в изумлении, остановился.

– Ли, – сказал он, – привет. Что-то не в порядке? Чип посмотрел на Боба. Имя было не в порядке. Он – Чип, а не Ли.

Он взглянул на свой браслет: Ли РМ 35М 4419. Он ожидал, что Боб назовет его «Чип». Кто же звал его Чип? Во сне, в странном счастливом сне, манящая девушка…

– Ли? – переспросил Боб, ставя на пол телекомп. Уни назвал его Ли. В честь Веи. Но он был Чип, осколок старого камня. Кто же он? Ли? Чип? Ли?

– Что случилось, брат? – спросил Боб, наклоняясь к нему и кладя руку на его плечо.

– Я хотел повидать тебя, – ответил Чип.

– Насчет чего?

Он не знал, что ответить.

– Ты говорил, чтобы я не опаздывал, – сказал он. – Я вовремя?

– Вовремя? – Боб отступил на шаг и, скосив глаза, посмотрел на него. – Брат, ты пришел раньше на день. Твой день вторник, а не понедельник.

Чип встал.

– Извини, – сказал он, – я лучше пойду в Центр, – и он шагнул к двери.

Боб поймал его за руку.

– Постой, – сказал он; телекомп завалился на бок и шлепнулся на пол.

– Я в порядке, – сказал Чип. – Я перепутал. Я приду завтра, – и, не обращая внимания на руку Боба, вышел из кабинета.

– Ли, – позвал Боб. Чип не остановился.

В тот вечер он внимательно смотрел телевизор – стыковка рельсового пути в Арг, репортаж с Венеры, новости, танцевальная программа и «Живая мудрость Веи», а потом он пошел в свою комнату. Он нажал на кнопку выключателя, но кнопка была чем-то заклеена и не сработала. Дверь резко закрылась, ее закрыл кто-то, стоявший рядом с Чипом в темноте и громко дышавший.

– Кто здесь? – спросил Чип.

– Кинг и Лайлак, – ответил Кинг.

– Что случилось сегодня утром? – спросила Лайлак откуда-то из-за стола. – Почему ты пошел к советчику?

– Рассказать, – ответил Чип.

– Но не рассказал.

– Но я должен был бы рассказать, – отозвался Чип. – Пожалуйста, выйдите отсюда.

– Видишь? – сказал Кинг.

– Нам надо попробовать, – ответила Лайлак.

– Пожалуйста, уходите, – сказал Чип. – Я не хочу встречаться с вами снова, ни с кем из вас. Я больше не знаю, что правильно, а что не правильно. Я даже не знаю, кто я.

– У тебя есть около десяти часов, чтобы это выяснить, сказал Кинг. – Твой советчик придет завтра утром и поведет тебя в Главный Медицентр. Там тебя осмотрят. Это не должно было случиться, по крайней мере, в течение трех недель или около того, только после нового сбоя ритма. Это и был бы шаг или два. Но это случится завтра, и, возможно, это будет шаг назад.

– Но так случиться не должно, – сказала Лайлак. – Ты еще можешь превратить этот шаг во второй шаг вперед, если сделаешь все так, как мы тебе скажем.

– Я не хочу слушать, – сказал Чип. – Пожалуйста, уйдите.

Они не ответили. Он услышал, как Кинг сделал какое-то движение в темноте.

– Как ты не понимаешь? – спросила Лайлак. – Если ты сделаешь то, что мы тебе скажем, твои лечения сократят настолько, что они станут такие же слабые, как наши. А если нет, то их снова усилят, вернут на прежний уровень. Их, даже, возможно, еще больше усилят, правда, Кинг?

– Да, – ответил Кинг.

– Чтобы «защитить» тебя, – продолжала Лайлак. – Так, что ты никогда даже и не попытаешься из-под них вырваться. Ты понимаешь, Чип? – ее голос приблизился. – У тебя единственный шанс. Весь остаток жизни ты будешь машиной.

– Нет, не машиной, членом, – сказал Чип, – здоровым членом, который выполняет свое поручение, помогает семье, а не обманывает ее.

– Ты зря тратишь силы, Лайлак, – сказал Кинг. – Если бы прошло еще несколько дней, может и получилось бы, но сейчас слишком рано.

– Почему ты ничего не сказал утром? – спросила Лайлак, – Ты же пошел к советчику, почему ты не рассказал? Другие рассказывали.

– Я и собирался, – сказал он.

– Но почему не сделал? Чип отвернулся от ее голоса.

– Он назвал меня Ли, – сказал он, – а я думал, что я Чип.

Все стало… так неясно.

– Но ты и есть Чип, – сказала она, подходя ближе, – ты кто-то, чье имя отличается от того, что дал тебе Уни. Кто-то кто думал о самостоятельном выборе классификации, вместо Уни.

Он отступил на шаг, в замешательстве, потом обернулся и посмотрел на неясные силуэты их комбинезонов – невысокая Лайлак напротив него, в двух метрах от него, и, справа от него – Кинг, силуэтом у светлого дверного проема.

– Как вы можете что-то говорить против Уни? – спросил он. – Он дал нам все!

– Только то, что мы ему дали, чтобы он вернул нам, – сказала Лайлак. – Он отказал нам во сто раз большем.

– Он разрешил нам родиться!

– А сколько, – ответила она, – не родятся? Твои дети? Или мои?

– Что ты хочешь сказать, – спросил он, – что всем, кто хочет иметь детей, надо разрешить их иметь?