Книга Счастливое число - Дмитрий Геннадьевич Макаров

счета за алектроанергию оплачивать. Печку всю ночь не выключала.

Мы пробивались сквозь бушующую толпу, словно футболисты среди фанатов соперника. Артем Дмитриевич держал в руках электронный прибор, который через штекер подключается к другому прибору в ковере от которого кабель шел вдоль всей теплотрассы. Так по намоканию кабеля мы узнаем место протечки. Но в этот раз он нам не понадобился: на поверхности в месте прорыва снег стаял и образовалось грязное, влажное, парящее пятно.

– Техника уже едет. Через пол часа мы начнем раскопки и залатаем вашу трубу. – Объяснял Артем Дмитриевич.

– Этот участок в прошлом году ремонтировали, – сказал Петрович. – Как он умудрился износиться, одному богу известно.

– Давайте откроем вон ту камеру на Заводской. – Обратился к нам Артем Дмитриевич. – Она магистральная, с нее может что и увидим.

– Тридцать третья. Валяй Максимка. – Сказал мне Петрович.

Я вскрыл и убрал в сторону металлический люк, ожидая что сейчас на меня из камеры хлынет горячий пар, но его не было. Я заглянул в камеру и удивился: она была сухая.

Я отчетливо видел ответвление приходящие в бетонном коробе со стороны затопленного участка, но из короба не стекало ни капли воды.

– Этот коллектор идет на химзавод. – Осведомил нас Артем Дмитриевич.

– Позавчера из труб этого завода такой рыжий хвост торчал. – Сообщил Петрович.

– Да там же постоянно выбросы случаются. – Сказал я.

– Этот был огромный. У меня окна на завод выходят.

– Ладно надо спуститься глянуть почему вода сюда не бежит. – Скомандовал Артем Дмитриевич.

Я спустился первым. Следом слез Петрович.

Он встал под прорванную ста метрами выше трубу и направил луч фонаря вглубь лотка. Я осматривал камеру. Коллектор со стороны завода был огромный по меркам теплосетей. Если остудить трубы, то по нему вполне мог проползти на секретный завод какой-нибудь худенький парнишка.

– Матерь божья. – Сказал Петрович и постучал меня по плечу. – Глянь-ка туда.

Я посветил в глубь, куда уходили трубы и отпрянул от ужаса. Оттуда на меня смотрели глаза. Через секунду я понял, что это какое-то существо, заполонившее собой весь бетонный лоток и из-за него, вода не льется в камеру.

–Петрович это что? Там кошка или собака что ли?

– Не одна в мире кошка или собака не выдержали бы такой температуры. А это – живое.

Я посмотрел снова в короб. Существо моргало глазами. Я заметил, что на нем нет шкуры, а лишь серая сморщенная кожа. В этот момент оно начало двигаться на меня.

– Уходим! – Крикнул я.

Петрович ринулся на лестницу. Я встал за ним. Когда он поднялся до середины я услышал, что существо ускорилось и уже подходило к камере. Оно издавало кряхтящие звуки.

Не успел Петрович выбраться на поверхность, как существо выпрыгнуло из короба и снесло его с лестницы. Я повалился на спину. Из короба хлынула горячая вода. Она успела остыть, но все равно была обжигающей. Намного горячее чем в сауне.

Я поднялся на ноги и начал стягивать существо с Петровича, которое уже топило его в горячей воде. Нечто было похоже на змею. С длинным, коротким хвостом, расширяющимся до метрового диаметра на подходе к голове. Из пасти торчали десятки острых зубов. Ее кожа была сморщенная, будто она не вылезала из ванны не меньше месяца.

Я взял «змею» за голову и с силой швырнул об стенку камеры. Петрович поднялся. Наши фонари, плавающие в воде мутным светом, освещали камеру.

«Змея» удержалась на стене, словно пиявка, а потом прыгнула на меня. Незамедлительно я нанес ей удар справой, и она отлетела в другую стенку, на которой уже не смогла удержаться.

– Вылезай скорее. – Крикнул я Петровичу, а сам принял позу защищающегося боксера.

Воды в камере уже было по пояс. Существо выскочило из нее совершенно не в том месте откуда я ожидал. Оно обвилось об мою шею и повалило под воду. Несколько секунд мне понадобилось чтобы подняться. Чудом она не успела меня укусить. Потом я схватил «змею» за шиворот и хвост. Она противно визжала. Я поднял ее над головой, откинул на стену, а сам подбежал к лестнице.

Нечто зацепилось за стену, но атаковать вновь меня не стало. Оно по стене добежало до еще незаполненного водой коллектора, ведущего к химзаводу и скрылось в темноте.

Я начал выбираться и увидел сверху руку Артема Дмитриевича.

В ожидании полиции, которая, конечно-же, нам не поверила, ссылаясь на то, что мы надышались в камере газами, мы сняли с себя почти всю одежду и отогревались у печки в кабине ЗИЛа. Петрович каждые две минуты подкидывал туда новые порции обломков от ящика. А я был не против. Артем Дмитриевич сидел с нами и узнавал, что же там произошло. Оказывается, он заглядывал в колодец и тоже мельком увидел странное существо. И хоть позже, ему пришлось согласиться с версией полицейских, решетку в той камере на выходе коллектора со стороны химзавода он поставил.

Ледяная дорога

– Мы словно участвуем на Олимпийских играх; как лыжники скользим вниз со склона. – Сказала Аня. Во-первых, для того чтобы успокоиться, во-вторых, чтобы не дать заснуть подруге Маше, сидевшей на переднем пассажирском сиденье.

Две девушки ночью ехали на автомобиле по заснеженной трассе. Вокруг не было ни души. Во всяком случае на том расстоянии, на котором позволяла видеть метель. В прогнозе погоды ее не было, иначе они не поехали бы на такое большое расстояние сегодня ночью. И хоть Маше было все равно, будто она сидит дома на диване, Аню преследовал страх.

Узкая дорога заставляет напрячься каждую мышцу ее рук, каждую извилину в мозгу, каждый нерв на глазах только для того, чтобы ни в коем случае не сделать резкого движения рулем «Мазды» или чего хуже педалью тормоза. А еще этот долгий спуск с плавным поворотом вправо, кажется, он сделан лишь для того, чтобы нервировать водителей.

– Что-то мы еле плетемся, так до завтра в Казань не приедем. – Сказала Маша, оторвавшись от телефона. – По картам впереди заправка, давай тормознем. Я хочу хот-дог. А тебе возьмем кофе. Что-то ты больно напряженная.

В восемь вечера, когда они выезжали из Перми, температура воздуха была +3, к десяти она уже ровнялась нулю, а сейчас, когда время подходило к часу ночи термометр на панели приборов показывал -4. Естественно трасса превратилась в каток. Хотя грязь, лежащая по краям дороги и по самой ее середине, не хотела застывать, и встречные автомобили закидывали ей лобовое стекло. А еще этот снег. Из-за него работали и противно скрипели