Книга Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944 - Юкка Куломаа

мае 1942 г. совещании, на котором Симойоки констатировал, что его карательные полномочия яв­ляются «совершенно недостаточными и настолько ребяческими по сравнению с прежними условиями, что (местные) жители над ними только посмеиваются». Для повышения эффективности наказания следовало увеличить срок ареста и использовать при­нудительный неоплачиваемый труд, что, как следовало из его заявления, и предпринималось на практике вопреки законам и распоряжениям. Одним из вариантов решения проблемы могло стать право наложения штрафов. На общую эффективность на­казаний, связанных с лишением свободы, как таковую, не наде­ялись, так как правосознание населения, часто подвергавшегося арестам[43], было иным, чем в Финляндии.

Симойоки не получил дополнительных карательных полно­мочий, как он надеялся. Вместо этого в апреле 1943 г. отдали рас­поряжение о том, что мелкие правонарушения, совершавшиеся местными жителями, переставали рассматриваться судами и на­казывались только штрафами. Система взимания штрафов при­менялась успешно, и в апреле 1944 г. она была распространена законом также на граждан Финляндии, находившихся на терри­тории, подчиненной ВуВК.

Организация гражданской судебной системы не считалась столь же срочным мероприятием. Несмотря на это, правила, ре­гулировавшие вопросы брака, были утверждены довольно рано, поскольку это считалось важным с точки зрения управления, политики в отношении населения, косвенно — его снабжения и, возможно, общественной морали. В соответствии с распоряжени­ями, отданными в феврале 1942 г., на территории, подчиненной ВуВК, признавались законными все браки, заключенные как до революции, так и во время советской власти. Из т. н. незарегис­трированных[44] браков признавались лишь те, которые были по обоюдному согласию сторон занесены в регистрационную книгу населения. Таким образом, в этом вопросе следовало, главным образом, соблюдать финляндское законодательство. Правом объ­являть о вступлении в брак пользовались начальники районов, которые, наряду со священнослужителями, могли также регис­трировать браки. Если одна из сторон, вступавших в брак, явля­лась гражданином (кой) Финляндии, церемония должна была все же проводиться на территории Финляндии. Заявление о разводе следовало подавать на имя начальника ВуВК. При вступлении в брак с лицом родственной финнам национальности предста­витель ненационального населения получал вид на жительство зеленого цвета и пользовался теми же преимуществами. В слу­чае, когда муж являлся гражданином Финляндии, супруге также предоставлялось гражданство с соответствующими правами.

Организация системы рассмотрения гражданских дел откла­дывалась до марта 1943 г. Суд нижней инстанции был пред­ставлен мировым судьей, в судебный округ которого входила территория, подчиненная начальнику района, а судом высшей инстанции выступал верховный суд Восточной Карелии. В ос­новной массе эти суды рассматривали дела по выплате алимен­тов на содержание внебрачных детей.

В принципе, для заключенных концлагерей также могли при­меняться нормы, действовавшие в отношении свободного насе­ления. Согласно первому своду правил внутреннего распорядка, нарушения должны были наказываться «строго, в соответствии с законами военного времени». Поскольку пребывание изолиро­ванных в лагерях на оккупированной территории шинировалось как временное, то, например, применение длительных сроков, связанных с лишением свободы, на первом этапе не считалось целесообразным, так как нахождение в лагере само по себе уже означало лишение свободы. Поэтому дела заключенных переда­вались в полевые суды очень редко.

После подчинения лагерей начальнику Петрозаводского райо­на, он решил проблему более простым образом, приняв особый дисциплинарный устав, образцом для составления которого явно были аналогичные уставы лагерей военнопленных: в тек­сте устава изолированных также называют «заключенными». Весной этот устав стал применяться во всех лагерях Восточной Карелии.

В соответствии с уставом, принятие решения о способе нака­зания виновного в нарушении дисциплины относилось к ком­петенции начальника лагеря или начальника всех лагерей. Ви­новные могли наказываться работой без смены максимально 8 раз, а также заключением в карцере: с освещением — не более 30 суток и в темном — не более 8 суток; при сложении наказаний, соответственно, не более чем на 45 и 12 суток. Содержание под арестом можно было ужесточить, сократив паек и (или) исполь­зуя жесткое спальное место. В случае, если эти меры оказывались неэффективными или это вообще требовалось для поддержания порядка, лагерника могли выпороть, нанеся не более чем 25 уда­ров плетью.

В принципе, дисциплинарный устав позволял наказывать без учета пола и возраста, тогда как в лагерях для военнопленных фи­зические наказания для женщин специально были запрещены. Максимальные сроки содержания под арестом также были весьма велики. Если дисциплинарных мер воздействия оказывалось не­достаточно, дело могло передаваться для рассмотрения в суд.

Принимая во внимание международные договоры, исполь­зование плетей для наказания было сомнительной практикой, хотя позднее финляндские юристы и выяснили, изучая ее, что у оккупационных властей не было в этом отношении юридичес­ких обязательств перед Советским Союзом, так как последний не ратифицировал Гаагскую конвенцию 1907 г. о законах и прави­лах ведения сухопутной войны. В свою очередь, Финляндия не участвовала в Женевском договоре 1929 года по правилам обра­щения с военнопленными.

Деликатный характер этого вопроса осознавался уже во время войны. В начале 1944 г. вышло распоряжение согласно «пожела­нию начальника Военного управления» об отмене физических наказаний. Если в будущем в них возникала бы потребность, то в каждом таком случае следовало запрашивать разрешение на­чальника переселенческих лагерей. В дисциплинарном уставе переселенческих лагерей, принятом в апреле 1944 г., это распо­ряжение было пересмотрено в сторону упрощения, и согласно ему начальник лагеря мог назначить наказание не более десяти ударов плетью. Уставом вводился и абсолютно новый вид нака­зания — заключение в особом дисциплинарном лагере, организо­ванном весной 1944 г. на базе переселенческого лагеря №6.

Для рассмотрения конфликтов между заключенными в фев­рале 1944 г. было создано две согласительные комиссии, пред­седателем которых был офицер по юридическим вопросам, а членами — избранные путем выборов представители из числа лагерников. До окончания оккупации в этих комиссиях успели рассмотреть только одно дело.

ГЛАВА 6. ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПОМЕЩЕНИЙ В ПЕТРОЗАВОДСКЕ

Осенью 1941 г. заранее подготовленного плана использования в будущем зданий Петрозаводска, по всей видимости, не сущес­твовало, поскольку не было известно, в каком состоянии они бу­дут находиться ко времени вступления финнов в город. После же захвата Петрозаводска, когда оказалось, что свободных по­мещений в нем имелось в избытке, вошедшие в город первыми войсковые подразделения стали выбирать для себя пристанище самостоятельно, по праву победителя. Согласно директивам, от­даннным в октябре, здания можно было занимать с разрешения коменданта или начальника Петрозаводского района, но, судя по отказам в предоставлении помещений еще в конце того же месяца, указания начальства не всегда выполнялись.

Большая часть лучших строений, таких как самые заметные об­щественные здания и немногие уцелевшие жилые многоэтажные дома, построенные из кирпича, стали использоваться армией и Военным управлением. Штаб 7-го армейского корпуса размес­тился в находившемся на улице Ленина здании Верховного сове­та, больше известном среди финнов