Книга Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война - Stephen Kinzer

когда описал его как "частично исследовательский центр, частично центр влияния на правительство, а в целом - клуб культурных джентльменов (женщины были приняты в члены только на следующий год после смерти Аллена), которые с комфортом курили сигары и размышляли о государственных делах за бокалами портвейна.... Аллен также нашел Совет полезным форумом для льстивого отношения к именитым иностранным гостям. Он приглашал их выступить, а после ужина завязывал дружеские отношения, которые можно было использовать в деловых целях".

* * *

Сторонники "интернационализма" стремились прежде всего к сохранению стабильности. Как и многие из них, Фостер видел в авторитарных лидерах, таких как Гитлер, ценных союзников в борьбе с большевизмом. Режимы, поддерживающие порядок и экономическую дисциплину, по его мнению, всегда лучше тех, которые потворствуют группам, жаждущим социальных перемен.

"Именно хорошо организованная внутренняя экономика обеспечивает наибольшую гарантию мира", - заявил Фостер в 1937 г. на заседании Международной торговой палаты в Берлине. "Проблема международного мира - это лишь продолжение проблемы внутреннего мира".

В период между двумя мировыми войнами компания Sullivan & Cromwell стала крупнейшей юридической фирмой в США. Даже называть ее юридической фирмой, как писал Питер Гроуз, было не совсем верно. Он назвал ее "стратегическим узлом международных финансов, операционным ядром паутины отношений, составляющих власть..... Фирма действительно предлагала юристов для составления контрактов, сохранения наследства и ведения споров в залах суда, но это не была профессия юриста, которой занимались Фостер и Аллен Даллес. Их Sullivan & Cromwell стремилась лишь к тому, чтобы формировать дела всего мира для блага и благополучия избранных, своих клиентов".

Успех позволил братьям Даллес разбогатеть, утвердиться в качестве столпов частной власти и взять курс на формирование истории. Однако, несмотря на то что они смотрели на мир через одну и ту же отполированную линзу, их характеры оставались противоположными. Один европейский банкир, работавший с обоими мужчинами, писал впоследствии, что его поразил этот контраст.

"Какая разница между ними!" - изумился он. "Джон Фостер выглядел как священнослужитель... яркий и несколько нервный. Аллен [был] тихим, спокойным, но в то же время трудолюбивым -.... Аллен полагался на свои мозги, а Джон Фостер - на свою веру.... Аллен, конечно, был более широким, чем его брат, и именно поэтому его контакты с людьми были намного проще. Я думаю, что Аллена любили те, кто с ним работал, а Джона Фостера уважали".

Стремясь продвигать свои идеи и самого себя, Фостер писал множество статей не только для таких изысканных журналов, как Foreign Affairs, New Republic и Atlantic Monthly, но и для массовых изданий, таких как Life и Reader's Digest. Бизнес-группы приглашали его для выступлений. Он стал "мудрецом" внешней политики и уверенно продвигался в общественной жизни. Его интерес к Республиканской партии укрепился благодаря отношениям с Томасом Дьюи, перспективным юристом, которого он хотел нанять в качестве адвоката в компанию Sullivan & Cromwell. Вместо этого Дьюи решил баллотироваться на пост окружного прокурора. Он был избран и выиграл несколько громких дел, в том числе дело против лидеров организованного преступного синдиката, известного как "Убийство, Инк". В 1938 г. Дьюи стал кандидатом в губернаторы Нью-Йорка от республиканцев, и, хотя он проиграл, его кампания сделала его восходящей звездой в партии. Фостер стал его наставником в вопросах, связанных с внешней политикой, и таким образом обрел новый мощный канал политического влияния.

Некоторые из тех, с кем Фостер встречался и работал в эти годы, представляли его как будущего судью Верховного суда. Его собственные амбиции простирались дальше. Он считал, что стал одним из немногих американцев, которые действительно понимают, что нужно его стране и миру. В свободные минуты он осмеливался размышлять о своих перспективах стать президентом.

Аллен был едва ли менее амбициозен. Он никогда не рассматривал себя в качестве возможного президента, но в течение многих лет представлял себе, что станет государственным секретарем. Ему показалось, что он уже на пути к этому, когда в 1933 г. президент Рузвельт решил назначить на этот пост своего друга Нормана Дэвиса. Однако Рузвельт был обеспокоен скандалом, который навис над Дэвисом в результате его деловых операций на Кубе, и выбрал вместо него сенатора Корделла Халла из Теннесси.

Одним из наиболее ярких аспектов карьеры братьев Даллес в период между мировыми войнами была легкость, с которой они переходили от работы на правительство к работе с частными клиентами. Иногда они служили и тем, и другим одновременно. В более поздние времена конфликт их интересов считался бы не просто неэтичным, а противозаконным. Однако никто не требовал от них раскрытия финансовой информации, и никто не поднимал бровей, когда они находили способы извлекать прибыль из своих дипломатических заданий.

Несмотря на то что "дядя Берт" был высокопоставленным сотрудником Госдепартамента, а впоследствии и госсекретарем, Фостер не стеснялся просить его об услугах для клиентов Sullivan & Cromwell. Лансинг давал Фостеру рекомендательные письма, которые позволили ему войти в элитные круги во время первых поездок за границу по делам Sullivan & Cromwell, и покорно являлся на ужины, которые Фостер устраивал, чтобы произвести впечатление на своих клиентов. Когда в 1917 г. он направил Фостера представлять США в Центральной Америке, то знал, что компания Sullivan & Cromwell оказывала давление на президента Никарагуа Чаморро, чтобы тот согласился на получение кредита от одного из ее клиентов, банка Seligman, а также являлась юридическим советником правительства Панамы. Работая в Военном торговом совете, Фостер помогал выдавать кредиты на сумму 400 млн. долл. железным дорогам, хлопкоробам, производителям продуктов питания и промышленникам, в том числе нескольким компаниям, которые были его клиентами. Его работа по разработке плана Доуза по выплате репараций Германии и его преемника, плана Янга, открыла новые богатые рынки для банков, которые представляла компания Sullivan & Cromwell.

Аллен также извлек выгоду из клубной этики, которая формировала политическую и корпоративную культуру той эпохи. Обозреватель Дрю Пирсон писал, что он часто добивался одобрения Госдепартамента на получение иностранных кредитов благодаря связям с бывшими коллегами, которые устанавливались "за несколько раундов гольфа". В 1927 г., всего через пять месяцев после начала работы в Sullivan & Cromwell, Госдепартамент назначил его юрисконсультом американской делегации, участвовавшей в конференции по военно-морскому разоружению в Женеве. В течение последующих шести лет он делил свое время между представлением интересов США на подобных конференциях и работой в качестве юриста Sullivan & Cromwell. Среди его клиентов были судостроители, сталелитейщики и другие лица, напрямую заинтересованные в результатах конференций по разоружению. Пирсон неоднократно обвинял его в конфликте интересов за то, что, выполняя