Книга Пять капитанов - Ким Владимирович Малаховский

Это вызвало их восхищение, и они стали вести себя еще более дружески. Но тут подошли два старых патагонца. Они явно сердились на молодых, резко выговаривая им что-то на неизвестном англичанам языке и яростно жестикулируя. Уинтерн подумал, что и они хотят посмотреть, как он искусно стреляет из лука. Он натянул тетиву, готовясь выстрелить, но она вдруг оборвалась. Этот, казалось бы, незначительный случай обернулся трагедией. Патагонцы решили, что белые плохо вооружены. И, прежде чем Уинтерн успел подготовить свой лук, один из патагонцев пустил стрелу, вонзившуюся Уинтерну в плечо. Вторая стрела пробила ему легкое. Видя это, корабельный канонир Оливер выстрелил из мушкета. Но мушкет дал осечку, и Оливер был убит на месте. Дрейк поднял упавший мушкет и выстрелил в патагонца, убившего Оливера. Пуля попала ему в живот. Раненый начал так страшно кричать, что его товарищи бросились наутек. Сражение окончилось. Уинтерн еще дышал. Его унесли на корабль, где он через несколько часов умер. На следующий день утром Дрейк похоронил двух своих моряков на берегу порта Святого Юлиана. После этого до конца стоянки никаких инцидентов с патагонцами у Дрейка не было.

Плывя вдоль восточного берега Южной Америки, англичане неоднократно встречались с коренным населением. Впечатления от всех встреч очень живо описал Ф. Флетчер. Вопреки сообщениям испанцев о кровожадности и злобности жителей Южноамериканского континента Флетчер отмечал их добродушие, приветливость, готовность прийти на помощь. «Они проявили по отношению к нам, — пишет он, — большую сердечность, чем многие христиане, большую, чем я нахожу среди многих своих братьев по вере в моей стране». Как только англичане высаживались на берег, жители несли им пищу и «чувствовали себя счастливыми, когда видели, что еда нам понравилась» Часто они приносили мясо страусов, которые водятся там в изобилии. Но съедобно только мясо с ноги страуса, с остальных частей его трудно снять. Страусы не могут летать: их крылья очень слабы. Но бегают они так быстро, что жители не могут их поймать даже с помощью собак. Туземцы ловят страусов только хитростью. Они заметили, что страусы обычно держатся стадом и передвигаются гуськом, как утки в воде. Во главе стада идет вожак, которому все подчиняются. Если кто-нибудь уклонится в сторону, вожак его окрикивает. В том случае, когда это не помогает, вожак сворачивает в сторону, противоположную той, куда отклонился строптивый член стада. «Если тот отклонился в правую сторону, вожак идет в левую, и наоборот, пока не внесет порядок». Заметив это, туземцы придумали следующее: один из них надевает на голову и верхнюю часть тела страусовое чучело, затем, стараясь подражать движениям этих животных, наклоняет голову, как бы щипля траву, нагоняет стадо. Потом охотник начинает нарочно уклоняться в сторону, заставляя вожака изменить направление. Таким образом стадо направляется в заранее приготовленную засаду в ущелье между холмами или в лесу, где прячутся другие охотники, мужчины и женщины с собаками, вооруженные луками, копьями, дубинками, сетями, камнями. При умелых действиях охотников удается захватить все стадо. Мясо высушивается на скалах под лучами летнего солнца и запасается на всю зиму.

Англичан удивляло то, что вначале коренные жители старались избегать встреч с ними. Потом англичане узнали, что туземцы ждали ответа от «бога Сетебоса, который есть дьявол, но которого они почитают за верховное божество»», могут ли они доверяться белым или нет. Надо сказать, что имя бога Сетебоса было известно и Шекспиру. Видимо, он нашел его в одном из тогдашних описаний плаваний в Южную Америку. В «Буре» дикарь Калибан говорит: «Ему подвластен даже Сетебос, бог матери моей».

Наконец местные жители начали подходить к англичанам, рассматривать предлагаемые им предметы: бусы, колокольчики, ножички и т. п. Однажды туземец, стоявший около Дрейка, прельщенный красивым цветом его шляпы, снял ее с головы адмирала и надел на свою, а затем, подумав, что Дрейк может быть недоволен, взял лук и глубоко ранил себя стрелой в икру. Из раны полилась кровь. Туземец собрал горсть крови и протянул Дрейку, «показывая этим, что очень любит генерала и готов отдать ему свою кровь, и поэтому тот не должен сердиться на то, что он взял такую мелочь, как шляпа». Другой туземец, сообщает Флетчер, стоя рядом с матросами, выпивавшими свою утреннюю чарку вина, тоже попросил выпить. Вино было крепкое и сразу ударило ему в голову. Он свалился с ног и не мог уже встать. Когда туземец пришел в себя, то потребовал еще вина. Но на этот раз он решил пить не стоя, а сидя и вытянул чарку до дна. С того дня туземец стал каждое утро приходить к английским морякам и требовать выпивку. Он даже выучил по-английски слово «вино» и, подходя к англичанам, начинал его выкрикивать. «Со временем, — заключает этот рассказ Флетчер, — он стал выпивать больше вина, чем 20 человек могли это сделать».

В одежде, продолжал Флетчер, туземцы не испытывают большой нужды. Хотя они и ходят голыми, но имеют средство, предохраняющее их от холода. Оно заключается в том, что вскоре после рождения ребенка мать смазывает его тельце особым составом, состоящим из страусового сала, нагретого на огне и смешанного с мелом, серой и чем-то еще, и, втирая его в кожу, закупоривает тем самым поры. Это повторяется ежедневно и, не останавливая роста, делает кожу нечувствительной к холоду.

Тело свое они раскрашивают: некоторые в черную краску, оставляя незакрашенной только шею; другие одно плечо красят черным, а второе белым; бока и ноги красят обязательно разными красками. На частях тела, окрашенных в черный цвет, изображаются белые луны, на окрашенных в белый — черные солнца. Возможно, окраска тоже предохраняет тело туземцев от холода. Мужчины втыкают отполированные деревянные или костяные палочки в нос и нижнюю губу. Волос на голове они никогда не стригут, перехватывают их шнуром из страусовых перьев и вкладывают туда самые разные предметы: стрелы, ножи, зубочистки и другие веши. Как только найдут добычу, тут же разводят костер и поджаривают мясо на огне, разрезав на куски, каждый фунтов по шести. Вынув мясо из огня, «раздирают его на куски зубами, как львы, одинаково мужчины и женщины».

Туземцы делают музыкальные инструменты из коры деревьев, сшивая куски ее и кладя внутрь маленькие камушки. Эти инструменты, напоминающие детские погремушки, они подвешивают к поясу, когда начинают танцы. Танцы они любят до безумия. Шум этих погремушек так на них действует, что они становятся как сумасшедшие. Они могли бы, кажется, танцевать до смерти, замечает Флетчер, если бы кто-то из друзей не снимал погремушки, и тогда они сразу останавливаются и долгое