Книга Опасный джентльмен - Джулия Лэндон

— Не плачь, Лили. Пожалуйста, не плачь.

Однако слезы потекли еще сильнее. Эдриан осушал их поцелуями, а его руки тем временем скользили по шелковистой коже ее тела. Лилиана неохотно стала гладить его по плечам, по спине, затем ее пальцы неожиданно очутились у него между ног и обхватили напрягшуюся плоть.

Забыв обо всем на свете, Эдриан со стоном вошел в нее. Она попыталась воспротивиться, но руки сами гладили его спину, ягодицы, а бедра поднимались навстречу, требуя, чтобы он до конца заполнил ее.

Когда они достигли вершины наслаждения, он лег рядом и, услышав горестный вздох, привлек жену к себе.

— Что тебя расстроило? — тихо спросил он. — В чем дело, Лилиана?

— Я… я хочу быть хорошей женой, — прошептала она.

— Ты хорошая жена, — быстро заверил Эдриан, опасаясь новых слез.

— Нет, я хочу быть женой, которой ты мог бы гордиться.

Он чуть замешкался с ответом, и Лилиана грубо оттолкнула его.

— Ты жена, которой гордился бы любой мужчина. — Граф осторожно подбирал слова.

Жалкий лжец! Эдриан напрягал мозги, чтобы как-то подтвердить свое заявление, однако на ум не приходило ничего путного, ибо в пользующихся дурной славой будуарах он научился только лести.

— Ты знаешь, что у тебя много прекрасных качеств? Ты очень добрая, ., и внимательная. У тебя необыкновенной красоты волосы. Представляю, как другие им завидуют.

— Благодарю, — буркнула Лилиана.

Вот и хорошо, с удовлетворением подумал он. Что бы сейчас ни удручало его жену, утром все пройдет — она, как он заметил, не относится к категории плаксивых женщин. Но Лилиана так и не повернулась, когда он встал с кровати и надел халат.

— Приятных снов, Лилиана.

Он поцеловал ее в висок и вышел из комнаты. Его желание удовлетворено, совесть спокойна.

А она, сдвинув брови, смотрела на закрывшуюся дверь.

— Он восхищен моими волосами, — сказала она себе. — Моими волосами!

Лилиана задохнулась от ярости. Проклятие! Он же сам приехал к ней в Блэкфилд-Грейндж, заявил, что они подходят друг другу, но с момента венчания проявлял только равнодушие и лишь ночью заставлял ее поверить, что она желанна, хотя ни разу не сказал этого вслух, а единственным прекрасным качеством у нее считает проклятые волосы.

Она его ненавидит!

Сбросив одеяло, Лилиана вскочила с кровати, зажгла канделябр и порылась в корзинке для шитья. Эдриан обожает ее волосы, да? Ладно, пусть любуется ими! Отхватив ножницами густую прядь, она медленно опустила руку и с ужасом воззрилась на длинный светлый локон, оставшийся у нее в пальцах. Ее волосы! Да, ну и что? Всего лишь одно из ее «прекрасных качеств»! Лилиана в бешенстве срезала вторую прядь.

Полли Дисмьюк застыла у двери и несколько раз моргнула, не веря своим глазам. Но увы, то, что устилало пол спальни, было чудесными золотыми локонами хозяйки. Видимо, леди Олбрайт лишилась рассудка.

— Миледи, что вы наделали? — ужаснулась Полли, влетая в комнату.

— Остригла волосы, — спокойно ответила та.

— Но зачем?

— Они мне надоели, и я подумала, что пора изменить прическу, — весело улыбнулась леди Олбрайт.

У Полли отвисла челюсть. Затем она заметила приготовленную хозяйкой одежду, и бедную женщину чуть не хватил удар.

— Брюки? — выдохнула она, не в силах поверить в увиденное.

Леди Олбрайт кивнула:

— Они удобны для верховой езды.

— Вы собираетесь их надеть? — все еще не верила служанка. Кивок.

— Я решила прокатиться верхом. День прекрасный, к тому же я уже целый месяц не садилась на лошадь. Вы любите верховую езду, Полли?

Нет, она не любила. А если бы и любила, то определенно не в брюках! Горничная покачала головой, боясь вымолвить хоть слово.

— Правда? А я обожаю! — воскликнула леди Олбрайт и направилась в гардеробную.

Когда хозяйка вышла оттуда, Полли Дисмьюк почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Ее светлость была в узких брюках, обтягивающих ноги и бедра, в тонкой батистовой рубашке и мужском жилете, которые она неизвестно где взяла. Полли, служившая девочкам покойного лорда Олбрайта, была уверена, что это нарушение всех приличий, и сочла своим долгом предостеречь ее светлость от ошибки.

— Леди Олбрайт, я бы совершила непростительную ошибку, не указав вам на то, что женщине совершенно невозможно появляться на людях в… брюках, — с трудом выговорила она.

— Нет? — Хозяйка удивленно раскрыла зеленые глаза, и Полли энергично затрясла головой. — Тогда, полагаю, мне не стоит покидать усадьбу. — Усмехнувшись, она направилась к двери.

— Н-но… поместье большое! — кричала едва поспевавшая за ней горничная. — Вы забыли про арендаторов. Графиня остановилась.

— Вы абсолютно правы, — произнесла она, и Полли облегченно вздохнула. — Мне давно следовало им представиться, благодарю за напоминание. Сегодня я познакомлюсь с каждым из них.

Полли была не единственной, кто думал, что хозяйка сошла с ума.

— Кошмар! — возмущенно шепнул Макс, столкнувшийся с горничной в холле.

— Да уж, — пробормотала та.

— Я могу потерять свое место!

— А в чем дело? — сердито осведомилась Полли.

— Рано утром ее светлость поставила меня в известность, что намерена сделать выкройку для платья, и я ничего плохого не подумал. Она ведь хозяйка дома, разве не так? О Господи, я же видел, как она входила в библиотеку, должен был ей сказать… и не сказал! Не могу поверить, хотя видел это собственными глазами!

— Не возьму в толк, о чем ты говоришь, — нетерпеливо фыркнула Полли.

— Она трогала его бумаги!

— Бумаги? Какие бумаги?

— Все! — задохнулся Макс. — У него все бухгалтерские отчеты разложены по датам… А она… она их трогала!

— Эка важность, — пожала плечами Полли, глядя на открытую входную дверь.

— Нет, ты не понимаешь. Она их не просто трогала! Его светлость очень тщательно рассортировал бумаги. — Макс попытался изобразить, насколько тщательно это было сделано. — Господи, помоги нам, потому что она вынула бумаги из кожаных папок и сложила как попало на стульях и на полу! Она даже использовала одну страницу, чтобы сделать какие-то рисунки! Господи, он теперь снимет с меня голову!

— Нет, — ответила Полли, отступив в сторону, чтобы и Макс увидел то, что привлекло ее внимание. — Он снимет голову с нее.

К вящему изумлению дворецкого, мимо проскакала леди Олбрайт. Сидящая по-мужски. В брюках.

На Громе.

Никому, даже управляющему, не разрешалось ездить на Громе. Жеребец был гордостью и радостью графа; все в Лонгбридже знали, что этот конь для хозяина священен.