Книга Евгений Онегин (с комментариями Ю. М. Лотмана) - Александр Сергеевич Пушкин

Не пылким мальчиком, бойцом,

Но мужем с честью и с умом.

XI

Он мог бы чувства обнаружить,

А не щетиниться, как зверь;

Он должен был обезоружить

Младое сердце. «Но теперь

Уж поздно; время улетело…

К тому ж — он мыслит — в это дело

Вмешался старый дуэлист;

Он зол, он сплетник, он речист…

Конечно, быть должно презренье

Ценой его забавных слов,

Но шёпот, хохотня глупцов…»

И вот общественное мненье!38

Пружина чести, наш кумир!

И вот на чём вертится мир!

XII

Кипя враждой нетерпеливой,

Ответа дома ждёт поэт;

И вот сосед велеречивый

Привёз торжественно ответ.

Теперь ревнивцу то-то праздник!

Он всё боялся, чтоб проказник

Не отшутился как-нибудь,

Уловку выдумав и грудь

Отворотив от пистолета.

Теперь сомненья решены:

Они на мельницу должны

Приехать завтра до рассвета,

Взвести друг на друга курок

И метить в ляжку иль в висок.

XIII

Решась кокетку ненавидеть,

Кипящий Ленский не хотел

Пред поединком Ольгу видеть,

На солнце, на часы смотрел,

Махнул рукою напоследок —

И очутился у соседок.

Он думал Оленьку смутить,

Своим приездом поразить;

Не тут-то было: как и прежде,

На встречу бедного певца

Прыгнула Оленька с крыльца,

Подобна ветреной надежде,

Резва, беспечна, весела,

Ну точно та же, как была.

XIV

«Зачем вечор так рано скрылись?» —

Был первый Оленькин вопрос.

Все чувства в Ленском помутились,

И молча он повесил нос.

Исчезла ревность и досада

Пред этой ясностию взгляда,

Пред этой нежной простотой,

Пред этой резвою душой!..

Он смотрит в сладком умиленье;

Он видит: он ещё любим;

Уж он, раскаяньем томим,

Готов просить у ней прощенье,

Трепещет, не находит слов,

Он счастлив, он почти здоров…

XV. XVI. XVII

И вновь задумчивый, унылый

Пред милой Ольгою своей,

Владимир не имеет силы

Вчерашний день напомнить ей;

Он мыслит: «Буду ей спаситель.

Не потерплю, чтоб развратитель

Огнём и вздохов и похвал

Младое сердце искушал;

Чтоб червь презренный, ядовитый

Точил лилеи стебелёк;

Чтобы двухутренний цветок

Увял ещё полураскрытый».

Всё это значило, друзья:

С приятелем стреляюсь я.

XVIII

Когда б он знал, какая рана

Моей Татьяны сердце жгла!

Когда бы ведала Татьяна,

Когда бы знать она могла,

Что завтра Ленский и Евгений

Заспорят о могильной сени;

Ах, может быть, её любовь

Друзей соединила б вновь!

Но этой страсти и случайно

Ещё никто не открывал.

Онегин обо всём молчал;

Татьяна изнывала тайно;

Одна бы няня знать могла,

Да недогадлива была.

XIX

Весь вечер Ленский был рассеян,

То молчалив, то весел вновь;

Но тот, кто музою взлелеян,

Всегда таков: нахмуря бровь,

Садился он за клавикорды

И брал на них одни аккорды,

То, к Ольге взоры устремив,

Шептал: не правда ль? я счастлив.

Но поздно; время ехать. Сжалось

В нём сердце, полное тоской;

Прощаясь с девой молодой,

Оно как будто разрывалось.

Она глядит ему в лицо.

«Что с вами?» — Так. — И на крыльцо.

XX

Домой приехав, пистолеты

Он осмотрел, потом вложил

Опять их в ящик и, раздетый,

При свечке, Шиллера открыл;

Но мысль одна его объемлет;

В нём сердце грустное не дремлет:

С неизъяснимою красой

Он видит Ольгу пред собой.

Владимир книгу закрывает,

Берёт перо; его стихи,

Полны любовной чепухи,

Звучат и льются. Их читает

Он вслух, в лирическом жару,

Как Дельвиг пьяный на пиру.

XXI

Стихи на случай сохранились,

Я их имею; вот они:

«Куда, куда вы удалились,

Весны моей златые дни?

Что день грядущий мне готовит?

Его мой взор напрасно ловит,

В глубокой мгле таится он.

Нет нужды; прав судьбы закон.

Паду ли я, стрелой пронзённый,

Иль мимо пролетит она,

Всё благо: бдения и сна

Приходит час определённый;

Благословен и день забот,

Благословен и тьмы приход!

XXII

«Блеснёт заутра луч денницы

И заиграет яркий день;

А я, быть может, я гробницы

Сойду в таинственную сень,

И память юного поэта

Поглотит медленная Лета,

Забудет мир меня; но ты

Придёшь ли, дева красоты,

Слезу пролить над ранней урной

И думать: он меня любил,

Он мне единой посвятил

Рассвет печальный жизни бурной!..

Сердечный друг, желанный друг,

Приди, приди: я твой супруг!..»

XXIII

Так он писал темно и вяло

(Что романтизмом мы зовём,

Хоть романтизма тут нимало

Не вижу я; да что нам в том?)

И наконец перед зарёю,

Склонясь усталой головою,

На модном слове идеал

Тихонько Ленский задремал;

Но только сонным обаяньем

Он позабылся, уж сосед

В безмолвный входит кабинет

И будит Ленского воззваньем:

«Пора вставать: седьмой уж час.

Онегин, верно, ждёт уж нас».

XXIV

Но ошибался он: Евгений

Спал в это время мёртвым сном.

Уже редеют ночи тени

И встречен Веспер петухом;

Онегин спит себе глубоко.

Уж солнце катится высоко,

И перелётная метель

Блестит и вьётся; но постель

Ещё Евгений не покинул,

Ещё над ним летает сон.

Вот наконец проснулся он

И полы завеса раздвинул;

Глядит — и видит, что пора

Давно уж ехать со двора.

XXV

Он поскорей звонит. Вбегает

К нему слуга француз Гильо,

Халат