Книга Золотая Орда и ее падение - Борис Дмитриевич Греков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О личности Тудаменгу более всего сведений сообщает арабский писатель Рукн-ад-дин Бейбарс[136]. По его словам, при Тудаменгу, как и при его предшественниках, шли непрерывные сношения с мамлюкским Египтом; как и прежде, в Орду направились многочисленные и дорогие подарки, которые были адресованы не только хану и его дому, но и наиболее крупным его вельможам. Иногда в число подарков входили и материалы для постройки мечетей или других зданий. Так, по словам Ибн-ал-Фората, в 1287 г. египетский султан Эльмелик-Эльмансур отправил «множество разных припасов для мечети, которая строилась в Крыму (Солгате), ценою в две тысячи динаров. На этой мечети были начертаны прозвища султана Эльмелик-Эльмансура. Был также послан… каменщик-каменосек для иссечения на упомянутой мечети султанских титулов. Посланы были с ними [послами] масляные краски»[137].
Из рассказа Рукн-ад-дина мы узнаем, что до вступления на престол Тудаменгу был язычником и, только сделавшись ханом, принял ислам, из чего ясно, что исламизация Золотой Орды была еще в самой начальной стадии, если не считать населения двух Сараев. По словам того же автора, в 1287 г. Тудаменгу «обнаружил помешательство и отвращение от занятий государственными делами, привязался к шейхам и факирам, посещал богомолов и благочестивцев, довольствуясь малым после большого. Ему сказали, что коли есть царство, то необходимо, чтобы им правил царь. Он указал на то, что уже отрекся от него [царства] в пользу братниного сына своего Тулабуги, да что его душа обрадовалась этому. И согласились с ним жены, братья, дяди, родственники и приближенные»[138].
Рашид-ад-Дин рассказывает об отходе Тудаменги от дел правления в более решительных выражениях. По его словам, сыновья Менгу-Тимура свергли Тудаменгу под предлогом его помешательства и в течение 5 лет сообща управляли государством[139].
Короткое царствование Тулабуги (1287–1290) было временем феодальных смут, когда самый авторитет ханской власти в Золотой Орде был под большой угрозой. Деятельным участником этих распрей и вдохновителем всех интриг и был темник Ногай. Он сумел разбудить у ближайших родственников Тула-буги столько страсти, столько ненависти у одних к другим, столько надежд, что можно было ожидать в любой момент дворцового переворота. У Менгу-Тимура было десять сыновей, из них Бурлюк, Сарайбуга и Тудан образовали партию Токты, а Алгуй, Тогрулджа (отец Узбек-хана), Малаган, Кадан и Кутуган были сторонниками Тулабуги. Ногай сумел направить Токту с его влиятельной группой против Тулабуги. Происшедшее столкновение привело к убийству Тулабуги и передаче ханского престола в руки Токты. Ногай сделался таким образом полным хозяином политической жизни в Золотой Орде. По словам Рукн-ад-дина Бейбарса, «Ногай долгое время был правителем царства, неограниченно распоряжавшимся в доме Берке, смещал тех из царей их, кто ему не нравился, и ставил [тех], кого сам выбирал»[140]. Казалось, хан стал игрушкой в его руках.
Может возникнуть вопрос, почему Ногай, такой всесильный, не взял власти открыто в свои руки и не объявил себя ханом. Понять это в условиях монгольских политических представлений не трудно. В те времена авторитет имени Чингисхана и его рода был настолько велик, что не находилось лица, которое решилось бы пойти против укоренившегося представления, что ханом может быть только лицо из рода Чингисхана. Насколько это представление крепко держалось в политическом сознании XIII–XIV вв., можно видеть хотя бы из того факта, что знаменитый Тимур (Тимур-ленг, Тамерлан) (1370–1405) не принял титула «хан», называл себя эмиром и гордился тем, что может себя именовать «гурган»[141] и таким образом считаться в родственных отношениях с Чингисидами. В первое время царствования Токты Ногай действительно был полновластным хозяином, и Токта целиком и беспрекословно выполнял его предписания.
В этом отношении чрезвычайно характерен случай, когда Ногай потребовал от Токты казни многих золотоордынских бегов (нойонов), считавшихся противниками Ногая[142]. Токта выполнил это требование, чем очень пошатнул свое положение. Но вскоре Токта нашел в себе достаточно силы и мужества, чтобы восстать против временщика. Повод легко для этого нашелся. Ногай оказал гостеприимство бежавшим от Токты мятежным эмирам (бегам, нойонам) и отказался их выдать последнему. Между Ногаем и Токтой начались военные действия, кончившиеся после упорной и долгой борьбы не только разгромом ногайского войска, но и убийством самого Ногая в 1300 г. В течение почти сорока лет последний держал в своих руках все нити политической жизни Золотой Орды. Н.И. Веселовский, автор книги «Ногай и его время», в следующих словах оценивает роль Ногая в истории Золотой Орды: «С одной стороны, он, будучи опытным в военном деле, увеличил владения орды; с другой — он содействовал ее расчленению, чем нанес, конечно не намеренно, первый удар ее же могуществу»[143]. После смерти Ногая Токта мог, наконец, считать себя независимым ханом. На последние годы жизни Ногая падают и события, разыгравшиеся в Крыму между монголами и генуэзцами в городе Кафе (Феодосия).
Рукн-ад-дин Бейбарс рассказывает, что Ногай в 1298 г. после нанесения поражения Токте направил одного из своих внуков в Крым, «чтобы собрать подати, наложенные на жителей его. Тот пришел в Кафу, а это город [принадлежащий] Генуэзским Франкам… и потребовал от ее жителей денег. Они угостили его, поднесли ему кое-что для еды и вино для питья. Он поел, да выпил вино, и одолело его опьянение. Тогда они [жители] напали на него и убили его. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая, деда его, который отправил в Крым огромное войско. Оно ограбило его [город Кафу], сожгло его, убило множество Крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, захватило имущество их, ограбило Сарукерман, Кырк-Иери [Чуфуткале], Керчь и др.»[144]. 1299 год оказался трагическим не только для Кафы, но даже и для богатого торгового города Судака. По словам ал-Муфаддаля,[145] Ногай приказал всем жителям Судака, которые были за него, выйти из города со своим имуществом, а остальным остаться. После этого город был окружен, взят, разграблен и сожжен. Большая часть городского населения погибла. Для Крыма, особенно для богатых его портовых городов, наступило тяжелое время. Источники подчеркивают, что отношения между монголами и генуэзскими властями настолько обострились, что обе стороны были долгое время во вражде и борьбе, причем немалое количество людей с той и другой стороны было
