Книга Последний и решительный - Георгий Лопатин

вроде того же Ворошилова, абсолютно ничего не понимающих в военном деле, но имеющего нужное происхождение и революционный стаж. В итоге лет за пять они стремительно взлетят на самый верх армейского олимпа заняв самые вкусные должности.

Генералы как один невесело усмехнулись на слово «вкусные». Михаил же продолжал:

— Вы какое-то время потянете еще служебную лямку, строя Красную армию, а как построите лет за десять, то тут-то вас и заменят на все тех же красных командиров рангом поменьше, отправив вас в лучшем случае на преподавательские должности, ну или в совсем уж такие е… края, куда даже самых матерых варнаков на каторгу не посылали.

— В общем, нам ничего не светит… — глухо с хмурым видом произнес Елизаров.

Да и остальные выглядели не лучше, быстро осознав всю правоту слов полковника.

«Что интересно, никто из них даже не вякнул, что служат не за награды и чины», — мысленно усмехнулся Михаил.

— А у вас — светит? — недоверчиво спросил Данилов после чуть затянувшейся паузы. — Вы ведь тоже… социалист.

— Светит.

— Будто в вашем РОДу нет своих краскомов или у ваших союзников?

— Есть. Только надо все-таки различать идеологию большевиков с их упором на главенство людей с рабоче-крестьянским происхождением и низведением остальных до людей второго сорта, и программу моей партии в этом отношении. Надеюсь, хоть краем глаза все же ознакомились с основными постулатами моей СДПР?

— Про то, что офицер — тоже рабочий? — со смешком уточнил Елизаров.

— Именно. И смешного тут ничего нет, особенно для вас. Все, кто не имеет других доходов кроме как жалования за службу — рабочий и, следовательно, сместить вас просто на том основании, что вы не того происхождения нельзя, ибо в программе СДПР это не имеет значения. Все те краскомы моих союзников, будут подниматься по карьерной лестнице на общих основаниях держа экзамены и отсеиваясь если не сдадут их. Дураков, только потому, что они вышли из рабочих или крестьян, а так же из-за их революционного стажа, никто на службе держать не станет. Слишком дорого это обойдется для страны в момент опасности. Или кто-то думает, что это война последняя? Так вы уж поверьте, нас обязательно постараются раздробить, не сейчас так через двадцать лет и сделать колонией.

— Хм…

Генералы переглянулись.

— Это весьма интересный и важный нюанс, Михаил Антонович, — протянул после короткой паузы генерал от инфантерии Данилов.

— Надеюсь этот нюанс будет доведен до остальных генералов?

— Всенепременно.

13

А потом бахнуло! Причем в прямом смысле этого слова. Взорвали Вильгельма фон Мирбаха спецпосланника Германии, что прибыл в Петроград по личному приглашению Ленина с целью проведения второго раунда переговоров для заключения мира, дескать Троцкий оказался иудой, продался антантовцам и в их интересах сделал все, чтобы провалить прежние переговоры. Так мало того, что взорвали, так еще и расстреляли из пулемета его машину высадив весь диск «льюиса». Спецпосланник не выжил.

А потом начался вой большевиков, повесивших всех собак на левых эсеров. Те отгавкивались, но наступил как раз тот момент, когда словами ничего не решить. Большевики, воспользовавшись созданным поводом, начали жестко зачищать Питер и прочие крупные города, что находились под их контролем от конкурентов, благо на анархистах опыта набрались. Завязались уличные бои, но красная гвардия, предварительно почищенная от левых эсеров, довольно быстро выбила слабовооруженные силы политических конкурентов из городов.

Левым эсерам не осталось ничего другого, как отступить в деревню и фактически возглавить крестьянское восстание, что уже назрело из-за действий комбедов и отрядов продразверстки. Причем восстание вспыхнуло не разом повсеместно, а пошло волной с юга словно степной пал, поддерживаемое отрядами «красных» казаков.

Климов двинулся на Питер.

Почти сразу выяснилось, что Ленин переехал в Москву, оставив за себя своего заместителя Якова Свердлова.

— Может и нам стоит в первую очередь взять Москву? — поинтересовался Николай Гумилев, когда обсуждалась обстановка.

— Нет… — ответил не столько собеседнику, сколько пытался перебороть себя Климов.

Проклятая программа так же дала о себе знать заставляя полковника пойти по кратчайшему пути и сейчас он пытался найти логические доводы, чтобы сначала взять все-таки Питер.

— Нет… нужно обезопасить себя с северного направления. Бой за Москву будет очень тяжелым, противник стянул туда фактически все свои силы, так что любой внешний удар может оказаться для нас фатальным… а антаноиды сделают все, чтобы мне нагадить.

Климова немного отпустило и разум вновь прояснился.

А потом начался штурм Северной Столицы.

Ну как штурм?

По крайней мере для внешнего наблюдателя все выглядело… пристойно и достоверно. Грохотали пушки, стучали пулеметы, стреляли винтовки и люди гибли пачками, причем как со стороны обороняющихся, так и со стороны атакующих. Но как говорится, есть один нюанс, РОД терял лишь штрафников, которых специально гнали на убой, как раз для обеспечения достоверности.

А так, артиллерия противника, главным образом корабельная, била, что называется в белый свет как в копеечку, накрывая пустые квадраты. Красногвардейцы вместо того, чтобы атаковать слабое звено климовцев, попадали в засаду и наоборот, засадные позиции красногвардейцев накрывались артиллерийским налетом и бомбовыми ударами после чего проходился жёсткая зачистка уже «климовскими ежами». Благо, что в подобные засады противник старался спихнуть весь мусор: люмпенов и бандитствующую шваль.

Ну а потом, побитые части стали выводить из города, дескать: «Шеф, все пропало!»

Да, это сражение из серии «игра в поддавки». Генералы Генерального штаба, что руководили обороной Петрограда под командованием Михаила Бонч-Бруевича, все поняли правильно, оценили свои перспективы и решили, что полковник Климов с его СДПР им ближе и понятнее, чем мутные большевики с их завиральными идеями.

Не до конца понятным правда осталось, как им удалось обеспечить секретность, ведь помимо контролирующих их комиссаров хватило бы всего одного предателя… Впрочем, чуть позже ситуация по данному вопросу слегка прояснилось, когда стало известно, что среди офицеров Генерального штаба прокатился легкий мор, кто проявил неосторожность в обращением с оружием и неловко застрелился, кто в нетрезвом виде со ступенек навернулся и шею сломал, кто-то подавился и так далее и тому подобное.

Не избавились они только от самого военрука ВВС (Высшего военного совета) как, по сути, стал называться при большевиках Генеральный штаб, и главу Комитета революционной обороны Петрограда. То есть это одно и тоже лицо. Его ликвидация получилась бы слишком подозрительной.

И лишь когда дезорганизованные, понесшие значительные потери части красной гвардии стали покидать город, произошел генеральский переворот и Бонч-Бруевич вместе с еще несколькими генералами, а также комиссарами были арестованы.

«Как бы только у них в привычку эти перевороты устраивать не вошло, — с легким беспокойством подумал Михаил Климов. — Царя скинули, большевиков тоже скинули, так и меня могут скинуть в какой-то момент…»

Впрочем, рецепты против таких шагов есть, целая система по выявлению неблагонадежных, где полиграф лишь вершина айсберга.

Что до положений на южном направлении, то казаки, взяв под полный контроль земли по линии Брянск-Орел-Липецк-Тамбов-Пенза дальше не пошли. И так хватанули с избытком.

Большевики под командованием взлетевшего на самый верх до командарма Тухачевского укрепились по линии Смоленск-Калуга-Тула-Рязань.

Между этими «линиями» образовалась своеобразная серая зона со средней шириной в сто пятьдесят километров, населенные пункты в которой переходили из рук в руки. Обеим сторонам не хватало сил для уверенного развития наступления. У большевиков продолжалась политическая замятня, а казаки отвели часть сил в родные края — началась уборочная кампания, не до войны.

— Вот как уберем хлеб, так можно снова шашкой помахать, — говорили они.

И не поспоришь. Хлеб нужен. И много. Особенно в перспективе мира с Германией и возвращения огромного количества пленных, коих потребуется откармливать, ведь кожа да кости…

Глава 7

14

Хоть и загадили Смольный, но Климов выбрал именно это здание для размещения своего аппарата управления. Не из-за преемственности какой, а просто потому, что предыдущие хозяева подвели сюда линии связи в необходимом количестве. Единственно, что пришлось устанавливать новые телефоны, ну и хорошенько все