Книга Золотые костры - Алексей Пехов

— Ты мыслишь точно так же, как и я. Не волнуйся. Я не буду больше задавать бесполезных вопросов.

— И завтра уйдешь из монастыря? — Он пытливо заглянул мне в глаза.

— И завтра уйду из монастыря, — послушно произнес я. — Обещаю.

— Уф, — облегченно сказал Проповедник. — Ты наконец-то начал взрослеть и понимать, что есть не твои дела. Ну раз все решено, я, с твоего позволения, пойду поваляюсь на твоей чудесной кровати. Боюсь, следующую неделю нам опять придется торчать в этих проклятых горах.

И он ушел.

А я сел на корточки и кинжалом начал рисовать фигуру, чувствуя, как двое монахов, разгружавших с воза древесный уголь, украдкой следят за моей работой. Я создал тот же рисунок, что и в Темнолесье, когда искал темную душу, но в отличие от прошлого раза теперь был результат — линии начали светиться. Это означало, что я прав — где-то возле монастыря была темная душа.

И брат Инчик действительно многое мог мне рассказать…

— Вы куда, страж? — удивился привратник, когда я подошел к воротам.

— Хочу выйти на несколько часов, — дружелюбно ответил я. — Мне надо завершить свою работу, чтобы обезопасить монастырь от души самоубийцы, и я уже сегодня, пока светло, планирую изучить спуск к леднику. Завтра ухожу перед рассветом.

Это объяснение его вполне устроило.

— Когда вернетесь, стучите громче, — сказал он мне, отпирая калитку.

Первые полчаса я бродил по окрестностям, не удаляясь далеко от стен, так, чтобы меня видели. Фигура возле часовни указывала на то, что поблизости имеется темная сущность. Я попытался определить нужное направление — по всему выходило, что тварь находится под монастырем. Возможно, где-то в подвалах.

— Интересно, почему стражу не говорят об этом, — пробормотал я, глядя на Дорч-ган-Тойн, который сейчас мне показался особенно мрачным и неприветливым. — Это все равно что не рассказывать врачу о смертельно опасной болезни, хотя он может спасти тебя.

А когда пациент не хочет говорить с врачом о том, что его беспокоит? Или когда не доверяет доктору, или когда хочет скрыть то, чего стыдится.

Затем я направился к обрыву и увидел каменную тропку желтоватого цвета, серпантином спускающуюся к леднику. Это было началом моего завтрашнего пути. Пугало подошло ко мне неслышно и, как и я, стало смотреть на перевал, который нам предстояло преодолеть.

— Главное, чтобы завтра была хорошая погода, — сказал я.

Одушевленный пожал плечами. Ему было все равно, как подниматься — при ясном солнце, снегопаде или тумане. Пугало, в отличие от меня, не мерзнет и не страдает от отсутствия воздуха.

— Как тебе монастырь?

Очередное пожатие плеч. Теперь — равнодушное. Оно выглядело разочарованным.

— Ты думало, здесь нечто вроде школы волшебства? — хмыкнул я.

Кивок.

— Уверен, ты знаешь, но на всякий случай скажу тебе, что клирики, обладающие церковной магией, не так часто встречаются. Для того чтобы в них проснулся такой дар, нужно несколько факторов. Неистовая вера в господа и любовь к нему без всяких сомнений. С учетом того, что с верой и любовью у людского племени не все и не всегда гладко, а сомнений, увы, предостаточно, волшебство становится редкой штукой. Ну и второе условие — на душе не должно быть серьезных грехов. А поскольку люди слабы, их одолевают пороки, страсти и желания, грехов на них больше, чем блох на чумной крысе. И пока они есть — бог не спешит давать такое мощное оружие, как церковная магия, в руки слуг своих. Так что если ты ожидало увидеть здесь фокусы, то ошиблось адресом. Как я уже говорил Проповеднику — почти все боевые монахи заняты работой и ездят по миру, а не торчат в этих негостеприимных и, что уж скрывать, смертоносных стенах.

Пугало точно и не услышало меня — продолжало смотреть на величественные горы да поглаживать рукоятку своего серпа.

А я вспомнил Ганса и наш разговор о церковной магии.

— Подумать только, чтобы скручивать еретиков, убивать демонов и противостоять темным колдунам, нужна такая малость — вера, — сказал он, любуясь Кристиной, которая чистила шкуру Вьюна. — Право, я лишал бы сана клириков, которые не могут пользоваться волшебством. Это означает, что либо они грешники, либо их одолевают сомнения. А таким не место среди пастырей человеческих душ.

— Ты как всегда радикален во всем, — не согласился я с ним.

Мы частенько спорили с Гансом, обсуждая не слишком важные вопросы. Криста лишь обреченно качала головой.

Теперь Ганс мертв, Кристина пропала где-то в Нарраре, а я торчу здесь, общаясь с одушевленным, который не дает себе труда даже рта раскрыть и сказать пару слов.

— Не хочешь оказать мне услугу?

Заинтересованное Пугало тут же повернуло одутловатое лицо, скалясь своей жутковатой улыбочкой.

— Проповедник сказал, что вокруг центральной части монастыря нарисованы фигуры. А ты там спокойно шастало. Не могло бы ты проверить подвалы? Где-то там может жить темная душа.

Оно задумалось на мгновение, а затем отрицательно покачало головой. Ему это было неинтересно.

— Угу, — мрачно бросил я ему. — Вот если бы я попросил тебя прирезать парочку девственниц, то ты бы явно сделало это с радостью.

Мое замечание его развеселило.

Понимая, что помощи от него можно не ждать, я решил вернуться к горному озеру.

Была уже вторая половина дня, небо затянули облака, и я спешил, надеясь вернуться к монастырю до начала сумерек.

На берегу суетились скирры, размахивали руками, хватались за веревку и пытались утянуть в темную дыру пещеры лоснящееся тело топлуна, пронзенного тремя арбалетными болтами. Мокрый Плевун сидел на камне и безостановочно ругался на всю остальную компанию.

Они заметили меня, оставили работу, и Переговорщик на всякий случай спрятал арбалет себе за спину.

— Здорово, гладкокожий, — поприветствовал он меня. — Мы все-таки смогли достать ублюдка. Больше не будет у нас детей воровать.

— Достали?! Это я достал! — заорал Плевун. — Вы меня, придурки, как наживку использовали!

— И что с того? Он же тебя не сожрал, — отмахнулся Подзатыльник. — Чего пришел, гладкокожий?

Я посмотрел на их одноглазые физиономии и негромко сказал:

— Должок за вами, ребята.

— А-а-а… — протянул Переговорщик. — Третий вопрос…

— Да пошлите вы его! — крикнул Плевун. — Мы топлуна прихлопнули, арбалет нам теперь на хрен не нужен!

Остальные скирры не обратили внимания на такое подлое предложение.

— Давай свой вопрос, гладкокожий. Нам до темноты еще надо эту паскуду разделать, — поторопил меня Переговорщик.

— Скирры живут под землей и роют норы в горах. Думаю, такие хитрецы, как вы, позаботились о том, чтобы у вас был вход в монастырские подвалы и погреба.