Книга Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

что рыдает.

Мужчина уставился в темноту, затем вытаращился на художника.

– Ч-что это было? – заикаясь, спросил он. – Господи помилуй, что это было?

Энам Пикеринг, чья маленькая ферма располагалась на окраине Монкс-Холлоу, внезапно проснулся. Сев на кровати, он нашарил на столике очки. На морщинистом лице отражалось крайнее замешательство. Что его разбудило? Какой-то незнакомый звук – вот он раздался снова, – тихое царапанье под окном. Удивленный фермер пристально посмотрел в ту сторону, и очки свалились с его носа на ковер.

– Кто там? – громко окликнул он. Ответа не последовало, но царапанье повторилось, сопровождаемое гулким тяжелым дыханием. – Марта! Марта, это ты?! – испуганно крикнул Энам.

В соседней комнате скрипнула кровать.

– Энам? – отозвался тонкий голос. – Что случилось?

Энам быстро вылез из постели и опустился на колени, чтобы поднять очки. Звон разбитого стекла заставил его затаить дыхание.

Он поднял голову, но подслеповатые глаза увидели только смутные очертания оконной рамы, за которой возвышалась какая-то черная громада. В ноздри ударило зловоние, пораженные ревматизмом конечности возмущенно задрожали.

Энам услышал шаги и голос сестры:

– Энам? Что…

Голос сорвался, последовала пауза: судя по всему, случилось нечто страшное. Затем незваный гость заворочался и захрипел, и женщина истошно завизжала от ужаса.

Удивленно охнув, Энам осторожно огляделся вокруг, сделал неуверенный шаг, запнулся о кровать и повалился на нее. Он скорее почувствовал, нежели увидел, как через него перепрыгнуло что-то огромное, черное и бесформенное. Раздался гулкий удар, и хлипкий домик содрогнулся.

Марта перестала визжать. Теперь она издавала хриплые гортанные звуки, словно хотела зарыдать, но никак не могла.

– Марта! – закричал Энам. – Марта, бога ради…

Последовало стремительное движение, и женщина испустила низкий, подозрительно глухой вопль. После этого в комнате раздавалось лишь хриплое булькающее дыхание. Затем Энам, едва не лишившийся чувств, услышал то, отчего в его голове нарисовалась чудовищная картина: тихий звук разрываемой острыми когтями плоти.

Энам, всхлипывая, поднялся на ноги. Он медленно пересек комнату, повторяя про себя имя Марты и покачивая головой, не в силах разглядеть ничего в таинственном сумраке. Вдруг раздирание плоти прекратилось.

Энам не остановился. Грубый ворс ковра царапал его босые ноги, тело сотрясалось от сильной дрожи. Шепча имя Марты, он почувствовал, как перед ним выросла черная громада…

Он прикоснулся к чему-то холодному и липкому, омерзительному, как громадный кусок жира. Раздался по-звериному свирепый, леденящий кровь гортанный рык, нечто шевельнулось в темноте – и смерть забрала Энама Пикеринга.

Так в Монкс-Холлоу пришел ужас. Подобно зловонному дыханию многолетнего разврата и декаданса, в котором погряз ведьмовской городок, над Монкс-Холлоу нависла зловещая миазматическая пелена, вырвавшаяся из могилы Персис Уинторп.

Утром Хартли вместе с десятком горожан вернулся домой и обнаружил, что цветник уничтожен. На месте бесплодного участка посреди сада появилась глубокая яма, где, словно в насмешку, лежала страшная находка – изувеченное и частично обглоданное тело старого Добсона, опознать которого сумели только благодаря обломкам деревянной ноги.

Останки лежали в вонючей, густой зеленоватой жиже. Никто не отважился наклониться над мерзкой ямой, но следы зубов на деревянной ноге выглядели достаточно красноречиво.

Хартли вспомнил кое-что из ночных событий. Часами сопоставляя кошмарные факты, блуждая по лабиринтам воображения, он пришел к единственному возможному выводу: всему этому ужасу было логическое, естественное объяснение.

Он упорно стоял на своем, хотя, конечно же, видел, как ночью, в освещенном луной саду, к нему кралась неведомая тварь. Горожане не понимали, почему Хартли отказывается соглашаться с невероятными версиями, которые они высказывали во время похода к ведьмовскому дому; они не знали, что скептицизм оставался последней опорой его рассудка.

«Я отказываюсь верить, – отчаянно повторял себе художник. – Это невозможно».

– Это какой-то зверь, – настаивал он в ответ на предположения Байрема Лиггета, крепко сбитого, загорелого фермера, который спас его. – Я уверен. Какой-то хищный зверь…

Лиггет с сомнением качал головой, держа наготове ружье – все мужчины пришли с оружием, – и внимательно оглядывая заросли.

– Нет, сэр, – твердо заявил он. – Вы забываете, что я тоже видел эту тварь. Не похоже ни на одно из Божьих созданий. Это она восстала из могилы.

Люди невольно отшатнулись от страшной ямы.

– Ладно, может быть, это гибрид, – возразил Хартли. – Уродец, мутант. Отпрыск двух разных зверей. Такое возможно. Опасное дикое животное, неизвестное науке, и все. Наверняка это так!

Лиггет странно посмотрел на него и хотел было ответить, но ему помешал парень, задыхавшийся от быстрого бега. Лицо его было бледным.

– Что случилось? – резко спросил Хартли, предчувствуя беду. Мальчишке понадобилось время, чтобы отдышаться, прежде чем он смог внятно ответить.

– Старый Энам и мисс Пикеринг, – выдохнул он наконец. – Шо-то их убило! Оба… на куски разорваны, вот… сам видел…

Вспомнив об увиденном, мальчишка задрожал и зарыдал от страха.

Разом побледневшие люди переглянулись, по толпе прокатился ропот, сперва тихий, потом все более громкий. Лиггет вскинул руки, чтобы утихомирить собравшихся. На его загорелом лице выступили капли пота.

– Вернемся в город, – возбужденно сказал он. – Как можно быстрее. Наши женщины и дети… – Тут его осенило, и он обратился к мальчику: – Джем, ты заметил у дома Энама какие-нибудь следы?

– Там… – мальчик сглотнул слезы, – да, там были следы. Огромные, как от лап лягушки, только больше моей головы. Они…

– Назад в город, – торопливо перебил его Лиггет. – Живо! Загоните всех женщин и детей в дома и не выпускайте.

По его команде группа рассыпалась, остались только Лиггет и Хартли. Мертвенно-бледный художник уставился на фермера.

– Это наверняка… наверняка чересчур, – сказал он. – Несколько мужчин… вооруженных…

– Проклятый болван! – рявкнул на него Лиггет, едва сдерживая ярость. – Додумался убрать Ведьмин камень! Да кто тебе вообще позволил здесь поселиться? Умничаешь тут, как все горожане, болтаешь про каких-то гибридов и этих, как их, мутантов… Да ты хоть знаешь, что творилось в Монкс-Холлоу лет сто назад? Вот я хорошо об этом наслышан – о бесовках вроде Персис Уинторп, которые промышляли тут колдовством и хранили языческие книги, и о жутких тварях, что жили в Северных болотах. Ты натворил достаточно бед. Пойдем со мной. Здесь тебе оставаться опасно. Всем опасно – пока мы не разберемся с… этим!

Хартли не ответил и молча побрел за Лиггетом к дороге.

По пути они обогнали спешивших к городу людей: сгорбленных, еле ковылявших стариков, которые испуганно озирались по сторонам, женщин, не отпускавших от юбок ошеломленных детей. Медленно проезжали автомобили и старомодные двуколки. Жители обрывали телефоны. Изредка Хартли слышал, как люди украдкой перешептываются, и чем ближе они подходили к городу, тем громче становился шепот, переходя в низкую испуганную болтовню, стучавшую в ушах Хартли, словно огромные барабаны –