Книга Одесская сага. Троеточие… - Юлия Артюхович (Верба)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тамара тихо плакала в углу дивана.
– Так бывает… У меня кровь была, и сейчас, и я была у врача. Она сказала – что все… Там все оборвалось…
– Тамара – мы едем в больницу! Ты что! Это же опасно для жизни!
– Нет! Вот таблетки выписали. Все хорошо. Температуры нет… Принеси мне водички…
Сашка метался по комнате и чувствовал себя бесконечно виноватым – он был неласковым, невнимательным, а там его ребенок… Бедная, бедная девочка…
Он на следующий день купит билеты в театр, и цветы, и красное вино, чтобы поднять гемоглобин.
– Ты чего такой смурной? – спросит его Инна, дочь первого секретаря одного из не самых маленьких районов Москвы.
– Тома ребенка потеряла… Почти три месяца было.
– Ужас какой! Почистилась?
– В смысле?
– Ну в больнице, на таком сроке.
– Нет… сказала, что все само вышло…
– Ну-ну, – отодвинулась Инка и потрепала по голове Ильинского. – Такой умный и такой дурной! Развели тебя, дурака. Точнее, женили.
– В смысле?!
– Ну может, я, конечно, ошибаюсь… Но на таком сроке так легко не проходит. Думаю, никто не был беременным, просто иначе тебя же в ЗАГС не затащишь.
– Да ладно… Быть такого не может! У нее же месячных не было!
– И никуда она на пару дней не уезжала? Ни разу?
– Домой. Один раз. Но там отец срочно вызвал – я сам телеграмму получал.
– Девочки по любви и не такое творят. Ты ее не гоняй, но и не убивайся сильно. Вот посмотришь – пару дней, и она быстренько утешится.
– А ты откуда знаешь?
– От верблюда! Ильинский, тебе эта информация ни к чему.
Циничная Инка оказалась права. Тамара практически не горевала. И семейная жизнь потекла по расписанию пар, подработок и вечеринок, на которые Ильинский по-прежнему уходил, а Тамара принципиально оставалась дома и потом по сложившейся традиции еще пару дней дулась на мужа.
В марте, чтобы проводить больше времени в яхт-клубе и заработать хоть что-то к стипендии, Тося Верба устроится ночным сторожем на лодочную станцию. Во-первых, он и так тут почти круглосуточно готовится к открытию сезона, во-вторых, а точнее, во-первых, у сторожа на вахте полноценный диван и никаких соседей по кубрику. Обычная проблема влюбленной пары – пойти некуда. Дома – что у Люды, что у Толика – никакой своей территории. В гостиницу никто без штампа о браке не пустит, да и денег таких нет. А тут просто люкс у моря. Холодный, правда, и сырой, но это мелочи.
Люда будет приезжать после работы на пятом трамвайчике. Тося – встречать ее на остановке, чтобы вместе спустится по кривой бетонной лестнице, прорезающей склоны от Кирпичного переулка прямо к морю, на лодочную станцию. У Тоси ключи от двух калиток и ворот.
Благодаря холодным мартовским ночам Люде случайно удалось сохранить «девичью честь». Феня Сергеевна Верба знала, что сын подрабатывает ночным сторожем. Но зачем она туда пошла, было не ясно. Что хотела увидеть или доказать, Феня сама толком не могла объяснить – то ли успокоиться, что Толик не нагулялся и водит разных девок, то ли уличить это отродье с Мельницкой в бесстыдстве и распутстве.
В то мартовское утро, а точнее ночь, она пешком – трамваи еще не ходили – отправилась с проверкой на лодочную станцию. Абсолютно как горьковский буревестник «безумству храбрых поем мы песню» Феня бодрым шагом дошла километров шесть с Дальницкой до Французского бульвара. На ее счастье, погода была ужасная – промозглая и ветреная, поэтому в четыре утра на склонах никаких подвыпивших или криминальных компаний не встретилось. В целости и сохранности она спустилась, спотыкаясь и проклиная строителей, по изломанным пролетам лестницы и обнаружила запертые ворота. Но когда женщина полна решимости и уже на финишной прямой, ни замок, ни сетка рабица ее не остановят. Феня, нещадно цепляя сползающие простые колготы, перемахнула через забор и выдернула шарф из куста с завялившимися волчьими ягодами. Она как американский диверсант десантировалась на плацу и бесшумно поднялась по металлической лестнице на второй этаж ангара, где располагался смотровой пункт, он же спальня сторожа.
Вернувшись на смену, Феня торжественно объявит товаркам:
– Оказалась приличная. Я специально проверила – заглянула в окно, а они спят сидя и одетые. Даже в пальто и обуви. Ну так, голова на плече – но то можно.
Феня была абсолютно уверена, что заниматься «срамным» делом можно только ночью в темноте, только лежа и только в исподнем или без него. А как иначе?
Сашка Ильинский не зря активничал и на парах, и после них – подающего надежды комсомольца заметили не только преподаватели и состоятельные однокурсники, но и кураторы из комитета госбезопасности. Пацан был чрезвычайно перспективным еще со времен армии. И грешок с африканцем тоже негласно импонировал старшим товарищам – нечего лезть к нашим девушкам.
«Испанца» решили попробовать «в поле», посмотреть не просто в вузе, а в чужой запретной среде.
Ильинский влетит в их комнатку и схватит Тамару на руки:
– Томка-а-ааа! Я лечу в Испанию!!!! Переводчиком! Первая стажировка! Поощрительная! Для лучшего студента!
– Ура!!! А куда?
– Где-то рядом с Мадридом! Ты не представляешь! Я буду переводчиком на мотогонках! С нашей сборной!
– А мне можно с тобой?
– Тома… ну нет конечно. Но с меня подарок! Самый модный!.. Я всего на недельку – не успеешь соскучиться.
Сашка помчится на почтамт и закажет разговор с Одессой.
– Мой сыночек! Мы так тобой гордимся! – захлебывалась от восторга Ксеня. А потом, не выдержав, добавила: – Ты же понимаешь, что тебя будут проверять?
– Мама, ну конечно! И я не подведу! Я оправдаю! Ты представляешь, я так мечтал о мопеде, не то что о мотоцикле, и теперь я буду рядом с самыми лучшими!
– Так! Только не вздумай за руль садиться!
– Да кто ж меня пустит! – расхохотался Ильинский.
Командировка удалась на славу. Ильинский попал на Road Racing World Championship Grand Prix – чемпионат мира по шоссейно-кольцевым мотогонкам, самое престижное соревнование на гоночных мотоциклах. В гонках участвовали специальные мотоциклы-прототипы, которые отсутствовали в свободной продаже и не разрешались к эксплуатации на дорогах общего пользования. Таких скоростей и страстей он еще не видел. В 1970-м гонки проходили на Монжуик-парк, по трассе, проложенной на барселонской горе Монжуик. Здесь же в прошлом году проходил Гран-при Испании Формулы-1. Особенностями трассы были движение против часовой стрелки и сочетание одного очень медленного и большого количества быстрых поворотов. Это Сашка выяснил еще в самолете, общаясь с мотоциклистами.
