Книга Хищная страсть - Кристина Логоша

Солнце! Уже давно расцвело. Я заметалась по камере, прислушиваясь к каждому звуку. Скоро раздался звук шагов, и перед решеткой появилась фигура старого тюремщика.

— Мне даже исповедаться не дадут? Сразу казнят?

— Миску! — прохрипел стражник, протягивая руку через отверстие для тарелки.

Я подняла ее с пола и отдала. Ключник забрал посуду и вернул через несколько минут, наполненную сомнительной похлебкой.

— Меня сегодня казнят? — спросила, беря из его рук тарелку.

Седоволосый старик ухмыльнулся, демонстрируя отсутствие передних зубов, но ничего не ответил.

Я сгрызла ногти до самого основания, но ни к обеду, ни вечером за мной никто не пришел. Тюремщик тоже не явился. В темнице кормили один раз в день. Соседей по камерам не было слышно — скорее всего, я единственная узница Лекантов.

Лишь холодные стены и твердая лавка были моими спутниками. С последними лучами солнца в камере стало непроглядно темно. Я прилегла на скамейку и пыталась заснуть, но тревожные мысли не давали покоя.

Когда все же веки стали слипаться и мной завладела дремота, резкий шорох у двери камеры заставил меня подняться. Крысы частые жители подвальных помещений, но это был другой звук.

— Кто здесь? — ответа не последовало, но мне почему-то показалось, что за решеткой кто-то стоит и рассматривает меня.

Еще с минуту я прислушивалась к каждому шороху, но, убедив себя, что мне причудилось, снова улеглась на твердую скамью. Ворочалась в бессильных попытках заснуть не столько от неудобства — меня не покидало ощущение, что в темноте кто-то есть, но подойти к решетке не позволял страх.

За ночью наступило утро. Снова прошел тюремщик и безмолвно протянул мне тарелку похлебки. Ни слова о казни, суде или о любом другом наказании. Долгими днями я была абсолютно одна, а по ночам мерещилось, что из темноты за мной кто-то наблюдает.

На восьмой день моего заточения тюремщик не пришел, и я осталась без еды. Того запаса, что мне выдавали, едва хватало, и теперь я ощутила волчий голод. К вечеру не выдержала и подошла к решетке, громко позвала охранника, но на мой голос никто не явился.

На следующее утро еду снова не принесли. Я думала, что это именно та казнь, которую готовил для меня Горан — заморить голодом и из темноты наблюдать за моими муками.

Доведенная до отчаянья, ночью я подошла к решетке, но никого не нашла. Впервые за несколько дней мой ночной посетитель не пришел.

На третий день голодовки на рассвете я услышала шаги, но была настолько слаба, что не смогла подняться. Замок камеры щелкнул, и встревоженный охранник, причитая подошел ко мне.

— Вот же зараза, совсем за тебя забыл. Хозяин мне голову оторвет, если узнает. Чертовы берсеки! Чтобы им неладно было.

— Какие берсеки? — прошептала слабо.

Тюремщик поднял меня и прислонил к стене. Засуетился, и скоро перед моим лицом появилась тарелка похлебки. Желудок отреагировал на запах протяжным урчанием, но я не могла упустить возможности разузнать подробности.

— Медвежатники вторглись на территорию Волчьей лощины. Это не обычный бандитский набег, а официальное объявление войны. Их было много, во много раз больше нас. Горан взял всех солдат и полк черных псов и отбил у косолапых город на окраине. Меня взяли в поход лучником. Хоть я стар, но мастерства у меня не отнять. Я попросил помощника покормить тебя, а это тупоголовый три дня пил в одном из пабом, забыв о моей просьбе.

У меня прямо от сердца отлегло. Значит, никто не морил меня голодом, и произошедшее — досадная случайность. Но с исчезновением одного страха появился другой — меня не казнили, потому что на нас напали. Стоит ситуации успокоиться, и мне придется расплатиться за свой поступок.

— А где сейчас Горан? — спросила, приступая к еде.

— Сегодня вернулся в замок с победным знаменем. Медвежатникам бежали, поджав хвосты, — довольно произнес тюремщик.

Убедившись, что со мной все в порядке, вышел из моей темницы.

В честь победы Горана устроят большой праздник, и всем будет не до моей казни. Еще сутки в моем распоряжении. Возможно, завтрашний рассвет станет последним.

И снова день превратился в пытку минутами — я хваталась за надежу спастись, но понимала, что только Горан может мне помочь. Он мой спаситель и палач в одном лице. Когда свет покинул мою тюрьму, и я снова забралась на скамью в бессильных попытках заснуть. В голове крутились мысли о Майе. Как она сейчас? Помогло ли ей зелье Анрэя?

Перевернулась на бок и услышала шуршание возле решетки. В этот раз мне точно не послышалось ­— там кто-то стоит. Обернулась, приподнялась на локти, вглядываясь в темноту. Пусть я не видела наблюдателя, но кожей чувствовала его взгляд. И сегодня я его не боялась.

Опустила ноги на пол и подошла вплотную — незваный гости притаился.

— Я знаю — ты здесь… Горан, — после имени волколак шевельнулся, выдавая себя. По звуку определила, что он стоит напротив меня. Я посмотрела с вызовом на него. У оборотней отличное ночное зрение, и он отчетливо видит меня. — Чего молчишь? Говори, раз пришел.

Он шагнул навстречу. Незаметно крепкие мужские руки проникли сквозь отверстия и обхватили меня за талию, одним движение прижали к тюремной двери так, что мою голову зажало между железными прутьями.

Не успела запротестовать, как волколак накрыл губами мой рот, тараня языком мои зубы, с жадностью наслаждаясь поцелуем. Я дернулась — он схватил меня еще сильней, железные двери скрипнули, посыпалась штукатурка. Прутья больно впивались в тело.

Я замерла, не в силах сопротивляться его напору, позволяя ему насытиться мной. Но чем дольше он меня целовал, тем сильнее распалялся. Только решетка сдерживала страсть Горна, чтобы не наброситься с лютой жаждой и не удовлетворить свою похоть.

Когда поцелуи стали походить на укусы, я с силой оттолкнула его. От неожиданности Горан расцепил руки, и мне удалось вырваться из его капкана.

Я отступила в глубь камеры, слыша, как он тяжело дышит. Прежде чем успела что-то произнести, у двери раздался шум шагов, и Горан, покинув темницу, напоследок громко хлопнул дверью.

***

Я провалилась в сон, а когда проснулось все вокруг утопало в дневном свете. По голосам прислуги за окном поняла, что время близится к обеду. Значит, Горан откладывал мою казнь, давал еще отсрочку.

Только стала успокаиваться, как у дверей камеры появилось двое стражников и, бесцеремонно взяв меня под руки, вывели из тюрьмы. От страха у меня затряслись поджилки, но, вопреки моим ожиданиям, не посадили на телегу и не повезли на площадь, а повели к Горану. Проходя по замку, я краем глаза увидела свое отражение в одном из зеркал — грязная одежда, спутанные волосы, болезненно-худощавое лицо, на котором алели опухшие от ночных поцелуев губы.

Я робко переступила порог кабинета, не зная, что ожидать от волколака. В этот раз Горан встречал меня стоя ко мне лицом. Я с интересом рассматривала его новую тунику из дорогой ткани, подпоясанную с напуском кожаным ремнем, на котором висел украшенный драгоценными камнями кортик. Длинные волосы оборотня были собраны в пучок, а на шее висел дорогой кулон.