Книга Бестиарий - Эль Бруно

– Со мной ты общаешься.

– Ты хорошо меня видишь? – огрызнулась она.

Она права. Я не внимателен к её внешним проявлениям. Сейчас она сидит, вжав голову в плечи, руки её сильно дрожат, она дёргается всякий раз, когда я начинаю ходить и нервно оглядывается, когда я у неё за спиной.

– Ян слова не смогу произнести толком. Буду запинаться, нести околесицу и трястись.

– Понятно. Я дам тебе успокоительное. Разговаривать тебе не требуется вообще. Просто будь рядом и наблюдай.

– Нам обязательно идти туда, где много людей? – нервно спросила Саша.

– Как ты выживала в больнице?

Подумав, она сказала:

– Я пряталась за книгой, могла сильно уйти в себя. Но среди нормальных людей я буду выглядеть странно… – в голосе её начинала звенеть паника. – Они поймут. Они увидят, что я – ненормальная, – Саша стала нервно скрести ногтями ранку у своего подбородка.

Кристиан вздохнул:

– Да, ты выглядишь не лучшим образом. Но успокоительное тебе поможет. Я дам тебе блокнот. На людей можешь не смотреть.

Саша дрожала:

– Ты сам виноват. Если кто-то поймёт, что я ненормальная, не обвиняй меня в этом. Я около года не была среди людей. Вокруг меня всегда были психи. И теперь я знаю, что все нормальные люди – это жестокие мрази. Двуличные и злые. Каждый, без исключения, безумец под маской обыденности.

– Даже твоя семья?

Саша, подумав, пробормотала:

– Их я теперь тоже очень боюсь.

«Их взглядов. Их реакции на меня».

* * *

Наблюдая за ней, Кристиан заметил ее неуклюжесть, постоянную дрожь в руках. Саша страдала острой формой социофобии, и выглядело это временами жалко. В каждом движении ее тела просачивалось затаённое сомнение, даже если она просто брала при ком-то в руку столовый прибор. Она почти никогда не разжимала кулаков, если ладони ее были свободны. В отсутствии надобности лицемерия ее мимика приобретала расслабленность и неподвижность, взгляд выражал постоянный вопрос: «А я точно существую? Вы уверены? А я правильно существую? Никому не мешаю?»

По дороге в морг они заехали к парикмахеру. Псевдосестре Кристиана требовалось сменить прическу и хоть как-то привести себя в порядок.

Там отрезали ее длинные, тонкие и вечно спутанные волосы, сделав стрижку гораздо более аккуратной и строгой. Она преобразила внешность лишь в сторону неузнаваемости, но не красоты – это было бы невозможно с лицом Саши без использования качественной косметики. Седая прядь выглядела выкрашенной в серебристый цвет, словно бы дань моде.

Затем они заехали на рынок. Она боялась чистых, зеркальных поверхностей, глянцевого блеска пола и ослепительных люстр.

Торопясь уйти, Саша взяла себе свитер потеплее, шапку и кроссовки, даже не заметив, что они мужские. Это была не скромность, а бытовая расчетливость.

Она шла к машине за Кристианом и оглядывалась, понимая, что сбежать сейчас ей ничего не стоит. Ей хотелось сделать это, и угрозы Кристиана не слишком её останавливали. Но в голове ярко вспыхнуло воспоминание, показавшееся ей в ту секунду физически ощутимым. Воспоминание того, как она читала характер преступника с фотографии. Саша силилась понять, что именно тогда случилось с ней – яркая вспышка озарила сознание, переключила крохотный рычаг в ее больном естестве, завела давно уснувший механизм…

Саша стояла перед BMW и смотрела на окно машины, по которому стекали растаявшие снежинки. Возможно, больше случая сбежать не представится. Кристиан, не глядя на нее, что-то просматривал в своем телефоне. Он быстро набирал текстовое сообщение. Мелкий снег таял на его шее, неприкрытой шарфом, ветер нещадно трепал светлые волосы, аккуратно, но просто собранные в хвост. Рынок кричал и жил множеством запахов, голосов, и бытие всего и сразу обострилось кончиком копья, вонзившегося в грудь Саши непреложным намерением, осознанием – более важным, чем вся ее жизнь на тот момент.

Она возненавидела Фишера и не считала необходимым с его стороны спрятать ее в клинику на десять месяцев. Он сказал ей: мне нужен солдат, а не работник. Требуется тот, кто положит жизнь на помощь Кристиану – этого она делать не собиралась.

– Ты узнал, почему Марина покончила с собой, прыгнув с моста? – спросила Саша. В простом вопросе крылся подвох, но Фишер не умел ощущать такие вещи, он ответил, не глядя на девушку и не считая нужным врать:

– Нет. Хотя до сих пор намерен это узнать. И узнаю.

– Зачем тебе это? – требовательно спросила она.

– Что ты испытываешь, когда тебе удаётся прочитать зло в человеке, найти его корень?

– Досаду, – вздохнула Саша, нервно пожимая плечами. – Радость от разгаданной загадки. Печаль.

– Откуда печаль и досада?

– Потому что даже если я найду этот корень, прочту человека, это ничего не изменит. Я не смогу поймать его, не смогу сделать так, чтобы он больше не причинял зла.

Кристиан посмотрел ей в глаза:

– А я смогу.

В ту секунду она приняла самостоятельное решение: пока не сбегать.

Таков бич всех неплохих людей – ужасно хотеть стать необходимым, вписаться в общую картину социума, чтобы поддержать ее, даже если втайне они ее ненавидят.

Она решительно потянула на себя дверь пассажирского сиденья и столкнулась взглядом с Кристианом. Саша была готова поклясться, что в ту секунду его глаза смеялись.

Я бы сравнил ее с горгульей из-за ее угловатости, вечно склоненной вперед шеи и тощих рук. Наверное, другие люди заметили бы ее красивое сердце. Я же видел в ней фонарик, без которого пришлось бы искать моих чудовищ на ощупь.

* * *

Судебно-медицинский морг между небольшим кладбищем и набережной, носящей грустное название «Госпитальная», был сразу не заметен с дороги. К нему примыкал корпус, где расположилась лаборатория. Неряшливая, грязная территория двора, требующая ремонта, здание крематория… Тонкие осины и клены росли здесь беспорядочно, в их сломанных ветвях притаились галки – таково было последнее пристанище убитых, забытых и истерзанных. Со стороны пропускной будки слышался смех – на холоде охранники согревались горячим чаем в термосе.

– Привет, Кристиан, – немолодой уже мужчина в ватнике без интереса посмотрел на Сашу и помахал рукой детективу. – Она пришла, ты вовремя.

Она – Вера – была лучшим медицинским экспертом в царстве мертвых, талантливым криминалистом, химиком, и Кристиан прекрасно это знал. И использовал её.

Покалеченный временем и колёсами машин, асфальтированный подъезд вел на неопрятную внутреннюю территорию морга, заставленную редкими автомобилями.

Неприятно звонкий голос Веры разносился по коридору, пока она ругала какого-то нерадивого лаборанта, и это значило, что она – не в настроении. Саша на всякий случай спряталась за спину Фишера. Ей стало страшно. Ноги подгибались, в горле пересохло. Она каждую секунду старалась следить за своей мимикой, чтобы на ней случайно не отобразился ужас.