Книга Греховный поцелуй - Эрика Ридли

Эдмунд играл своей серебряной фляжкой.

— Но ведь кто-то задушил Хедерингтона.

— Возможно, следы на его шее не имеют отношения к его смерти, — спокойно предположил мистер Лайонкрофт. — Возможно, это следы потасовки, происшедшей раньше.

— Это верно. — Эванджелина бросила на него взгляд. Она была готова предположить, что Лайонкрофт активно участвовал в этой потасовке.

— Голова лорда Хедерингтона была перевязана. Возможно, его рана оказалась смертельной.

Почему-то ей показалось, что ее умозаключение не порадовало Лайонкрофта. Может быть, его вспыльчивость как раз была причиной обоих увечий графа?

А она-то всего за час до этого самозабвенно прижималась к нему.

— Какая досада! — сказала Сьюзен, скрещивая руки под корсажем. — Думаю, мы никогда не узнаем правды.

Эванджелина пила свой чай маленькими глотками и гадала, права ли Сьюзен. Прошлой ночью они узнали только то, что рассказала сама леди Хедерингтон.

— Это удобно, — вмешался в разговор Эдмунд, бросив лукавый взгляд на Лайонкрофта. — Почти как в прошлый раз.

Лайонкрофт вскочил на ноги так стремительно, что Эдмунд вздрогнул и расплескал бургундское на грудь рубашки и на колени.

— Первый и главный вопрос, — послышался дребезжащий голос Тисдейла, — почему кому-то понадобилось убивать Хедерингтона. И мне представляются только два мотива.

Все еще стоя, Лайонкрофт скользнул взглядом своих темных глаз по мистеру Тисдейлу.

— Только два?

— Когда убивают титулованную особу, следует обратить внимание на того, кто наследует титул. Самой очевидной и убедительной причиной кровопролития может быть личная выгода.

Бенедикт кашлянул, поморщился и скрестил руки.

— А второй мотив?

— Конечно, гнев. Ярость способна превратить нас в монстров и сделать способными на самые дикие поступки.

— Ну, пожалуй, этот старый чудак нрав, — процедил Эдмунд, растягивая слова. — Ведь никто не выигрывает больше, чем новый лорд Кашлюн.

— Ткни своим грязным пальцем в кого-нибудь другого, или я… — начал Бенедикт, по часть его угрожающей речи потонула в приступе отчаянного сухого кашля, вызвавшего у Эдмунда всего лишь припадок пьяного смеха.

Бенедикт перестал кашлять и сделал несколько глотков чаю.

— Вы полагаете, я не знаю, что смерть при подозрительных обстоятельствах может скверно сказаться именно на мне в силу того, что я наследую титул? — спросил он. — Я предпочел бы вообще его не иметь, чем завладеть им в таких условиях и такими средствами. Ярость, а вовсе не титул может быть в этом случае единственным мотивом.

— Не только это, — сказал через минуту мистер Тисдейл. — В большинстве случаев, когда какой-нибудь подлый кузен или беспринципный младший брат стремится завладеть титулом и положением старшего, насильственную смерть стараются замаскировать под несчастный случай, но никак нельзя счесть несчастным случаем удар дубинкой по голове и удушение. Кто бы это ни сделал, он был в ярости.

Бенедикт и Франсина Радерфорд бросали многозначительные взгляды на Лайонкрофта. Его же взгляд оставался твердым и непроницаемым.

— Самым разъяренным, — пробормотал Эдмунд, растягивая слова, — должно быть, был Лайонкрофт. Если даже забыть о его преступном прошлом, все мы заметили, что, как только он увидел след пощечины на лице сестры, его охватила ярость.

И снова глаза всех сидящих за столом обратились к нему. Челюсти Лайонкрофта, казалось, окаменели.

— Я не убивал его.

Эванджелина приложила отчаянные усилия, чтобы ее лицо не выразило скепсиса. Такие люди, как он, никогда не признаются в содеянном.

— Верно, верно, — согласился Эдмунд с покровительственной снисходительностью. — Мы тебе верим. Прошу меня простить, старина. — Он сделал знак лакею: — Плесни-ка еще вина в мой бокал.

— Я признаю, — начала Франсина, бросив на Лайонкрофта взгляд искоса, — что ты выглядел достаточно разгневанным, чтобы задушить Хедерингтона.

— Я и был достаточно разгневан, — согласился Лайонкрофт, издав едва слышное ворчанье, — но оставил его в живых.

Прижав ладони, сложенные ковшиком, ко рту, Сьюзен склонилась к Эванджелине.

— Он хочет доказать свое алиби, — пробормотала она театральным шепотом. — Хотя ввиду всего случившегося это не выглядит убедительно.

Эванджелина молча кивнула.

— Хедерингтон дал пощечину жене, а не Лайонкрофту, — послышался тихий бесцветный голос Франсины.

— Может быть… графиня прикончила его сама? — хмыкнул Эдмунд. — Конечно. Кто бы ее заподозрил?

— Не я, — сказала Сьюзен с ужасом. — Она кажется такой робкой. Хотя трудно сказать…

Во взгляде Лайонкрофта сверкнула ярость.

— Леди здесь нет, и она не может защитить себя. Да к тому же она уже достаточно пострадала.

— Если быть честным, — сказал Эдмунд, размахивая бокалом с вином, — я готов все-таки поставить на тебя.

— В таком случае, — ответил Лайонкрофт язвительно, — не стоит тебе и дальше испытывать мое терпение.

Из открытой двери послышалось испуганное всхлипывание. Все головы повернулись ко входу, где, как оказалось, остановилась и замерла леди Стентон. Одну бледную руку она прижимала к горлу.

— Правильно ли я расслышала, что вы признали свою, вину?

— Заверяю вас, мадам, — сказал Лайонкрофт, — что это не так.

— О, доброе утро, матушка. Мы как раз говорили о том, какая незадача, что мы никогда не узнаем, что стало или кто стал причиной смерти лорда Хедерингтона.

— Обязательно узнаем.

От тона леди Стентон, когда она обращалась к дочери, можно было покрыться инеем.

Сьюзен опустила глаза, а леди Стентон повернулась и, вскинув бровь, посмотрела на собравшихся.

— Пусть мисс Пембертон пощупает его.

— Пощупает его? — эхом отозвался Бенедикт Радерфорд. — Зачем, ради всего святого?

Леди Стентон заморгала:

— Ну, потому что она…

— Я… я верующая, — перебила Эванджелина, вскакивая на ноги. Дыхание ее участилось и стало очень шумным. Кровь бросилась ей в лицо. — Как вам известно, многие верующие люди налагают на других персты по религиозным мотивам.

После длительного молчания, чреватого недоверием, Эдмунд первый обрел голос:

— Что, ради всего святого, собирается с ним делать мисс Пембертон? Молиться за него?

Франсина скорчила гримасу:

— Прошу извинить мне мою грубость, но это довольно нелепо и смешно.

Леди Стентон фыркнула:

— Я не собиралась открывать столь страшную правду, но она утверждает, что…