Книга Институт благородных убийц - Анна Зимова

Я молчал.

— И бабулька эта появилась у вас не просто так. Ты вылетел из-под крыла, и она захотела снова стать для тебя незаменимой. Другой вопрос — во что обходится окружающим ее забота, — добавил он. — Ведь не все любят, когда их делают счастливыми насильно.

— Ну а ты чем занят? — спросил он меня уже перед прощанием. — Все ломаешь-приколачиваешь да таблетками торгуешь?

— Типа того.

— Всю жизнь хочешь так проработать?

Единственное, пожалуй, в чем отец с матерью были солидарны, — это в отношении к моей работе. Обоим не нравилось, что я тружусь на стройке. Правда, недовольны они были по разным причинам: матери казалось, что я мог бы зарабатывать побольше, отца же беспокоило то, что я в какой-то момент перестал стремиться к чему бы то ни было. Нет, он не выражал своего негодования, но я знал, что стоит за ироничностью его вопросов.

— Пока нравится.

— Ну не так уж на самом деле все и плохо. Палец прищемишь на стройке — а в аптеке тебе пластырь.

— Очень смешно. Из аптеки я, кстати, уволился.

— За это хвалю.

Конфликт же мамы и Леры не заинтересовал его. Он не стал занимать сторону Леры, чего я, если честно, ожидал, и даже не заступился за нее.

Спросил только:

— А Лера все кашеварит, значит? Ну-ну.

В тюрьме папа удивительным образом преобразился. Я спросил — с чего бы столь грубая оценка Леры.

— У нас тут тоже одна такая ходит к мужу. Без ушей, — не к месту сказал он.

На мой вопрос, к чему это он, пояснил:

— Муж ей уши отрезал, за то и сел. Теперь вот навещает его.

Я спросил — какие параллели он видит между отрезанными ушами и ситуацией с Лерой, и он, отбросив флегматичность, пояснил:

— Да потому, что надо хоть немножечко себя уважать. Тогда и другие, может, начнут тебя уважать. А теперь ходит… безухая. Рассказывает всем — «зато теперь, когда он выйдет, он со мной в церкви повенчается. Он обещал».

— Что плохого?

— Может, и повенчается, да только потом все равно прирежет.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что — дура она. Ей бы только поскорее замуж. Думаешь, это она его засадила? Родственники постарались. Она что только не сделала, чтобы его отмазать. Теперь ждет его не дождется. Конечно, он с ней обвенчается. Заставят. Кому она еще нужна-то, без ушей.

— Может, он и правда изменился, раскаялся.

— Да только она не изменилась. Потому без толку все это. Не надо свою личность под мужика полностью переделывать.

Отец потер лицо. И добавил раздраженно:

— Передай ей, чтобы не тратилась на подарки, я ее все равно не погоню.

Это он уже про мать.

Вечером я достал планшет, набрал сегодняшнее число и постарался собрать воедино обрывки мыслей, что плавали в голове. Писалось поначалу вяло, слова не складывались, предложения получались пресными, обескровленными. Мне все казалось, что я недостаточно точно выражаю свои мысли. Но психотерапевт привил мне крайне ценную привычку — не бросать начатое, даже если кажется, что ничего путного не выходит. Регулярность записей — единственный залог успеха, они определяют качество языка и в конечном итоге — умение выражать свои мысли, так объяснил он мне, — а вовсе не мифическое «вдохновение», которое является штукой крайне капризной и потому нуждается в дрессировке. Понемногу я приноровился и, стараясь не циклиться на том, какое именно подобрать слово, стал писать довольно резво.

Лера спала, примостившись на самом краю кровати и оставив включенной лампу, наверное, хотела дождаться меня. Бедняга, она давно уже так поступает, — дает мне понять всеми способами, что хочет, чтобы я ее разбудил, но я вечно делаю вид, что не понял.

…Встречи с отцом оставляют смешанное ощущение. Душа освеженная, но одновременно растрепанная. Сегодняшнее свидание получилось будто бы веселым, но какое внутреннее напряжение стояло за каждой нашей фразой! После визита к папе всегда какое-то неуютное чувство. Он говорит именно о тех вещах, о которых мне особенно неприятно задумываться. В тюрьме он стал более прямолинейным, категоричным. Колючим. Раньше он таким не был.

Говорит, что жалеет, что потерял столько времени из-за глупой наживы, что зря слушал маму, которая уверяла, что без этих денег я не поправлюсь, что неправда все это. Что в тюрьме он пришел к очень важному, едва ли не самому важному за всю его жизнь пониманию — нельзя идти у других на поводу, нельзя делать то, что хотят другие. Иначе рискуешь не успеть сделать хоть что-нибудь для себя. Действительно, это очень простая мысль, но большинство из нас живет, стараясь не думать о том, что прислуживает постоянно другим. Страшно в этом признаться, но, по большому счету, мы очень мало делаем для себя в этой жизни. Он сказал, что больше он не будет ставить деньги во главу угла, даже если они способны помочь его близким. Что лучше жить в бедности, но с чистой совестью. Мать бы задушила его, если услышала бы все это. Не пойти на финансовое преступление, если это нужно твоей семье, если это нужно твоему ребенку? В ее жизненной системе координат это глупость и грех.

Глава 8

С утра подвергся допросу — о чем я говорил с отцом. Мама старалась не подавать виду, что заинтересована, но попыталась вытрясти из меня все подробности, — я решил дополнить запись на следующий день после завтрака. — Похоже, ее волнует не только квартира, но и сам отец. Выпытывала, как он себя чувствует, как выглядит. Она даже исподтишка интересовалась, говорил ли он что-нибудь о ней. Я ответил, что ничего конкретного, и это ее, кажется, разочаровало. Наверное, папина личность продолжает оставаться для нее загадкой, щекочет ей нервы. Отец прав — она не простила его, а это создает между ними гораздо более серьезную связь, чем если бы они продолжали любить друг друга.

Я по-прежнему в каком-то встревоженном состоянии от встречи. Покоробило то, что отец сказал о Лере. Он не оскорблял ее, но чувствовалась, очень хорошо чувствовалась насмешечка в его словах. Он даже хвалит ее так, что понятно — смеется. Для него она девочка с периферии, которая хочет устроить свое личное счастье, он не верит в ее исключительные душевные качества. Самое неприятное — он верно нащупал мои сомнения. Эти его шуточки про борщи да каши, которые мне варят. Твоя, мол, баба звезд с неба не хватает. И ничего не скажешь — он прав. За все время в Петербурге не прочитала ни одной книги. В Интернет залезает только за рецептами. Никаких попыток заняться чем-то новым. Пару раз предлагали ей приличную работу — даже не сходила на собеседования. Не хочет. Ей бы сидеть дома и готовить, и чтобы не трогали. Такое ощущение, что понемногу засасывает в болото. Все разговоры с ней только о том, что будем есть на ужин. Эта ее благоглупость убивает добрые чувства к ней, как цирроз понемногу точит печень. Это началось давно, просто теперь, когда я устаю как никогда, особенно заметно. Еще и папа подлил масла в огонь.