Книга Платье для Золушки - Ольга Иконникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы поедем втроем! — не терпящим возражений тоном говорит Тамара. — Иди к баронессе и узнавай нужный адрес. А мы с Алей пока переоденемся. Не забудь отпросить нас у ее благородия хотя бы на полдня.
Мы никогда не дружили с ней особо, но это не мешает мне признавать, что из всех наших пансионерок именно Рудакова наиболее серьезна, рассудительна и даже смела.
Наверно, я должна отказаться от их поддержки, но у меня не достает на это сил. И потому я только с благодарностью киваю и отправляюсь в кабинет Анастасии Евгеньевны.
— Мадемуазель Муромцева! — кажется, она тоже искренне рада меня видеть. — Что привело вас к нам снова? Надеюсь, служба у его сиятельства вас устраивает?
Я заверяю ее, что так и есть. А потом коротко, без лишних подробностей рассказываю о том, что познакомилась с княгиней Ковалевской, и та дала мне поручение отвезти письмо к некоему господину Стрешневу (который, помните, сюда приезжал?). Вот только ее светлость не знает адреса этого человека.
— Стрешнев? — на лбу баронессы появляются задумчивые морщинки. — Да-да, припоминаю. Кажется, он действительно оставлял мне свой адрес.
Она смотрит на меня с сомнением. Не удивительно — кому бы не показалось странным, что Ковалевская отправляет с письмом малознакомую ей девушка, когда куда проще было бы поручить это одному из своих слуг?
— Кажется, князь Ковалевский стрелялся на дуэли именно с этим господином? — уточняет она. — Я что-то слышала об этом. Мне кажется странным, что ее светлость всё еще держит его в числе своих корреспондентов после того, что случилось. Куда разумнее было бы общаться с ним через поверенного. Ну, да не нам об этом судить. А вот как раз и его адрес.
Я спрашиваю, могут ли Тома и Аля пойти вместе со мной. Она разрешает:
— Да-да, конечно. Я понимаю — вам нужно о многом поговорить. Наймите извозчика. А потом зайдите в чайную на Набережной — там подают восхитительные ореховые пирожные.
Баронесса пребывает в хорошем настроении и щедро одаряет меня рублём. Я не отказываюсь, хотя в кармане еще лежат остатки жалованья за этот месяц. Я плохо разбираюсь в ценах, а ведь мне еще нужно вернуться к Цветковым.
Для Тамары и Али поездка на извозчике становится целым событием. Она смотрят в окошко и удивляются всему. Тома — чуть сдержаннее, Аля — гораздо более эмоционально.
— Девочки, вы только посмотрите, какой красивый фонтан!
— А вон, вон какую смешную собачку ведет дама!
В чайную мы заходим не после, а до посещения дома Стрешнева. Боимся, что после разговора с ним есть ореховые пирожные нам совсем не захочется.
И хотя пирожные действительно чрезвычайно вкусны, я с трудом заставляю себя проглотить хотя бы несколько кусочков.
— Ох, я никогда не ела ничего более вкусного! — сияет Аля. — Пообещай, что когда ты выйдешь замуж за князя, Шура, то станешь присылать мне в приют такие пирожные хотя бы раз в месяц!
Милая моя девочка! Да если я когда-нибудь выйду за него замуж, то заберу тебя из приюта в тот же день!
Оказывается, что Стрешневы занимают этаж в многоквартирном доме как раз на Набережной.
Строгий усатый привратник преграждает нам путь.
— Андрей Станиславович не принимают.
Он смотрит на нас с подозрением. Три молодые девицы в гости к мужчине! Но нам сейчас не до церемоний.
— Мы к господину Стрешневу с поручением от ее светлости княгини Ковалевской, — я стараюсь говорить как можно уверенней, и это производит впечатление на привратника.
— Ну, что же, проходите, но только не обижайтесь, если его слуга не пустит вас на порог.
Мы поднимаемся на третий этаж, я дергаю веревочку звонка. Дверь распахивается, и слуга сообщает нам именно то, что уже сообщил привратник. Что господин Стрешнев не принимает. Но волшебная фраза про княгиню Ковалевскую заставляет лакея отступить.
Нам разрешают войти. Воздух квартиры пропитан лекарствами, а из дальней комнаты доносится детский плач.
Лакей шепотом говорит:
— Андрей Станиславович еще не оправился после дуэли. Ну, да вы, должно быть знаете.
В коридор выходит девочка — маленькая, худенькая, заплаканная. Она смотрит на нас большими темными глазами и спрашивает:
— Вы приехали помочь Андрею?
Я теряюсь от ее вопроса. Не понимаю, что должна сказать, как ответить. Сердобольная Аля приходит в себя быстрее.
— Андрей Станиславович — твой брат?
Девочка кивает.
— Он сильно болен, мадемуазель. Уже давно не встает с постели. А нынче к нему батюшку пригласи. А Арина говорит, что раз батюшку, значит, совсем плох.
Лакей тихо бормочет ругательство относительно слишком длинного языка кухарки и снова обращается к нам:
— Простите, барышни, сами видите — не до визитеров нам теперь. У Андрей Станиславовича сейчас отец Георгий. Даже врач и тот в другой комнате дожидается.
Мы переглядываемся. Докучать тяжелобольному не позволяют совесть и христианское милосердие. Но и уйти, не поговорив с единственным человеком, который может рассказать всю правду о дуэли и, тем самым, вызволить Сергея из тюрьмы, я не могу.
— Мы не знали, что господин Стрешнев был так тяжело ранен, — говорю я лишь для того, чтобы не молчать. — Кажется, во время дуэли произошла какая-то странная история?
Лакей смотрит на нас уже с осуждением — обсуждать хозяина он явно не намерен. И кто может его за это упрекнуть?
— На бедняжку Андрея напустили страшную магию, — доверительно сообщает нам девочка. — Вот револьвер и выстрелил не так, как было надо. Они на револьверах стрелялись.
Слово «револьвер» она произносит не совсем правильно — у нее выходит смешно и мило «левольвел». Но никто, понятное дело, не улыбается.
— Шли бы вы, барышня, в детскую, — качает головой лакей. — Арина вам туда чаю с пирогом принесет.
Кроха сразу же уточняет:
— С клубничным?
Тот подтверждает — именно с клубничным.
Она думает несколько мгновений, но остается в прихожей.
— А я знаю, почему револьвер испортился. Это из-за того страшного колдуна, что к нам приходил. Ох, как я тогда испугалась!
Я навостряю уши. Возможно ли, что Стрешнев накладывал заклинание не сам, а с чьей-то помощью? Я видела иногда в газетах объявления о подобных услугах. Давали ли их настоящие маги или обычные шарлатаны, я не знала. Но удивительно ли, что перед столь важной дуэлью он решил прибегнуть к такой поддержке?
— Неужели нет никакой возможности поговорить с господином Стрешневым? — спрашивает Тамара. — Мы приехали издалека и, кто знает, представится ли еще возможность для разговора.
