Книга Ублюдок, притворись моим парнем... - Екатерина Юдина

Около Пантеон-Ассас возникла крайне странная атмосфера. Все студенты замолчали и неотрывно наблюдали за происходящим, а между Флавье и Марсо создалась нешуточная вражда. Джером прищурил взгляд и сжал ладони в кулаки. Казалось, что последних слов Леон-Гонтрана он уже не услышал, ведь после «поцелуя» его глаза потемнели. Он был не в себе от ярости.

У меня создалось впечатление, что Джером вот-вот набросится на Флавье, но, к счастью, этого не произошло. Вовремя из университета выбежало несколько охранников, предчувствуя возможную драку. Марсо и Флавье тут же направили к декану на воспитательную беседу, но, перед тем, как уйти, Леон-Гонтран дал мне ключи от своей машины и сказал, что бы я посидела в Гелендвагене, пока он не освободится.

Джерома отпустили через пятнадцать минут. Выбегая из университета, он первым делом посмотрел на машину, в которой я сидела, но мне удалось вовремя пригнуться и остаться незамеченной. Аккуратно выглянув, я заметила, что парень достал телефон и начал кому-то звонить. В это время мой смартфон завибрировал и на экране высветился неизвестный номер. Я догадалась, что звонил мне Джером, но не поняла, откуда у него номер моего телефона.

Игнорируя эти звонки, я вновь пригнулась. Через несколько минут я опять выглянув в окно и поняла, что Джером куда-то ушел. Начало утра дало свои плоды. У меня почти не оставалось сомнений в том, что изнасиловал меня именно Марсо. Почему же еще он так отреагировал на Леон-Гонтрана? Правда, я толком не знала, что делать дальше. Было слишком рано делать остаточные выводы.

Флавье задержали на более длительное время, ведь к своей машине парень подошел только через час.

— Что тебе так долго говорил декан? — спросила я, когда Леон-Гонтран сел в машину.

— Ничего нового, — безразлично бросил парень. — Очередная лекция о том, что нельзя быть агрессивным. Зло — плохо. Добро — хорошо. И так далее.

Я посчитала несправедливым то, что Джерома отпустили раньше, а Флавье задержали на час, несмотря на то, что даже драки никакой не было. Об этом я тут же высказалась.

— Что тебя связывает с Джеромом Марсо? — проигнорировав мои слова о равенстве и справедливости, спросил Флавье.

— Ем… Ну… — я замялась не зная, как ответить на этот вопрос. В том, что меня связывало с Джеромом, не было ничего особенного, но я привыкла об этом молчать, ведь не хотела предвзятого отношения к себе. Это и ставило в моем сознании блок, из-за чего я сразу не сумела ответить на вопрос Флавье. Он это заметил и больше не стал затрагивать эту тему.

После того разговора с Флавье, мы пошли в университет и я поняла, что встречаться с Флавье, все равно, что быть девушкой знаменитости. Я постоянно ловила на себе взгляды и слышала шепот. Но еще сильнее ситуация усугублялась конфликтом возникшим между Джеромом и Леон-Гонтраном. Два самых популярных парня из Пантеон-Ассас чуть не подрались. Естественно, это стало самой обсуждаемой темой и вызвало множество споров.

На каждом перерыве между лекциями, Флавье заходил за мной и мы шли в пустую аудиторию, находящуюся в правом крыле университета. Несколько парней и девушек из окружения Флавье попытались увязаться за нами. Как я поняла, Леон- Гонтран никогда не находился в одиночестве и его всегда окружали люди. Шумная компания таких же дерзких студентов, собранных из разных слоев общества. Но в тот день Флавье с легкостью поставил стену между собой и ими.

— Исчезните. Нам с Лорет не нужны лишние зрители, — сказал парень своим друзьям, когда мы направлялись в ту самую аудиторию.

— Ого, Леон-Гонтран, неужели ты наконец-то влюбился, раз даже в университете не отходишь от своей девушки ни на шаг? — спросил какой-то парень. Я раньше с ним не общалась, но часто видела его в Пантеон-Ассас и несколько раз уловила его мелькающим по телевизору. Кажется, он сын какого-то политика. Если честно, я не знала, что среди друзей Флавье были и такие люди. — Что произойдет дальше? Земля упадет на землю?

Пока мы находились в той пустой аудитории, мы не разговаривали. Я листала учебники, которые брала с собой, а, Флавье курил сигарету за сигаретой, наблюдая за тем, как я читала. Это были минуты спокойствия, поскольку, как только мы вновь оказывались среди других студентов, мне казалось, что я попадала в эпицентр урагана.

Даже несмотря на то, что я находилась рядом с Флавье, к нему подходили девушки. Они пытались с ним флиртовать, но наталкивались на очередную стену безразличия. Это радовало, ведь Леон-Гонтран хорошо исполнял роль моего парня. Об этом даже говорил случай произошедший на перерыве между второй и третьей лекцией.

Когда я выходила из аудитории, ко мне подошел Кристоф. С этим парнем мы пытались встречаться, когда я только поступила в Пантеон-Ассас, но дело ограничилось лишь парой свиданий. Я поняла, что этот парень мне не нравился. Хотя дружеские отношения мы решили оставить.

— Ты теперь с Флавье? — спросил он. — Если честно, я сильно удивился, когда узнал об этом. Я ведь хотел опять пригласить тебя на свидание. Мы раньше вполне неплохо проводили время.

— Что ты там хотел сделать? — поинтересовался Флавье. Он подошел к нам так, что Кристоф этого не заметил и посмотрел на парня прищуренным взглядом, от которого даже у меня по спине пробежал холодок.

— Ничего, — осипшим голосом пробормотал Кристоф. Нервозно дернувшись, он сразу же развернулся и побежал прочь, так, что даже пятки засверкали.

Флавье стиснул зубы и посмотрел на меня нечитаемым взглядом, после чего наклонился к моему уху и прошептал:

— Куница, ты сейчас моя девушка. Если я увижу, что ты общаешься с кем-то из своих бывших, или просто флиртуешь с другими парнями, я сделаю так, что ты больше не сможешь смотреть на других мужчин. И, поверь, при этом тебе будет очень больно.

Я удивленно присвистнула и одобряюще похлопала парня по плечу.

— Круто, — прошептала я Флавье на ухо, так чтобы слышал только он. — Ты отлично изображаешь ревность. Сразу видно, что к делу ты подошел со всей серьезностью. Только можно немного меньше грубости в следующий раз? Хорошо? И можешь говорить громче, чтобы слышали другие. Так все сразу поймут, что у тебя действительно симпатия ко мне, раз ты ревнуешь. А… Еще не называй меня Куницей. Можно Лорет, или любимая. О, а еще зайка. Ты можешь назвать меня зайкой? Хотя… Нет, это как-то слишком приторно слащаво. Да и тебе такое не идет, — я даже скривилась, представив, что Флавье просто произнесет «зайка». — Лучше просто Лорет. Но ты, действительно, молодец. Я даже не ожидала.

Я заулыбалась и еще раз похлопала парня по плечу, при этом, не заметив, как дернулся его глаз и ровные черты лица исказились.

К счастью, в тот день я больше не увидела Джерома. Позже мне сказали, что он вновь приехал в университет и искал меня, но это было после четвертой пары, а я уехала с Пантеон-Ассаса после третьей. Флавье сказал, что на вторую половину дня у него запланированные дела, поэтому ему нужно ехать, а без Леон-Гонтрана я не рискнула находиться в университете.