Книга Жестокие игры - Джоди Пиколт

Челси нахмурилась.

— Но если мы направляли свою энергию за пределы круга, почему же внутри она оставалась такой сильной?

— Потому что изменить судьбу другого человека намного сложнее, чем свою собственную, — ответила Джиллиан.

— Если сработает… — начала Уитни.

— Когда сработает.

— Когда сработает… ведь он мечтал именно об этом. — Уитни посмотрела на алтарь, где дымилась свеча. — Настоящая ведьма может колдовать и для других людей.

— Настоящая ведьма может наложить на других заклятие. — Джиллиан подняла коричневый от корицы палец и подула на него, поплыло рыжеватое облачко. — А если мы не вылечили мистера Холлингза? Если ему стало еще хуже?

Челси от удивления округлила глаза.

— Джилли, ты же знаешь, колдуньи не делают зла. Все поступки вернутся к тебе сторицей.

— Ладно. Мистер Холлингз неудачный пример. Но если суть колдовства в том, чтобы сохранять равновесие природы, почему бы не воспользоваться для этого заклинаниями?

Уитни непонимающе смотрела на Джиллиан.

— Что-то я не поняла.

Мэг подалась вперед.

— Она намекает на то, что если мы помогаем тем, кто помогает другим, то, следовательно, нужно наказывать тех, кто обижает окружающих. Я верно уловила?

Джиллиан кивнула.

— И делать все так, чтобы они даже не догадывались, кто приложил к этому руку. — Ее голос тек елеем, развеивая сомнения подруг. — Вспомните, какую силу вы почувствовали сегодня, когда излечивали человека. А теперь представьте, какими могущественными вы станете, когда сможете разрушить чью-то жизнь.

— Хейли Маккурт, — прошептала Мэг.

Джиллиан повернулась к подруге.

— С нее и начнем.

— Где ты был? — спросила Эдди, когда Джек вернулся в закусочную.

— Гулял.

Посетителей не было, в кухне стояла тишина. По телевизору шла викторина «Рискни!», кто-то прикрутил звук. Джек снял куртку, собираясь помочь закрыть заведение на ночь.

— Мне неприятно об этом говорить, но нельзя покидать рабочее место без предупреждения. Наверное, из-за этого тебя и уволили из школы.

Он посмотрел на экран поверх ее левого плеча.

«Монета в 25 центов в основном состоит из этого металла».

«Цинк», — подумал Джек, а вслух сказал:

— Извини, мне очень жаль.

— Еще бы. Ты был мне сегодня нужен. Может, я и не плачу баснословное жалование, но…

Звякнул колокольчик над входной дверью. Эдди сердито взглянула на Джека, злясь, что он забыл запереть за собой дверь. В закусочную вошел Уэс Куртманш в форме.

— Эдди, кофейку!

— Прости, Уэс. Я только что вымыла кофейники.

— У меня на кухне есть отличный мистер Кофе.

Джек сунул швабру в ведро и нечаянно опрокинул его. У ног Уэса образовалась небольшая лужа.

— Простите, — пробормотал Джек, бросаясь ее вытирать.

— Даже если бы я не так устала, все равно бы никуда не пошла, Уэс. Хло заснула в машине. Я должна отвезти ее домой.

Уэс не знал, как на это отреагировать.

— Хло… — повторил он.

— Да.

— Знаешь, Эдди, меня и раньше отшивали… но из-за привидений — никогда.

«Тебя это не касается», — снова и снова уговаривал себя Джек, водя шваброй по черно-белому гладкому кафелю.

«Последняя из сестер Бронте».

— Ну же, Эдди!

«Не Эмили».

— Нет, Уэс, не могу.

«Не Джейн».

Краешком глаза Джек заметил, как Куртманш протянул к Эдди руку. Она попятилась.

«Может, Шарлотта?»

Он бросил швабру и встал между Эдди и Уэсом, оттеснив полицейского к стене.

— Она не хочет идти с вами.

— Джек, не надо!

Уэс резко толкнул Джека, и тот растянулся на полу.

— Я мог бы за это засадить тебя за решетку.

Джек лежал не двигаясь. Уэс нахлобучил шапку и в бешенстве выскочил из закусочной.

«Эдди, — подумал Джек, — я поступил так ради Эдди».

— Ты спятил?

Она наклонилась настолько низко, что ее глаза — холодные и суровые — оказались на уровне его глаз.

— Он полицейский, Джек. Он может превратить жизнь мелкого предпринимателя в настоящий кошмар. Но что хуже всего — в следующий раз он станет еще настойчивее цепляться ко мне.

Джек с трудом поднялся, натянул куртку и уже второй раз за день ушел, не сказав Эдди куда и зачем.

Самые яркие воспоминания Эдди о Хло — под водой.

Хло исполнилось семь, когда Эдди удалось наскрести достаточно денег, чтобы они вдвоем могли поехать на Карибы. Они сняли крошечный домик всего в нескольких шагах от пляжа. В облупившиеся розовые ставни стучали листья пальмы, и каждое утро они находили в песке очередной кокосовый орех.

Эдди смотрит, как Хло плавает под водой, словно наматывает километры.

— Что ты делаешь?

— Смотри, я русалка!

Эдди надела ее маску. Ноги Хло плотно прижаты друг к другу, бедра волнообразно изгибаются, белокурые волосы плывут за спиной. Сквозь рябь на воде Эдди видит, как дрожит солнце, словно яичный желток. Хло повернулась к ней лицом: глаза широко распахнуты, волосы, словно змеи, струятся по лицу, руки из-за морской воды кажутся голубоватыми.

Эдди вспомнила, как ребенком в бассейне клуба Молодежной женской христианской организации воображала себя русалкой, бывали моменты, когда она верила, что так оно и есть: ее ноги превращались в чешуйчатый хвост, она умела дышать под водой, а фигуры женщин, которые посещали занятия аэробикой, становились коралловыми рифами. Под водой мир был совершенно другим — ты мог стать тем, кем пожелаешь. Под водой ты двигался медленно, настолько медленно, что навсегда оставался ребенком…

В день смерти Хло медсестра на целый час оставила Эдди с телом дочери в палате одну. Эдди подоткнула одеяло ей под ножки, Она смотрела на посиневшее от нехватки кислорода личико, на котором ее слезы оставляли блестящие дорожки, и думала: «Ты русалка, детка».

И мысленно умоляла: «Подожди меня».

Невропатолог никогда ни с чем подобным не сталкивался: человек, перенесший инсульт, вдруг встает и как ни в чем не бывало начинает свой день! Но рядом были медсестры, и они тоже видели это: Стюарт Холлингз, у которого отнялась речь и парализовало половину тела, утром проснулся и попросил поесть. И даже принялся угрожать, что если тотчас же не подадут завтрак, то он встанет и уйдет.