Книга Очаровательная мстительница - Ольга Владимировна Покровская

– Это верно, – согласилась Ольга.

Ей самой известны были такие случаи. Но как же она не догадалась, что подобным образом мог затаиться ее третий кровный враг?

– Может, помните, лет десять назад убили в Москве известного пластического хирурга Ляпина? – продолжал Михаил. – Скальпелем пырнули в живот в подъезде собственного дома. По этому делу Мамедов в разработке проходил. Было мнение, что это он Ляпина убрал, чтобы тот никому не слил, где и с какой мордой его теперь искать.

Ольга кивнула. Ту историю она хорошо помнила, громкий был случай.

– Ну а ты? – обратилась она к Ивану. – Ты где это все нарыл? – она кивнула на экран компьютера.

– Обижаешь, Оль, у меня свои связи, – пробасил тот. – Когда Мишка мне об этой дряни обмолвился, меня как осенило – уж не тот ли это ублюдок, которого Ольга столько лет ищет. Но я ж знал, что тебе только скажи, ты его с землей сровняешь и разбираться не будешь. Поэтому навел справки, покопал – и вот. Теперь гляди, разбирайся в документах, если мне не веришь, проверяй. Но я отвечаю, это он.

– Ладно, – произнесла Ольга, задумчиво глядя в экран компьютера, на котором застыла ухмыляющаяся рожа Алика. – Работаем, мужики. Дело потребует подготовки.

* * *

С Ольгой что-то было не так. Николас чувствовал это всей кожей. Пускай, несмотря на прожитые почти четыре года, она во многом по-прежнему оставалась для него загадкой. Пускай он никогда не смог разгадать, какие мысли роятся у нее в голове, не отражаясь на всегда невозмутимом лице. Но понять, что женщиной, которую он любит, владеет какой-то замысел, отнимающий все ее время, ее моральные и физические силы, он все же был способен.

Ольга доверяла ему, научилась со временем. И все же никогда не посвящала его в детали своих дел. Николас подозревал, что это не от подозрительности, что своеобразным образом она пыталась уберечь его. Возможно, считала слишком ранимым, чтобы знать правду о том, чем она занимается на повседневной основе. А может, думала, что Николасу не стоит знать слишком много, чтобы не стать мишенью ее врагов. Такая скрытность обижала, Николасу неприятно было, что в их «семье», если так можно было ее назвать, по народному выражению, брюки носит жена. Он все бросил ради нее, отказался от собственной жизни, от профессии – обожаемой археологии. А она до сих пор ему не доверяет. И в то же время подспудно он понимал, что смертельно боится однажды узнать эти подробности. Боится не потому, что это сделает его потенциальной добычей, а потому, что, возможно, до сих пор так и остался наивным мальчиком из хорошей семьи, привыкшим восхищаться красотой мира и не желающим видеть его темную сторону.

Так или иначе, в том, что Ольга пропадала где-то днями, а иногда и ночами, запиралась в кабинете с Иваном, бурно обсуждая что-то, часами просиживала за компьютером, изучая план какого-то здания, отправляла своих людей на разведку, а потом спешно допрашивала, грязных, воняющих какой-то едкой дрянью – по канализации они в интересующее ее здание пробирались, что ли? – во всем этом не было ничего необычного. Примерно так и выглядели со стороны ее будни.

И все же сейчас происходило что-то особенное. Николас понимал это по тому, как блестели ее глаза. Он уже видел однажды такой взгляд – взгляд волка, почуявшего добычу. Взгляд хищника, уловившего запах крови и устремившегося к цели по кратчайшей дороге, с которой ничто теперь его не свернет. Это было на Миконосе, на белой вилле, когда Ольга у него на глазах топила в ванне племянника своего врага.

– Что с тобой? – спрашивал он ее, когда она лежала рядом с ним в постели отстраненная, явно думающая о чем угодно, кроме него.

И Ольга всякий раз отвечала:

– Все хорошо. Просто много работы. Но я со всем разберусь, не переживай.

– Чтоб она провалилась, эта твоя работа, – обычно ворчал он в такие минуты.

Это было правдой. Больше всего Николас мечтал о том, чтобы бизнес Ольги, кровавый и страшный бизнес, испарился куда-нибудь и выпустил ее из своих стальных клещей. Пусть лучше они останутся нищими, пусть тяжелым трудом зарабатывают себе на хлеб, только бы не нужно было больше чувствовать себя в смертельной ловушке, каждую минуту бояться, что железная хватка ослабнет и все, кого Ольга столько лет подминала под себя и держала в узде, ополчатся против нее.

А их дочь? Сколько лет пройдет, прежде чем девочка начнет понимать, чем занимается ее мама? И как это отразится на ней? Как он сможет учить Марию жить честно, быть милосердной к людям, учить всему, во что верит сам, если она будет знать, что позволяет ей вести роскошный образ жизни? Что за все ее игрушки, за наряды и учителей заплачено деньгами, полученными за чужое горе?

– Скажи мне, ты нашла его, нашла третьего? – спросил он Ольгу как-то вечером.

Мария уже спала в своей кроватке в уютной детской, которую они оборудовали для нее. Отец Николаса, как и положено мальчишке, выросшему в бедной простой семье, многое умел делать руками. Рыбачил, готовил и неплохо столярничал. Уже будучи богатым и степенным человеком, он в часы досуга уходил в мастерскую и учил сына забивать гвозди, резать по дереву, выпиливать лобзиком. И Николас, вспомнив уроки отца, сам сделал для дочери колыбель, украсил спинку резными деревянными рыбами, водорослями, осьминогами. Хотелось, чтобы даже в доме девочке все напоминало о бескрайнем морском просторе, который она так любила. И первые игрушки Марии тоже были вырезаны из дерева им самим.

Когда Николас заглянул в детскую, Ольга, задумавшись, стояла над кроваткой спящей дочери. Мария лежала, разметав по подушке свои коротенькие каштановые локоны, из приоткрытых губ вырывалось ровное дыхание. Ольга смотрела на нее и улыбалась. Такой умиротворенной, ласковой он видел ее редко – и сейчас, боясь пошевелиться, любовался любимой. Сколько же в ней природной грации, как сияют в свете ночника ее удивительные шелковые золотистые волосы. Как изящно наклоняется она и как нежно целует дочь, боясь разбудить, потревожить ее покой.

Но вот Ольга выпрямилась, отвернулась от кроватки, направилась к двери, и взгляд ее мгновенно изменился. И в тот момент Николас не выдержал, поймал ее в коридоре, стиснул руку и задал вопрос. Он действовал наобум, просто прикинул про себя, что ничто больше не могло бы так повлиять на Ольгу. И, как оказалось, попал в точку.

– Откуда ты узнал? – с подозрением спросила она.

– Догадался, – коротко бросил он и, видя, что лицо Ольги не разгладилось, едко бросил: – Что, не веришь? Будешь меня пытать, чтобы узнать правду? Или весь дом поднимешь на уши в поисках предателя, который тебя сдал?

– Не говори глупости, – качнула головой Ольга.

Осторожно высвободив руку, она прошла мимо него в спальню, находившуюся за стенкой от детской. Николас вошел туда вслед за ней. Ольга через голову стащила футболку, стянула вниз по ногам брюки, запахнулась в тонкий шелковый халат. Когда она была такой – теплой, домашней, нежной, – в ней почти невозможно было разглядеть суровую и не знающую жалости Фараоншу.