Книга Николай Хмурый. Западная война - Михаил Ланцов

В сложившейся ситуации, конечно, ещё рано было говорить о чём-то подобном. В конце концов, прошло не так много времени с начала войны. Но чем чёрт не шутит? Император ведь и сам подобные страшилки озвучивал, но больше, чтобы своих флаг-офицеров запугать, мотивируя думать, как воевать с коалицией «в одну каску». Однако вдруг эти мерзавцы действительно захотели оставить его один на один с Германией и Австро-Венгрией? Во всяком случае, на время. А потом, когда Берлин окажется давно и основательно увязшим в боях на востоке, ударить с запада. Легко вскрыть оборону и пройти до германской столицы. Чем не победа? Победа. Тем более что завершить дело разгромом Австро-Венгрии в такой ситуации проблем не составит. Французам. Ведь перед ними будет, по сути, открытая дорога на Вену, а вместе с тем и шанс на возрождение былого величия.

Одна беда – престиж и репутация России вновь, как и после Крымской войны, будут растоптаны. Как и вера в её армию, окрепшая у собственного населения и ассоциированных народов, возникшая после Русско-Японской. Снова всё начнёт рассыпаться и расползаться. Снова станет поднимать голову местечковый сепаратизм, почуяв реальность поддержки из-за границы. А учитывая, что держава у Николая чем дальше, тем больше становилась крайне многонациональной, это грозило катастрофой. Фундаментальной и всеобъемлющей. По крайней мере, на текущем этапе её существования. Хотя в будущем такая проблема должна была уйти. Должна. Да, Николай бурно и ударно плодил колонии в той или иной форме. Но связывал их с метрополией не по западноевропейскому образцу, а по византийскому. Жители таких условно «колониальных» регионов не загонялись в положение рабов или как-то сильно ущемлённых людей. Напротив, Николай старался использовать этот резко возросший объём «человеческого материала» для выявления талантливых и толковых. Для чего, среди прочего, им продвигался Таможенный союз: внутри него устранялись любые барьеры для передвижения товаров, услуг, рабочих рук и капиталов. И управлял он всем этим через банальные, но не вполне очевидные механизмы – транспортно-логистические, инвестиционные и законодательные. Что приводило к значительной концентрации ресурсов в нужном для него месте – в его руках.

Именно по этой причине в России к 1914 году было самое прогрессивное для бизнеса и простых людей законодательство. Эти же цели преследовала и налоговая политика. Налоги вытряхивались очень жёстко, но были скромны и грамотно распределены по прогрессивной шкале. Никакого идеализма в бизнесе. Человеку должно быть выгодно работать и зарабатывать в России. Николай не строил иллюзий и не пытался построить идеальный мир. Вместо этого он опирался на банальные человеческие качества, страсти и желания, выстраивая всю свою долгосрочную стратегию от них.

Подобный подход стал приносить свои плоды довольно скоро. Те, кто стремился найти своё место под солнцем и заработать своими руками на своё личное, персональное светлое будущее, стекались в Россию. Те, кто держался старых традиций и раздражался от нововведений, расползались по ассоциированным территориям, в тот же Сиам, Персию и прочее. Но все они, волей-неволей даже и не осознавая этого, уже работали на благо общей цели, формируя новое единое государство. Все они начали перемешиваться в культурном и этническом плане. Все они стали нанизываться на нить некоего единства, собираясь туда волею экономического интереса через культурные маркеры – тот же язык, так как ядром и точкой сборки этого новорождённого монстра выступала Россия. В это оказались вовлечены все территории Таможенного союза. Вообще все. И Испания, и Персия, и Китай, и Абиссиния, и Корея, и Япония, и Сиам, и Гавайи, и Куба с Филиппинами и так далее. На эти процессы требовалось много времени. И пока «этот суп будет вариться», Императору придётся надрываться, обеспечивая «покой на кухне», чтобы ни одна зараза не утащила у него фрикадельки из бульона. То есть ни у кого не должно быть сомнений в военном могуществе центра и его праве на доминирование. Понимали ли это французы с англичанами? Вряд ли. У них была традиционно иная стратегия. Однако волей-неволей их поступки создавали угрозу будущему возрождаемой Империи.

Прокрутив все эти мысли в голове, Николай Александрович скривился как от зубной боли. Всё было – как обычно. Всё было – как всегда. Борьба за место под солнцем с преследованием всеми и каждым своих и только своих интересов. И союзник в этом деле был не более чем ресурсом для достижения личного успеха. Впрочем, это неплохо… совсем неплохо. Было бы намного хуже, если бы кто-то из крупных политических игроков стремился ублажить невидимого друга, пуская ради своих навязчивых идей весь мир под откос. Жить среди мерзавцев было очень опасно, но жизнь среди идеалистов опаснее вдвойне…

Глава 7

1914, апрель, 13–15 Восточная Пруссия

Утро.

Тишина.

Туман.

Только птички чего-то чирикали, переговариваясь о своём. Может быть, о любви, а может, и о славных предках – манирапторах или даже натурально целурозаврах. Кто их разберёт?

Полковник[49] Лейб-гвардии Гусарского полка Александр Александрович Блок вышел из штабного вагончика и с нескрываемым удовольствием вдохнул свежий прохладный воздух. Начинался новый день этой войны. Этой странной войны…

О ней поговаривали давно, но никто бы и предположить не мог, что она начнётся подобным образом. Немцы, чья сила считалась в скорости проведения мобилизации и прекрасных железных дорогах, просто оказались неспособны это всё реализовать. В то время как русские, не обладавшие большой армией мирного времени, по оценкам всех экспертов, вынуждены были бы дожидаться завершения затяжной мобилизации. То есть не имели стратегической инициативы и эту партию при любом раскладе должны были начинать немцы. Однако… Российская Императорская армия перешла в наступление без раскачки – в первый же день войны. Теми силами, которыми обладала.

Да как перешла!

Лихо! Дерзко! Решительно!

К 13 апреля Северный фронт полностью контролировал нижнее течение Вислы, отрезая по ней Восточную Пруссию и часть Западной от остальной Германии. Осадил Данциг, блокируя его минимальными силами и обстреливая канонерками. Осадил Кёнигсберг, изолировав обширные склады вооружений, расположенные в нём, от мобилизованных в Пруссии резервистов.

Войска же мирного времени, стоявшие в этом регионе, усиленные резервистами, удалось оттеснить к Висле и прижать к ней, обложив со всех сторон. Как писали газеты – «немец угодил в котёл, как кур во щи[50]». И теперь, не ожидая, пока Берлин изыщет силы для деблокирования своих войск восточнее Вислы, на них начал накатывать первый отдельный – не входящий в состав ни одного из фронтов, находясь в резерве Ставки Главнокомандующего – корпус Лейб-гвардии.