Книга Соблазнить врага - Эмма Дарси

Опасность! – шептал разум.

Такой мужчина – один на миллион, упорствовали инстинкты, ради него стоит рискнуть.

– А какое детство было у вас, Дэниел? – спросила она, желая узнать, что сформировало его таким, каким он стал.

– Нацеленное на достижения, – нерадостно ответил он. – Мой отец – банкир, занятый только своей работой, мать – учительница музыки, ее божество – стремление к совершенству. Ad infinitum.[2]

Он продекламировал, закатив глаза:

– «Хороший, лучший, лучше всех – без устали трудись; когда придет к тебе успех, ты к лучшему стремись».

Аннабель покачала головой, изумляясь такому жесткому, несгибаемому стилю воспитания, хотя именно это и могло объяснить, каким образом Дэниелу удалось достичь вершин в своей профессии еще в сравнительно молодом возрасте.

– Значит, от вас тоже ждали успехов, – проговорила она.

Он пожал плечами:

– Мне нравились трудные задачи, так что это меня не особенно огорчало. Но я не могу согласиться с тем, чтобы ребенка лишали родительской благосклонности, если он не оправдывает ожиданий.

Аннабель тоже не могла с этим согласиться. Она нахмурилась:

– Вы хотите сказать, что любовь отмеряли вам в зависимости от ваших успехов?

– Ее приходилось завоевывать.

Взгляд Аннабель на мгновение затуманился. Она почувствовала, что он смотрит внутрь себя, в холодную пустоту, которая жаждала любви, дающейся в дар. Которую не надо зарабатывать, или завоевывать, или добывать в состязании. Его губы иронически изогнулись, а в глазах вспыхнуло скептическое выражение насмешки над собой. Аннабель интуитивно поняла, что, страстно тоскуя по любви, к которой не приделан ценник, он уже не верит в ее возможность.

Даже с нею.

Если вам нужна я, откажитесь от вашего брата.

Снова ее мучило ощущение утраты чего-то драгоценного. Ей хотелось как-то возместить ему это. Но она не могла. Единственное, что она могла сделать, – это перестать отгораживаться от него. И то лишь в известных пределах.

Разрываемая противоречивыми чувствами, Аннабель ухватилась за настоящее. Она наклонилась к нему с откровенно призывной улыбкой:

– Не будем копаться в прошлом. У нас есть сегодняшний день, Дэниел. Мы можем постараться сделать его как можно лучше, правда?

– Хорошим, лучшим, лучше всех? – поддразнил он.

– Почему бы нет?

– Я и собирался трудиться без устали, Аннабель.

Она услышала, увидела, ощутила его неумолимую целеустремленность. Все в ней панически сжалось. Но он улыбнулся, и страх растаял. Он имел в виду любовную связь, а не историю с Барри.

Его взгляд ясно сказал это.

На нее обрушился жар его решимости, воспламеняя новым желанием прожить эту ночь как можно полнее, вкушая все оттенки наслаждения, упиваясь каждым мигом.

Словно для того, чтобы еще больше обострить их чувства, официант поднес им тарелки с образцами фруктов для дегустации. Следуя рекомендациям дружелюбного экскурсовода, они начали с дуриана и мангостана, которые обычно считаются царем и царицей тропических фруктов.

Дэниел объявил, что дуриан своим ароматом превосходит все прочие фрукты, но Аннабель нашла его слишком пряным и экзотическим. Ей гораздо больше понравился кисло-сладкий ломтик мангостана, чья мякоть восхитительно таяла во рту.

Каждый наслаждался, глядя, как на лице другого отражаются новые вкусовые впечатления. Аннабель сделала гримасу, отведав чересчур сладкой, коричневой, сахаристой мякоти саподиллы. Дэниел возвел глаза к небу в восторге от сливочной нежности роллинии. Оба они с приятным удивлением обнаружили, что у рамбутана оказался превосходный вкус, несмотря на его странную мохнатую красную кожуру.

Было очень весело. Большинство этих фантастических фруктов были родом из Центральной Америки или Юго-Восточной Азии, а теперь их выращивали в тропическом климате северного Квинсленда, но Аннабель никогда о них не слыхала и тем более не пробовала ни маммея, ни плодов мармеладного дерева, ни бобов инга, ни того фрукта из рода цитрусовых, который на вкус был в точности как лимонад, только без пузырьков.

Им было не просто весело. Под верхним слоем легких упражнений в дегустации пробуждались и требовали выхода совсем иные чувства.

Аннабель казалось, что они с Дэниелом перенеслись на какую-то другую планету. Эта новая, экзотическая еда была словно инициация, эпикурейское приключение, которое искушало вкусовыми наслаждениями и обещало иные блаженства в награду тем, кто отважится пуститься в путь, чтобы вкусить все возможные чувственные удовольствия, вместе открывая их и разделяя друг с другом.

То, что они одновременно ощущали один и тот же вкус, пряный или нежно-кремовый, делало это разделенное удовольствие еще интимнее, еще эротичнее, усиливало предчувствие соприкосновения их губ в глубоком, нежном поцелуе, узнавания друг друга на ощупь и на вкус.

Хороший, лучший, лучше всех.

Здесь не было принуждения, только жадно пульсирующая потребность, непобедимое желание узнать, насколько истинным все может быть между ними, каких высот они могут достичь. Предощущение броска вниз головой в омут волновало, толкало на безрассудства, но Аннабель было уже все равно. Это должно случиться. Она хочет этого.

Глава одиннадцатая

– Что теперь, Аннабель?

В его устах ее имя сделалось лаской, словно перышком провели по спине. Взгляд его мерцал из-под ресниц, будто чистое серебро, пронзая ее раскаленным желанием. Его тихие слова положили конец молчанию, заряженному предчувствием продолжения… следующего шага…

Они сидели за столиком возле бассейна, тем же самым, который занимали накануне. Дегустация фруктов в баре «Под крышей» закончилась в половине девятого. После этого они заказали легкий ужин: рыбу, мороженое, кофе – и запили все это бокалом хорошего портвейна.

Аннабель наблюдала, как Дэниел прихлебывает вино из своего бокала, изучала твердые очертания его губ, вспоминая их прикосновение к своим губам, мечтая снова испытать это умопомрачительное ощущение. В его глазах, в его словах пылала такая испепеляющая страсть, что пульс у нее пустился вскачь.

– А чем бы вам теперь хотелось заняться? – спросила она, с удовольствием поддерживая его игру.

Он иронически скривил губы.

– Сейчас ваш ход. Я никогда не скрывал, чем мне хотелось бы заняться с вами.

Объявив таким образом, не без легкой насмешки, что намерен дожидаться ее указаний, он разом развеял романтическую дымку, в которую Аннабель позволила себе погрузиться. Зачем же так грубо? Почему нельзя просто плыть по течению, не нарушая соблазнительной атмосферы этого вечера, не думая о том, куда это их приведет? Было как-то неприятно определять словами то, что происходило между ними.