Книга Естественное убийство. Невиновные - Татьяна Соломатина

– А почему я? – испугался Сеня.

– Друг мой! Посмотри на меня внимательно и беспристрастно.

Сеня честно вытаращил на Всеволода Алексеевича глаза.

– Теперь скажи, я похож на человека, хотящего образумить жену? Я вообще похож на человека, пекущегося о благе своего потомства? Я хоть чем-нибудь напоминаю человека, у которого это самое потомство есть?

– Нет! – энергично замотал головою Сеня.

– Не говоря уже о том, что именно из-за тебя у меня пропали чудесные выходные, и вместо гамака, виски и книги я должен был возиться с… с… чёрт, ничего, кроме «с дохлой девкой», в голову не лезет. Но мне простительно. Кому не нравятся голые факты, может спрятаться под куст профдеформации. Разве может судмедэксперт изобразить мужа, жаждущего, чтобы его милая жена рожала в какую-нибудь благостную естественную среду? Вопросы есть?

– Нет, – обречённо промямлил Соколов.

– Ну-ну, не унывай, добрый молодец! Кроме того, твоё актёрское мастерство ни в какое сравнение не идёт с моим жалким его подобием.

– Правда?! – обрадовался Сеня.

– Правда, – уверенно соврал Всеволод Алексеевич.

– Что правда? – уточнила вернувшаяся Алёна Дмитриевна.

– Чистая правда, что вы, Алёна Дмитриевна, ранили меня в самое сердце, и если вы не согласитесь со мной отужинать, то мне грозит тампонада этого самого органа, что практически в ста процентах случаев приводит к смертельному исходу.

– Я с удовольствием отужинаю с вами, Всеволод Алексеевич. И хотя я собиралась дождаться мою подругу, разлюбезную Олесю Александровну, но всё-таки я не настолько горячо люблю её, чтобы терпеть рисовую кашу-размазню, сеанс одновременной игры со всем соколовским приплодом и курение на бетонных сквозняках. Этого оболтуса я повидала, – Алёна Дмитриевна подошла к Семёну Петровичу и нежно поцеловала его в щёку. – А Лесю – как-нибудь в другой раз.

– А что мне там конкретно?.. – заныл Сеня, провожая друзей до двери.

– Пока ничего. Пока ничего… Послушаем, что тебе скажут.

– У вас секреты, господа?

– Ну что вы, Алёна Дмитриевна, ну что вы! Какие могут быть секреты у господ. В отличие от дам, жизнь которых как раз полна секретами, не правда ли?..

В ответ Алёна Дмитриевна лишь состроила на лице саркастическую ухмылку.

Глава седьмая

– Прошу вас, Алёна Дмитриевна! – Всеволод Алексеевич любезно распахнул перед своей спутницей дверцу «Дефендера». – Не самый комфортный на свете автомобиль, но другого под рукой нет. Зато в нём можно курить!

– Ничего-ничего, у меня крепкая задница и здоровые почки без малейшего птоза[6]. Так что… – Алёна Дмитриевна лишь для плезиру прикоснулась к любезно поданной руке и легко запрыгнула на сиденье.

– Куда изволите? – устроившись на водительском месте, поинтересовался Северный.

– На ваш вкус. Отужинать очень хочется. Пошамать мы и у Соколовых могли.

– Договорились.

Всеволод Алексеевич вырулил из новостроек и двинулся в направлении центра города. Алёна Дмитриевна молча смотрела вперёд, а он никак не мог найти тему для разговора. Или их было слишком много, этих гипотетических тем, и все завязки имели вопросительную интонацию. «Ну что, Алёна Дмитриевна, как ваши дела?» Или: «Вы же не замужем, Алёна Дмитриевна, не правда ли? Вы просто не можете быть замужем! Вы обязаны быть не замужем!» Или ещё лучше так: «Алёна Дмитриевна, надеюсь, вы замужем? Я как-то не расположен к браку, так что было бы отлично, чтобы у вас имелось какое-нибудь неприметное пивное пятнышко на диване, не слишком сующее нос в вашу личную жизнь, так как мне хотелось бы встречаться с вами, как только мне захотелось…» Да уж. Мне хотелось – мне захотелось. Но это так верно отражает суть… Лучше уж о погоде.

– Прекрасный вечер, Алёна Дмитриевна, вы не находите?

Алёна Дмитриевна усмехнулась.

– Отличный вопрос! Но мне понравился ход ваших мыслей. Дорогой Всеволод Алексеевич, не стоит так напрягаться. К тому же вы, как я наслышана, – знаток классической литературы! Сто раз уже могли пошутить про старушку-процентщицу. Я же Алёна Дмитриевна! Мы бы стали перекидываться сарказмами и влюбились друг в друга. Или всерьёз поговорили бы о Достоевском и ни разу после не встретились. Но вы не волнуйтесь, Всеволод Алексеевич. Я из тех барышень, коих не надо развлекать беседой. Сейчас выпьем, закусим – и само покатится. Куда-нибудь. Не ожидали же вы, в самом деле, что я воскликну в ответ на ваш «прекрасный вечер»: «О да, прекрасный вечер! Именно это я и нахожу!» И что дальше? Каков бы был ваш следующий мяч? Орхидеи ещё не расцвели?

Северный уже подумывал, как бы остроумнее пошутить о собаке Баскервилей, как телефонная трубка разразилась «Рамштайном». Казалось, мелодия звучала куда громче, чем утром. Разумеется, только казалось. А вот то, что настроение Риты Бензопилы ближе к ночи стало куда более трагическим, – было несомненно.

– Мать умирает! – вместо приветствия сообщила Маргарита Пименовна бессовестному, бессердечному сыну о состоянии своего здоровья. В третьем лице, как это у неё и было принято именно ближе к ночи. – У матери с утра рюмки коньяку во рту не было!

– Мама, ещё раз здравствуй! И чтобы рюмка коньяку оставалась на утро, не надо выхлёбывать бутылку до дна вечером. Тебе семьдесят лет… с гаком! Могла бы уже быть поумеренней в страстях!

Алёна Дмитриевна из вежливости отвернулась и сделала вид, что наблюдает пробегающее за окном триумфальное шествие буржуазной распущенности по суровой советской земле. Но Всеволод Алексеевич отлично понимал, что эта ненормальная Алёна сейчас смеётся! Как мультипликационные дьяволята. Вот так, значит? Такая самоуверенная нахалка без малейших признаков пиетета к чему бы то ни было?! Ну, он ей сейчас устроит представление! Сарказма ей недостаёт? Извольте! Нет, ну где вы видали, чтобы тридцатидевятилетняя пигалица потешалась над зрелым пятидесятилетним мужчиной?! Ни в какие ворота… Сейчас Рита Бензопила с Алёны Дмитриевны спеси-то подсобьёт. Эх, была не была!

Крепко прижав трубку щекой к плечу – ну, не мог он терпеть всех этих новомодных устройств для разговора «без помощи рук», – он прошептал Алёне Дмитриевне:

– Матушка при смерти.

– Ты меня слушаешь, скотина неблагодарная?! Что ты там шепелявишь?.. Сева, или ты ко мне сейчас заедешь!.. Через супермаркет, разумеется. Или я лишу тебя наследства! Купи мне хорошего коньяка! И…

– Угу… Угу… Угу… – Всеволод Алексеевич выслушал весь список «И».

– Алёна Дмитриевна, не откажите пожилому человеку, прошу вас, – обратился к своей пассажирке Северный, попрощавшись «до скорого» с Ритой Бензопилой. – Немного изменим программу вечера. Сейчас заскочим в магазин за «пенсионерским пайком», завезём его моей древней матери, а затем уже – как и планировали. Вы как?