Книга Чаша судеб - Елизавета Дворецкая

Не оборачиваясь, Смеяна угадала, кто там. Весь вечер и даже всю ночь, сквозь неглубокий сон, она невольно думала об этом человеке. Да, конечно, ей нужно ехать, ее ждет Светловой. Но он-то как один останется?

Князь Держимир смотрел на нее так пристально, как будто хотел своим цепким темным взглядом удержать на месте. «Надо бы попрощаться! – мельком подумала Смеяна. – Хоть и неволей, а я была у него в гостях…»

Она повернулась, и тут же Держимир шагнул вниз по ступенькам. Они встретились на полпути, но остановились в двух шагах друг от друга. Подойти ближе оба почему-то не решились.

– Ты уезжаешь? – спросил Держимир со смешанным чувством тревоги и недоумения. – Куда?

– Как – куда? – Смеяна удивилась его вопросу. – Назад, в Велишин. Или в Журченец. Ну, к Светловою.

– Зачем?

Смеяна даже не стала повторять вопрос, так же удививший ее, как и первый.

Держимир вдруг шагнул ближе к ней, склонил голову немного набок и заглянул ей в глаза, как в чужое окошко. По его лицу Смеяна догадалась, что он пересиливает чувство внутреннего протеста – то ли страха, то ли отчуждения. Будучи человеком неглупым, он хорошо понимал: только благодаря тому, что с ними вместо Дарованы оказалась Смеяна, прямичевцы не только избежали гнева чуроборского оборотня, но и приобрели его дружбу. К самой Смеяне он относился с каким-то настороженным уважением; не так чтобы ему нравилось ее общество, но к ее словам он прислушивался.

– Я о тебе всю ночь думал, – сказал он наконец. Теперь, вблизи, Смеяна разглядела, что он и правда всю ночь не спал. Под его глазами темнели тени, морщины на лбу и складки в уголках рта казались глубокими и темными в полутьме зимнего утра. – Кто ты такая?

Смеяна не знала, что сказать. Дескать, Смеяна я, из рода Ольховиков, что на Истире живут, дочь Назима и Купавы… приемная, если точно. Но вовсе не это он хочет услышать. Где она родилась и как звали ее названых родителей, совсем не важно. Он спрашивает о другом. Но то, о чем он спрашивает, она сама очень хотела бы знать! Вот только на этот вопрос ей не сумел ответить даже Князь Волков.

– Я – удача, – улыбаясь, стараясь скрыть неуверенность и не казаться смешной, ответила Смеяна.

– Чья ты удача? – раздельно и значительно спросил Держимир.

Смеяна растерялась. «Светловоя!» – хотела она ответить по первому побуждению, но не смогла. Ей вспомнился отрешенный взгляд княжича, устремленный мимо нее в какие-то неземные дали, за Синюю Межу, туда, где живет его настоящая любовь. «Да разве может быть любовь в одном месте, а удача – в другом? – внезапно осенило ее, и Смеяна изумилась собственному глубокомыслию. – Что душа любит, то и удачу принесет. А без любви никакой удачи не видать». А Светловой не любит ее. Как ни хотелось ей верить в обратное, сейчас, отойдя и глянув на него издалека, Смеяна не могла больше тешить себя надеждами всех безответно любящих, что «может быть, потом»…

– Ты спасла моего брата, – тем временем проговорил Держимир. – Ты этим жизнь мою спасла. Я за это готов… Мне иного счастья не надо, только чтобы он вернулся. Он вернулся…

Похоже, прямичевский князь сам не очень хорошо понимал, что он хочет сказать. Впервые он повстречал не просто девушку и даже не просто чародея, от которого ждал какой-то определенной помощи. В этой странной девице с речевинским выговором, рыжей, некрасивой, простого рода, ничего особенно не умеющей и не знающей, но так кстати подвернувшейся под руку, он угадывал источник удачи, которая может не просто принести пользу делу, а вообще изменить его жизнь, избавить от тоски, с которой он сжился, почти как с самим собой. Она возникла в тот самый миг, когда он понял, что больше не может терпеть рядом с собой Звенилу; да, из-за нее он лишился Дарованы, но, удивительное дело, сожаления не было. Что-то ему подсказывало, что он приобрел с ней гораздо больше, чем рассчитывал.

Но как сказать об этом? Держимир понимал, что удачу нельзя удержать рядом с собой силой, а просить его не научили.

Оседланный конь позвякивал уздечкой, конюшенный холоп поглаживал его, успокаивая. Смеяна слушала в растерянности. Она и сама догадывалась о том, что сейчас пытался сказать ей прямичевский князь. И ведь в чем-то он прав. Она собиралась помочь Светловою, уберечь его невесту от похищения, а самого княжича – от битвы, но еще неизвестно, кому она этим в конце концов больше помогла. Кому послужила ее удача? А вдруг это – знак?

Дорога, только что бывшая такой ясной, внезапно заволоклась туманом, и она сама не знала, куда ей идти и где ее ждут.

– Большего добра мне никто другой сделать не смог и не сможет, – продолжал Держимир. – И со Звенилой… И с Дарованой… Ведь растерзал бы нас оборотень, если бы со мной княжна оказалась. А с тобой – отпустил, даже дружбу предлагал. По всему выходит: ты – моя удача. Ведь так?

Смеяна не находила возражений. Для нее было слишком неожиданным вдруг оказаться удачей человека, которого она много месяцев считала врагом, но по всему выходило именно так. И с Баяном, и со Звенилой, и с Дарованой, и с Огнеяром чуроборским.

– Оставайся со мной! – негромко, но со всей силой убеждения попросил вдруг Держимир. – Оставайся! Я тебя ничем не обижу, клянусь. Я…

– Погоди! – вдруг прервала его Смеяна, осененная новым воспоминанием. – Ведь мы со Светловоем хотели искать Чашу Судеб. Хотели у Матери Макоши совета просить. Я ни рода своего, ни судьбы не знаю, вот не знаю даже, где мое место: то ли с ним, то ли и правда с тобой. Мы хотели в смолятинском святилище на Кошице порасспросить вещих женщин…

– Вот, вот! – торопливо воскликнул Держимир, словно спешил поймать за хвост ускользающий важный довод. – Святилище… На Кошицу не надо! Эта Чаша Судеб не там, а на Пряже! Это в моей земле, на реке Краене. Пряжа в Краену впадает.

– Да ну? – Изумленная Смеяна посмотрела ему в глаза, не веря, но увидела, что он не лжет.

– Да-да! – поспешно заверил Держимир. – Я ее там видел! Клянусь Перуном, видел сам! В Макошином-на-Пряже она! Поедем со мной! – горячо продолжал он, видя, что напал на верное средство убедить Смеяну. – Мне как раз пора в полюдье идти. А мое полюдье через Краену проходит. К Медвежьему велику-дню там будем! Я сам тебя отведу! И если чаша скажет, что ты не моя удача, я тебя держать не буду! Клянусь Перуном!

– Не будешь? – повторила Смеяна.

Князь ответил не сразу, опустил голову, потом опять посмотрел на девушку и просто сказал:

– Да что я, дурак, что ли?

И Смеяна улыбнулась. Она поверила ему. Ее глаза с огромными в полутьме черными зрачками засияли мягким золотым блеском, и Держимиру вдруг стало тепло. Чудилось, что рядом с ним стоит не девушка, а настоящее маленькое солнце. Где-то в глубине души зародилось ощущение счастья, слабое, непривычное, но живое, как родник, впервые проснувшийся под тяжелыми грудами снега. На него повеяло весной, ее свежим, бодрящим, жизнерадостным чувством. И, как молния, ударило озарение: ну и дурак же этот Светловой, что упустил ее, и как же мне повезло! Взгляд этот рыжей посланницы богов не вытягивал из него силы, как взгляд той, ушедшей в лес, а вливал в душу силу и уверенность. «Неужели?» – только и мог подумать Держимир. Неужели он поймал наконец свою добрую судьбу, поймал там, где не ждал, по ошибке… Нет, судьба ошибок не делает. Так было нужно. И ему захотелось просить, не Смеяну даже, а саму богиню счастливой судьбы: не покидай меня!