Книга Закон тайги - Валерий Кузенков

Подумав с минуту, я согласился. Чего я теряю? Ничего. Зато места новые посмотрю, с Толиком пообщаюсь, а то в последнее время, кроме собак, ни с кем не разговаривал. А когда рыбы не поймаем (я был в этом уверен), выведу приятеля на чистую воду.

– Хорошо, завтра собираемся – и в путь, – обрадовался Толик. – А теперь давай перекусим, да и собаку мою покормить надо.

Я наложил ему в миску гречневой каши с зайчатиной, вышел во двор покормить собаку и, вернувшись, разлил по стаканам чай.

– Вот только к чаю ничего нет, – пожаловался я.

– Давай оладий испечём.

– Мука закончилась. Давно сижу на сухарях, кашах да макаронах.

– Ну ты, студент, даёшь! Макароны есть, а оладий нет. Ну-ка тащи их сюда!

Толик взял кастрюлю и стал укладывать в неё наломанные на мелкие части макароны. Наполнив кастрюлю наполовину, залил макароны теплой кипячёной водой, накрыл крышкой и поставил возле печи. Закваска готовилась часа три, и за это время Толик несколько раз поднимал крышку кастрюли и помешивал её содержимое ложкой.

– Готово, – наконец сказал он. – Давай я буду печь, а ты завари чайку свеженького.

И он стал ловко выкладывать на разогретую и промасленную сковородку получившуюся закваску. Подождав, переворачивал оладьи и, снова подождав, укладывал готовые в тарелку. По избе распространился неповторимый запах. Когда мы сели за стол, мне показалось, что вкуснее оладий я не ел никогда в жизни.

– Переписывай рецепт, студент, – с ноткой превосходства сказал Толик, когда я нахваливал этот деликатес.

Наевшись, мы легли спать. Я долго ворочался и всё никак не мог представить, как же мы будем ловить рыбу. А когда заснул, мне снилось, что я ловлю огромных окуней, но почему-то на спиннинг.

– Дорогу-то мы найдём, не заблудимся? – спросил я у Толика, когда утром мы вышли из избы на мороз.

– Я туда неоднократно наведывался, – уверенно сказал он. – Несколько километров пройдем по старой дороге на север до одинокой сухой кедры. Дальше на запад до кривой кедры, от неё опять на север, а там и до озера недалеко.

Подперев дверь избы поленом, мы в сопровождении собак двинулись в путь. Идти было легко – после недавней оттепели на снегу образовалась корка, и лыжи не проваливались. До сухой кедры шли довольно долго, хотя и не останавливались. Лишь один раз собаки облаяли белку, и я, не удержавшись, её подстрелил. У кедры развели костёр и пообедали. Холодные макаронные оладушки пришлись к чаю в самый раз.

У кривой кедры мы оказались, когда стемнело. Дальше шли, включив фонарики. По одному ему известным приметам Толик вёл меня к затерянному в тайге озеру. Когда я от усталости уже проклял всё на свете, он остановился, присел на поваленное дерево и закурил.

– Садись, студент, ещё один рывок – и мы у цели.

– Пятнадцать километров мы уже давно отмахали, – сказал я с упрёком. – Вышли-то по-тёмному, а сейчас ночь. Нигде не задерживались…

Толик молча сидел и курил. И лишь когда выбросил окурок, сказал мне, улыбнувшись:

– Кто их в тайге мерил, эти километры! Пошли дальше.

О том, что мы вышли к озеру, я понял не сразу. Просто деревья кончились и впереди оказалась белая гладь. На противоположной стороне озера проглядывалась чёрная полоса леса.

– Ну вот и озеро, а ты переживал! – обернулся ко мне Толик. – Рыбы здесь прорва. Сейчас еще разок передохнём, и к избе.

– А где изба-то? – не удержался я.

– На том берегу. Озеро перейти надо. Оно неширокое, километра три…

Я промолчал. К избе мы подошли далеко за полночь. Она была добротная, но, видимо, люди останавливались здесь нечасто и в основном в тёплое время года. Приезжали сюда на рыбалку или за ягодами. Но главное – имелись крыша, окна, двери, печь, нары и даже кое-что из посуды. Правда, не было дров. А таскать их из леса было далековато. Все, кто здесь жил, пользовались сухостоем, который со временем вокруг избы повырубили, и каждый раз ходить за дровами приходилось всё дальше и дальше. Вот и мы вынуждены были ещё часа два при свете фонарей рубить и таскать к избе сухие деревья. Когда затопили печь, я буквально валился с ног. Но прежде чем лечь спать, мы ещё напилили и накололи дров, после чего сложили их в поленницу. В итоге обустроились мы только к утру. Я рухнул на нары и сразу уснул.

Проснулся днём. Толик, сидя за столом, что-то вырезал на доске охотничьим ножом. В избе было тепло, в котелке на печи стояла сваренная каша.

– Ну и дрыхнуть ты здоров! – сказал он. – Давай обедай и на рыбалку.

– А ты чем занимаешься? – спросил я.

– Блесны нам делаю. Самые окунёвые.

Я увидел доску, на которой гвоздём были нацарапаны две небольшие рыбки, одну из которых Толик углублял ножом под форму.

– Сейчас пули на печи растопим и свинец в эту форму зальём, – пояснил он.

Закончив работу ножом, Толик вложил в форму крючок и залил в неё свинец, растопленный в консервной банке. Доска зашипела, повалил дым. Через некоторое время он перевернул доску, ударил по ней, и на стол выпало подобие рыбки. Толик вновь пустил в дело нож, срезая растёкшийся по бокам формы свинец, потом шилом проделал отверстие в области глаза, и блесна была готова. Вскоре сделал и вторую блесну.

Он привязал блесны к леске толщиной где-то полмиллиметра и длиной всего метра полтора, а леску – к полуметровым сучкам.

– Вот и готово! – объявил Толик. – Выбирай.

Я выбрал снасть, где блесна больше походила на рыбку, и через несколько минут мы были на озере. Уже в двадцати метрах от берега мой приятель начал рубить топором лунку. Я посмотрел на него скептически, всё ещё не веря в успешную рыбалку, но потом принялся делать то же самое.

С каждым ударом по озёру шёл гул. Откалывавшиеся крошки льда разлетались в разные стороны. Минут через пятнадцать, когда уже образовалась внушительная яма, топор прорубил лёд до воды, и она тут же заполнила лунку. Вот только дырка оказалась маленькой, а рубить дальше было невыносимо. При каждом ударе приходилось погружать руку в воду, брызги окатывали меня с ног до головы и тут же замерзали, и вскоре шапка, рукавицы, телогрейка покрылись ледяным панцирем. В итоге топор выскользнул из рук и… утонул. Я плюнул и пошёл к Толику.

– Какая здесь может быть рыба? Да и топор утонул, – пожаловался я ему. – Пропади пропадом эта рыбалка!

– Эх ты! – улыбнулся он и показал свой топор. В ручке была проделана дырочка, через неё пропущен кожаный ремешок, петля которого захлёстывала запястье. Если бы топор выскользнул, то так и остался бы висеть на руке. – А теперь учись лунку рубить. Сначала разрубаешь как можно глубже, пока не останется тонкая перегородка по всему дну проруби. Вытаскиваешь крошки льда и только потом прорубаешь до воды.

Толик ещё несколько раз ударил топором, в результате образовалась лунка сантиметров тридцать на тридцать. Он опустил в неё снасть сначала на всю длину лески, потом приподнял и стал ритмично подергивать блесной. Минут через пятнадцать, так и не увидев поклёвки, он принялся рубить новую лунку.