Книга Все семь волн - Даниэль Глаттауэр

Эмми, нам с тобой давно уже надо было расстаться. Так вести дневник невозможно — это же невыносимо. Ты все время смотришь на меня (ты бы написала: «Ты смотришь на меня так… так… так…»). И я вижу, как ты смотришь на меня, когда говоришь так… так… так… И что бы я ни говорил, как бы долго я ни молчал — ты смотришь на меня своими глазами-словами. Каждая твоя буква подмигивает мне так… так… так… Один раз так, другой раз так, третий раз так… В каждом слоге — твой взгляд…

Эмми, Эмми… Это была жуткая зима. Никакого «веселого Рождества и счастья в новом году» ни от какой Эмми Ротнер. Я уже действительно решил, что все кончено. Ты написала «КОНЕЦ» после той ночи. Эта ночь — а потом еще и «КОНЕЦ»… Не «конец», а «КОНЕЦ» — это уже было выше моих сил. Я списал тебя. Все исчезло, ничего не осталось. Никакого дневника. Никаких дней для дневниковых записей. Это было омерзительно пустое время. Можешь мне поверить. А Памела любит меня, я уверен.

Эмми, я спрашиваю тебя, ты помнишь эту ночь? Нам нельзя было это делать. В тебе было столько злости, столько ожесточения, столько горечи, и все же ты была такой… такой… такой… Твое дыхание над моим лицом, в моих глазах — оно прожигало меня насквозь. Может ли близость быть еще ближе? Сколько раз я мечтал об этом, видя одни и те же картины! Вот так сплестись, крепко-накрепко, и застыть навсегда… Только чувствовать твое дыхание.

Пожалуй, мне лучше закончить это письмо. Я немного пьян. Вино — крепкое, плевать, сколько там в нем градусов. Эмми, еще пятнадцать ночей — я подсчитал, — и приедет Памела. И начнется новая жизнь. Ты бы сказала «отрезок», я говорю: жизнь. Но я не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности. Твоя жизнь — это Бернард и дети. Не отрезай ее. Тому, кто живет отрезками, не хватает широты, размаха, от него ускользает смысл целого. Он живет маленькими, вялыми, маловыразительными кусками. В конце концов он остается обделенным во всем. Твое здоровье!

А сейчас — будь что будет, я целую тебя, мой дневник. Не смотри на меня так, пожалуйста!!! И прости мне подобные мейлы. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Далеко не самую лучшую. И я немного пьян. Не сильно, чуть-чуть. Так, все, стоп, заканчиваю. Отправляю.

Конец.

Не КОНЕЦ, а конец.

Твой Лео

На следующее утро

Тема: Еще четырнадцать ночей

Дорогой Лео!

Твои пьяные послания — это, конечно, особый аттракцион! Это не просто поток слов, это настоящий водопад. Тебе не следует так резко открывать шлюзы. Правда, когда твой шкаф с чувствами, не выдержав нагрузки, трещит по швам и пропитанные красным вином строки выливаются наружу, ты иногда бываешь настоящим философом. Твоим рассуждениям о консерватизме и об отрезках жизни позавидовали бы многие мудрецы. Я даже не знаю, с какого конца мне приниматься за анализ твоего послания. И нужно ли вообще за него приниматься. Стоит ли это того в свете оставшихся четырнадцати ночей? Я, пожалуй, посоветуюсь со своим психотерапевтом. А ты пока выветривай свои оставшиеся в голове градусы!

Всего самого доброго,

Твой никогда не умолкающий Дневник

Через девять часов

Тема: Наша программа

Добрый вечер, Лео!

Ты уже в состоянии различать буквы? (Ты узнаешь в них мое лицо?) Тогда я в качестве твоего дневника направляю тебе запрос относительно нашей программы на ближайшие и, возможно, последние две недели: Что мы будем делать?

1. Молчать, чтобы ты мог спокойно подготовиться к «Пэм»? (Цитирую: «Она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы». Личное замечание: потрясающее решение!)

2. Продолжим переписку, как будто между тобой и твоим дневником никогда ничего не было (и уже хотя бы поэтому никогда не будет)? И в момент прибытия авиарейса из Бостона наши диалоги прекратятся, чтобы ты наконец смог сосредоточиться на своей новой жизни, в то время как я брошусь в свой следующий отрезок жизни или по причине его безуспешности повторю предыдущий.

3. Или мы еще раз встретимся? Ну, ты понимаешь — одна из наших знаменитых последних встреч. С целью… с целью… с целью… Без цели. Просто так. Как мы назвали это прошлым летом? «Достойное завершение»? Может, нам пора наконец достойно — а главное, на самом деле — завершить эту историю? Подумай, более подходящего момента уже никогда не будет.

На следующий вечер

Тема: Еще тринадцать ночей

Привет, Лео!

Я вижу, ты уже без согласования со своим дневником выбрал пункт 1. Или ты все еще думаешь? Или ты просто трезв и молчалив? Не томи, отвечай!

Эмми

Через два часа

RE:

Трезв, молчалив и растерян.

Через десять минут

RE:

Если трезв — пей. Если молчалив — говори. Если растерян — спроси у меня совета. Дневник для того и существует.

Через пять минут

RE:

О чем мне тебя спросить?

Через шесть минут

RE:

Лучше всего о том, что тебе хотелось бы узнать. А если ты настолько растерян, что не знаешь, что спросить, потому что не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, спроси что-нибудь другое. (Таким перлам я научилась у тебя!)

Через три минуты

RE:

Хорошо, Эмми. Во что ты сейчас одета?

Через минуту

RE:

Браво, Лео! С учетом того, что ты не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, это просто замечательный, вполне оправданный — чтобы не сказать жгучий — вопрос!

Через пятьдесят секунд

RE:

Спасибо. (Таким вопросам я научился у тебя!) Итак, что на тебе сейчас, в данную минуту?

Через пять минут

RE:

Что ты ожидаешь услышать в ответ? Ничего? Или: «Совершенно ничего!»? Мне очень жаль, я надеюсь, ты как-нибудь переживешь правду: серая фланелевая пижамная куртка, штаны от которой утрачены и были заменены на голубые, которые постоянно сваливаются, потому что порвалась резинка, но которые мне очень жаль, потому что они остались без пары, потому что верхняя часть покинула их в стиральной машине при температуре 90 градусов, кажется, в туманную ноябрьскую ночь. Чтобы избавить себя от этого душераздирающего зрелища, я набросила сверху махровый халат кофейного цвета. Ну что, тебе стало легче?

Через пятнадцать минут

RE:

А если бы мы еще раз встретились — как бы ты себе представила эту встречу, Эмми?