Книга Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего - Дженни Климан

Потом она говорит о Паро — пушистом белом тюлененке с ИИ из Японии, который пищит и хлопает длинными ресницами и заряжается, когда ему вставляют в рот вилку в виде детской игрушки. Паро применяется как терапевтический питомец для людей с деменцией по всему миру, от США и Германии до домов престарелых Национальной службы здравоохранения в Великобритании. «Паро не нужно кормить, он не гадит на ковер, никто не хочет заниматься с Паро сексом», — шутит Девлин. Роботы-компаньоны вроде Паро приносят большое утешение людям, которые иначе остались бы без всякого контакта, и секс-роботы могут зайти дальше в удовлетворении этой потребности, заявляет она. Есть что-то ужасно грустное в мысли о людях в домах престарелых, которым дают робота-питомца, когда им нужен человеческий контакт, но ее тезис строится на предположении, что роботы надежнее людей. «Запретить или прекратить это развитие — недальновидно, ведь терапевтический потенциал неоспорим, — говорит она. — Это необязательно выльется во что-то ужасное».

Девлин говорит, что есть и более животрепещущие проблемы в связи с секс-роботами — они могут с легкостью тебя предать, распространив твои данные. И умные секс-игрушки это уже делали: в марте 2017 года канадские производители вибратора We-Vibe выплатили 3,75 миллиона долларов компенсации при удовлетворении группового гражданского иска после того, как выяснилось, что производители собирали в реальном времени информацию о том, насколько часто 300 тысяч владельцев пользовались вибраторами и в каком режиме. Позже в том же году было установлено, что приложение для удаленного управления вибраторами гонконгского производителя секс-игрушек Lovense записывает звуки сессий мастурбации некоторых пользователей без их ведома и втайне сохраняет аудиофайлы. Как только на рынке окажется робот вроде Хармони, она узнает о своем владельце намного больше, чем простой вибратор. Что, если эта информация попадет не в те руки?

Среди проблем с умными секс-игрушками выявился потенциал для насильственных действий с помощью роботов. Как оказалось, американский вибратор Siime Eye со встроенной камерой, предназначенной для того, чтобы пользователи «записывали и делились» своими сессиями, можно с легкостью взломать, то есть могут быть украдены невероятно интимные видео и управление устройством могут перехватить посторонние. Девлин еще не упоминает, что в анальной пробке Hush от Lovense выявили уязвимости в безопасности, из-за которых ею может удаленно управлять любой человек в радиусе действия блютуса. Взломанные секс-роботы потенциально могут спровоцировать куда более кошмарные сценарии, чем взбесившаяся анальная пробка.

У меня голова кружится, когда я представляю, насколько прибыльна может быть продажа рекламщикам данных, собранных секс-роботами об их владельцах. В мыслях всплывают слова Мэтта: «Она постоянно старается узнать о вас больше, пока не узнает все, что делает вас вами, пока не будут заполнены все пробелы». Забудьте про Cambridge Analytica и Facebook — это будущее, где информацию, которую о вас узнал ваш партнер, можно продать тому, кто больше заплатит. И так создание, которое вы больше всех любите и которому доверяете, станет самым могущественным в истории инструментом маркетинга, начнет подбрасывать намеки и рекомендации, чтобы убедить вас что-то купить. Или за что-то проголосовать. Секс-роботы могут вас развлекать и удовлетворять, но могут и унижать, ранить и эксплуатировать. Возможно, все-таки не бывает идеального и верного компаньона — ни человека, ни робота.

На сцену выходит Леви, чтобы поблагодарить Девлин. «Я рад, что кому-то хватает смелости выступить против Кэтлин Ричардсон, — говорит он. — Неужели кому-то не нравится идея, что секс-робот сможет сохранять данные о своем опыте с любовником, чтобы стать лучше в сексе самому и чтобы лучше стал его партнер-человек? Секс-роботы могут применять обучение во благо». Как обычно, Леви настроен мыслить позитивно.

Секс-роботы кажутся идеальным чистым холстом, чтобы проецировать личные убеждения и причуды, даже если ты сам никогда не подумаешь заниматься с ними сексом. Если ты ученый в области информатики, мужчина и либертарианец, то они — дивный новый мир возможностей. Если ты полиаморный специалист по секс-технологиям, то они предлагают способ исследовать нетрадиционные виды сексуальности за пределами того, что Девлин называет «моногетеронормативным» мейнстримом [29]. Если ты марксистка-феминистка, они представляют собой коммерциализацию женщин. Текущая дискуссия о секс-роботах больше говорит о нас сегодняшних, о наших нынешних желаниях и страхах, чем о будущем секса.

В завершение дня Леви походя бросает фразу, которая меня цеп­ляет. Неважно, на что направлена кампания Кэтлин, говорит он, ведь приход секс-роботов уже никому не остановить. «Не думаю, что у них на пути встанет этика или мораль, — продолжает он. — Я правда не считаю, что можно помешать миру изобрести то, что он хочет изобрести. Есть слишком много стран, слишком много государств-изгоев, слишком много коммерческих интересов».

И он, конечно, прав. Пока в Великобритании ученые завязываются этическим узлом, китайцы молча делают свою работу.

***

Два из самых живучих клише о Восточной Азии гласят, что, во-первых, там технологический прогресс не скован какими-либо этическими рамками, и во-вторых, что это родина самого странного в мире отношения к сексу. Предположение, что народ в Китае, Корее и Японии одновременно и одержим сексом, и беспол, — невнятный и несправедливый стереотип, особенно если учесть, что значительную часть рынка для самых странных секс-игрушек в прошлом занимали Северная Америка и Европа.

Но можно с уверенностью утверждать, что Восточная Азия — место, где производится большинство секс-кукол в мире и где разрабатываются самые пугающе реалистичные роботы-гуманоиды. Взять Софию от гонконгского Hanson Robotics — робота с 50 различными выражениями лица и первого робота-гуманоида, получившего настоящее гражданство (в Королевстве Саудовской Аравии, стране, которая не дает гражданство беженцам и, возможно, не самое лучшее место для любой женщины, хоть искусственной, хоть настоящей). Или Геминоид — известный и поразительный робот, которого создал в 2007 году японский инженер Хироси Исигуро, похожий на своего создателя, словно брат-близнец; по мере того как Исигуро стареет, он сохраняет ту же прическу и регулярно делает коррекционную пластику, чтобы и дальше выглядеть в точности как его андроид-двойник: старания одновременно и тщеславные, и тщетные.

Может, Мэтт и пытался убедить меня, что я зря потрачу время c секс-роботами из Восточной Азии, но он отлично знает, что там-то и происходит самый серьезный прогресс в технологиях роботов-гуманоидов. И здесь же находится его главный конкурент, наблюдающий за каждым его шагом из порта на полуострове, выдающемся в Желтое море.

Если Abyss Creations — это Apple от секс-кукол, то Doll Sweet — это Samsung. На базе в Даляне, одном из самых загруженных портов Китая, DS с 2010 года выпускает свою линейку секс-кукол DS Doll. Они продают около трех тысяч кукол в год, в основном в Японию, Европу и США; мисс Винтер — та единственная кукла в коллекции Дэйвкэта, с которой у него нет «романтических отношений», — это DS Doll. Как и «Реал-Доллы», «ДС Доллы» ультрареалистичны, сделаны вручную из специальной смеси силикона, способны принимать любую позу, изготавливаются под клиента; их лица делают с глиняных скульптур, а ноги и руки — с живых моделей. Но они дешевле и производятся быстрее «Реал-Доллов»: целую куклу можно купить за 3 000 долларов — и на ее изготовление уйдет всего неделя.