Книга ВИЧ-положительная - Кэмрин Гарретт

— Когда ты заводишь об этом разговор, я просто каждый раз отключаюсь, — говорит Клавдия. — Потому что ты произносишь «десять детей»…

— Пять.

— И я сразу вспоминаю, как мы ходили на новых «Мстителей»…

— Так нечестно, — протестую я. — Мне было типа пятнадцать.

— Да это было буквально месяц назад. В твои пятнадцать я тебя вообще даже не знала.

— Ах да, помню-помню! — встревает Лидия, с усмешкой в голосе. — Если ты не можешь один фильм потерпеть болтовню моего младшего брата, то я сильно сомневаюсь, что ты вытерпишь пятерых детей, которые будут каждый день носиться вокруг тебя и орать. Что станешь делать, если захочешь посмотреть фильм? Не кричать же на них, как ты кричала на Мэтта.

— У меня тогда был трудный день. — Я ковыряю своего цыпленка. — Я бы их выставила на улицу. Думаю, ничего страшного с ними за пару минут бы не случилось.

— О, напомни об этом, когда в следующий раз будешь у меня что-нибудь просить, — весело перебивает отец. — А то на курсах для молодых пап нам не говорили, что можно просто запереть входную дверь.

— Мне кажется, мои родители так бы и делали, если б могли, — говорит Лидия. — Вот только я — идеальный ребенок. Это им о втором нужно беспокоиться.

Я вытаскиваю мобильник, и на экране всплывают новые сообщения. Вообще-то у нас нет правила, запрещающего пользоваться телефоном за ужином. Но я все равно прячу его под столом, как в школе.

«Я смотрю “Суини Тодда” и не могу понять, зачем они с этим итальянцем устроили соревнование по бритью. Когда он уже начнет резать глотки?»

Я приглушаю смешок. Тим Бертон неплохо экранизировал мюзикл, но мне все еще горько, что он вырезал открывающий номер. Правда, я не знаю, зачем Майлз смотрит «Суини Тодда». Это уж точно не тот фильм, который стоит смотреть одному в субботу вечером.

— Может, всему классу расскажешь? Вместе посмеемся. — Папа меня как бы дразнит, но я-то знаю, что он допытывается.

— Да я просто вспомнила, как в школе кто-то взорвал бомбу-вонючку. — Я кладу телефон на колени. Впервые я рада, что папа не работает в моей школе. — Их уже отстранили?

— По-моему, учителя так и не узнали, кто это сделал, — говорит Клавдия, бросая на меня косой взгляд. — И надеюсь, что не узнают. Потому что тот, кто такое провернул, заслуживает свободы.

Я не глядя отправляю короткое сообщение:

«Позвоню тебе через час».

Ничего плохого, если я поговорю с ним после ужина о фильме, ведь правда? Гостей же я не игнорирую. К тому же он единственный готов обсуждать со мной «Суини Тодда».

— Так, — говорю я, глубоко вздыхая. — Что у нас на десерт?

10

Я еще никогда так быстро не сбегала из-за стола, но, как только Лидия и Клавдия уходят, я несусь наверх. С другой стороны, я никогда не получала тысячу сообщений от симпатичного парня.

— Блин, ну нельзя же так спамить! — Одной рукой я держу телефон, другой — захлопываю дверь в свою комнату. — Заведи блог, там, не знаю, начни постить в твиттере, как все остальные. Нельзя меня так бомбить сообщениями, а то родители догадаются.

— А что, есть о чем догадываться?

— Ну, в смысле… — говорю я. — Ты меня поцеловал и все такое.

— Угу. Это… — замирает он, — плохо? Ты меня тоже поцеловала, так что я думал…

— Нет, все нормально. Все здорово. Просто… — Я замолкаю. Что я ему скажу? Что все сложно? Это правда, но звучит как отговорка. — Слушай, тут просто много разных факторов…

— У тебя есть парень или что?

При этой мысли я чуть не прыскаю со смеху.

— Да нет, дело не в этом. — Я присаживаюсь на кровать. — Просто сейчас много всего происходит, понимаешь?

Он молчит пару секунд, и я слышу, как в трубке что-то шуршит. Я стараюсь не думать, где он сейчас — может быть, за столом после ужина или в своей комнате. Это так крипово — представлять кого-то в спальне.

— Тогда давай просто поговорим о фильме, — предлагает он. — Ты не против?

Я хочу снова его поцеловать — платонически. Ой, блин, какая-то чепуха получается.

— Мюзикл все равно лучше фильма, — говорю я, откидываясь на подушки. — Бертон там сократил уйму песен. И вышел обычный фильм, а не мюзикл. Где все веселье? Подпевать вообще нечему.

— Только не это! — восклицает он. Я представляю, как он улыбается. С ним это легко. — Просто поверить не могу, что не услышу ремикс от Симоны. Какой теперь смысл смотреть дальше?

Я усмехаюсь:

— Да фильм нормальный — много кровищи, и все умирают, как в «Игре престолов». И вообще, петь я нифига не умею. Радуйся, что ты этого не слышал.

— Не верю. Может, ты просто еще не нашла ту самую песню.

— По-моему, пение не так работает. — Я усаживаюсь поудобнее и подпираю спину подушками. — Хотя… Вот «Чикаго» у меня вроде получается неплохо.

— Надо будет нам как-нибудь его посмотреть, — говорит Майлз. — Я еще не видел.

— Я смотрела мюзикл на Бродвее, а потом фильм — миллион раз, не меньше.

— Я так и думал, что ты его знаешь наизусть. — В трубке снова что-то шуршит. — О, подожди. Он есть на нетфликсе. Давай вместе посмотрим.

— Я думала, это я здесь — большая фанатка. — Я достаю ноутбук из прикроватной тумбочки. — Погоди, ты что, после репетиции целый день только этим и занимался?

— Не совсем, — говорит он. — Я посмотрел «Бриолин», но тебе говорить не собирался, потому что он мне не понравился.

— Чего? — Я устраиваю ноутбук у себя на коленях и шарю рукой в поисках наушников. — «Бриолин» — это классика.

— А я жалею, что посмотрел. Все актеры там выглядят так, будто им под сорок. Сплошная тоска.

— Не драматизируй, — говорю я, открывая нетфликс. — Ну, давай смотреть. Но сначала уговор: ты будешь на телефоне все время. Понял?

— Так точно, — чеканит Майлз. — На счет три. Раз, два…

— Три. — Я нажимаю «воспроизвести» и слышу, как на другом конце начинается фильм и звучит джаз из заставки. — Если что-то будет непонятно, спрашивай.

— Я тебя умоляю, — усмехается он. — Ученик становится мастером.

— Ну конечно!

***

Когда я открываю глаза, свет из окна уже давно сменился темнотой. Вокруг тишина, лишь снизу доносится тихий шум кофемашины. Ноутбук все еще лежит у меня на коленях, теплый как одеяло. Фильм кончился, экран погас. В одном ухе у меня торчит наушник, но телефона нигде нет.

Я переворачиваюсь. Смотрю на часы на тумбочке — пять утра. Пять. Я так рано даже в школу не просыпаюсь. Пять — это значит, что уже воскресенье и я прожопила прекрасное утро, когда не надо вставать. Блин.