Книга Торг с мертвецами, часть 1 - Марина Баринова

«Не могу его винить. Грегор действительно оказался зажат в тиски. И слишком дорожит всем, чего добился».

Демос понимающе кивнул.

— Благодарю за откровенность. Я не хочу быть тебе врагом, Грегор Волдхард. И никогда им не был. Соперником — да, но не врагом. Помни об этом и знай, что если однажды ты переменишь решение, я сделаю все, чтобы достичь мира.

Грегор залпом допил остатки вина и поднялся, едва не задев макушкой низкий свод потолка.

— Я понимаю тебя, кузен, — удивительно мягко проговорил он. — Ты служишь стране всеми средствами, как это делает и мой эрцканцлер. Порой эти методы причиняют мне боль, порой вам приходится идти на обман, но я понимаю искренность ваших намерений. Вы оба пытаетесь вернуть мир, пролив как можно меньше крови. Достойная цель. Но этому не бывать, пока существует Эклузум. Ты прекрасно понимаешь, что конец этой битвы наступит только когда падет либо власть Ладария, либо моя.

— Подумай ещё.

— Я не изменю решения, — отрезал Волдхард. — Ответь, почему ты не убил меня сейчас, когда была возможность?

«Потому что Ладарий лишил меня обоих братьев. Заставил человека, которому я доверял больше всех, предать меня. Очернил мое имя. Стравил с кузеном и расшатал империю. О, я жажду дожить и увидеть своими глазами, как его церковная империя рухнет под натиском новых идей, что проникнут на наши земли, словно заморский сорняк. Проникнут, пустят корни, укрепятся и разрастутся, точно мокрица на грядке. Я хочу видеть падение власти этого старого ублюдка, его беспомощность и слабость. Я хочу станцевать на его костях и сжечь их до углей! Но пройдёт ещё много времени, прежде чем все это произойдёт. И пока ты, Грегор Волдхард, нужен мне живым. Я не хочу убивать тебя хотя бы потому, что это принесет радость Эклузуму».

— Потому что ты мне не враг, — только и ответил Демос. — Кто знает, чем все это закончится?

— Войной.

— Значит, война.

— Да, — глухо отозвался Грегор, напоследок заглянув в глаза Демосу. Что он силился там увидеть? — Я не люблю убивать, Демос. Я столько раз это делал, что от кровопролития меня тошнит больше, чем ты можешь себе представить. Но я не идиот и знаю, как можно изменить мир. Кровью и сталью. Только так. Я ценю твою попытку решить все миром.

— Дай знать, если обстоятельства изменятся.

— Не изменятся. — Грегор направился к двери, но на миг задержался и напоследок коротко кивнул Демосу. — Прощай, кузен. Да смилуется над тобой Хранитель.

«Время покажет».

2.2 Сифарес

Артанну окружало мутное небытие.

Эннийский дурман оказался на редкость забористой дрянью. Густой дым курящихся кристаллов обволакивал сознание, путал мысли, туманил взор плотной пеленой. Малейшая попытка пошевелиться отдавалась тяжестью, словно ко всем членам приковали по гире. Мысли ворочались медленно и рассеивались так стремительно, что Артанна мгновенно забывала, о чем думала.

Она понятия не имела, сколько времени провела в этом состоянии, но каким-то образом понимала, что рядом с ней постоянно кто-то находился. Сквозь сладкий бред она чувствовала, как ее поили, иногда кормили какой-то мерзостью, а затем снова подсовывали под нос лампу с курящимся дурманом.

Поначалу ей это даже нравилось: густой дым уносил прочь кошмары и воспоминания, погружал в благостное забытье, где стиралась грань между настоящим и грезами. В этом сладком мороке не было лиц и голосов погибших по ее вине людей. Никто не звал ее, не обвинял, не смотрел с укоризной. Никто не спрашивал, зачем она покинула ставший родным Гивой и поступила на службу к Грегору, желая исполнить старую клятву. Никто не напоминал, чего эта клятва стоила самой Артанне и всему ее отряду. В этом бесконечном тумане было спокойно и уютно, но лишь пока дурман действовал в полную силу. Ибо когда морок отступал, кошмары и воспоминания обо всем пережитом наяву наваливались скопом. Гремели упреки покойников, звенела сталь, стонали раненые… Она раз за разом слышала их всех. И никуда не могла от них деться.

Но громче всех выла совесть. Ослабленный дурманом разум уже не мог сопротивляться, и чувство вины за сотни разрушенных жизней пожирало ее заживо снова и снова. Затем, измученная, она ненадолго проваливалась в спасительный мрак, но вскоре пытка повторялась и длилась до тех пор, пока апотекарий, или кто там следил за ее пленом, не подкидывал новых кристаллов в лампу.

Знал ли Медяк, на что обрек ее, когда приказал держать одурманенной днями напролет? Или то была кара за дерзость? Если так, лучше бы он просто посадил ее на цепь или приказал отсыпать десяток плетей у позорного столба — боль и унижение вытерпеть куда проще, чем сражаться с собственными демонами. Она всегда им проигрывала.

Артанна почувствовала, что воздух снова стал легче — дым рассеивался, новых кристаллов не жгли. Туман перед глазами побледнел, но она не чувствовала облегчения: сейчас начнется самое страшное, и она снова не сможет сопротивляться тому, что вылезет из глубин сознания.

Ее затошнило. Артанна попыталась перевернуться на другой бок, отчего-то боясь испачкать драгоценный ковер. Из последних сил она цеплялась за реальность, заставляя пальцы впиваться в тканую материю, а легкие — дышать.

— Как… запущено, — звучал где-то вдалеке знакомый голос, но Артанна не могла понять, чей. И был ли он вообще реальным? — Боюсь… переборщили… Следовало… Будет недоволен.

Она скрючилась в спазме, когда пустой желудок исторгнул желчь. Кто-то тут же подхватил ее, поднес к лицу мокрую тряпку и бережно держал, пока она не перестала корчиться.

— Возвращайте, — прозвучало сквозь туман, но Артанна снова не смогла разобрать и половины фразы. Глаза слипались от вечной слабости, руки отяжелели. Ее прошиб холодный пот. — Нужна…

Миг спустя ей сунули ей под нос какую-то склянку.

Тело отозвалось первым. В нос ударил неописуемо отвратительный запах — стой Артанна на ногах, ее бы сшибло на пол, а так тело лишь против воли выгнулось дугой. Глаза распахнулись и едва не вылезли из орбит, она шумно вдохнула и мучительно закашлялась. В груди горело, мышцы свело судорогой, а в голову словно воткнули стальную иглу. Из глаз покатились крупные слезы — не то от боли, не то от осознания собственной беспомощности.

— Мать… вашу, — захрипела Артанна и уставилась в расписной потолок. Пелена дурмана окончательно рассеялась, но шевелиться все еще совсем не хотелось. — Сволочи…

— Тише, тише, — успокаивал ее знакомый голос, теплая сухая рука нежно, почти по-отечески, гладила по голове. — Скоро пройдет. Потерпи.

— М-медяк?

— Симуз, дорогая. Симуз.

Эмиссар помог Артанне сесть. Она отметила, что выглядел он куда лучше, чем в их прошлую встречу, да и приоделся богато: небесно-голубая шелковая туника с золотой вышивкой выгодно оттеняла медь волос. На загорелых руках красовались дорогие браслеты с разноцветными камнями. Джерт даже в кои то веки выскоблил лицо и приятно пах. Но глубокие тени под вечно прищуренными глазами никуда не делись.