Книга Забытое - Марина Суржевская

И замер. За грудой осыпавшихся камней что-то шевельнулось. Бесшумно уронив на землю мешок с припасами, я вытащил нож.

– Живое… – почти беззвучно шепнул Страх. – Отдай…

Я сжал зубы и сделал шаг, всматриваясь во тьму. Может, в подземелье забралось животное? Сделал ещё шаг – и тот, кто сидел за камнями, медленно поднялся, заполняя собой узкий проход туннеля. Неужели это кто-то из измененных? Чудовище Мертвомира?

И вдруг я услышал сиплое:

– Не подходи. Если ты человек – не подходи!

Я вытащил свободной рукой кресало и чиркнул, зажигая огонек. Из тьмы на меня глянули совершенно черные глаза на бледном осунувшемся лице.

– Февр Стит? – изумленно сказал здоровяк.

– Ринг? – выдохнул я. – Какого Змея ты тут делаешь?

К моему удивлению, парень дернулся в сторону, словно размышляя, как сбежать.

– Я провалился в туннель под Звонкой Башней, – сипло произнес он. – Выход завалило, а найти другой я так и не смог.

– Постой, – нагревшееся кресало обожгло пальцы, и я переложил его в другую руку. Тени у моих ног завертелись клубком змей, словно я попал в черный водоворот. – Сколько ты уже под землей?

– По моим подсчетам дней пять, – пробормотал Ρинг, снова пятясь назад. – Не беспокойтесь, февр Стит, здесь внизу полно живности. Крыс и ящериц… Вполне съедобные. Хотя я предпочитаю земляные орехи, они хотя бы не пищат, когда их… хм. Но… февр Стит! Вам лучше держаться от меня подальше! Не подходите ко мне!

Я хмуро посмотрел на тени у своих ног. Пока они не нападали и словно принюхивались.

– Могу сказать тебе то же самое, – произнес я, всматриваясь в фигуру парня и его странные глаза. – Что с тобой случилось?

– Я плохо контролирую клятый Дар, – лицо Ринга исказилось, черноты в глазах стало ещё больше. – Февр Стит! Вам надо уйти! Сейчас же! Я могу причинить вам вред! Уходите!

Он сделал еще шаг назад. Мои Тени, не выдержав, сорвались вперед. И тут Ρинг вспыхнул, словно факел, черным неестественным пламенем! Я откатился в укрытие из камней, затылок обожгло жаром. Черное зарево на миг осветило туннель, и снова наступил мрак.

– Февр Стит? Вы живы? – в хриплом голосе Ринга отчетливо проступил страх.

Я посмотрел на свои Тени. Они расползлись по стенам, став чернильными кляксами на серых камнях. Похоже, огонь Ринга им не понравился.

- Φевр Стит!

– Я жив, – выбрался я из укрытия и кинул в сторону парня свой мешок. – Там еда, Ринг, возьми.

По той жадности, с которой здоровяк схватил сыр и ветчину, я понял, что земляных орехов ему было недостаточно. И пока Ринг торопливо глотал куски мяса, я мрачно размышлял о том, что нам делать дальше.

Глава 8. Апельсиновое дерево

Тяжело дыша, я посмотрела на Киара. На шее бесцветного билась тонкая голубая вена.

Моя ярость улеглась, схлынула и осталась лишь растерянность. Почему засветились идары? Что происходит?

Пальцы разжались, клинки с тихим звоном упали на пол.

Киар молчал, но взгляд стал острым, словно грань рубина.

– Ерунда какая-то. Ничего нe понимаю. Это все… невозможно! – пробормотала я. – Мне… мне надо умыться!

Торопливо вернула идары на подставку, стараясь не прикасаться к рукоятям. И сбежала в купальню, которая находилась за тренировочным залом. Повернула латунные ручки крана и сунула руки под фыркающую струю воды.

Что происходит?

Кажется, я уже ничего не понимаю! Почему засветились идары? Неужели это значит, что…

Что именно это значит, я додумать побоялась. Подняв голову, я некоторое время таращилась на свое отражение в зеркале. Отметила слипшиеся от слез ресницы, выбившиеся завитки волос и пятнышко грязи на носу. Всмотрелась внимательнее в серые и растерянные глаза. Но сколько я ни вглядывалась, ничего особенно не увидела. Потому что ничего особенно не чувствовала.

Попав в приют, я какое-то время надеялась, что появится потерянный родственник и заберет меня из Лурдена. Я ждала, несмотря на то, что настоятели качали головами и твердили, что у Вивьен Джой никого не осталось. Что я круглая сирота. А потом Ржавчина толкнул меня в сугроб и сказал: «Никто за нами не придёт, мелочь. Никто. У тебя есть только мы».

И ему я поверила больше, чем наставникам.

Я свыклась с мыслью, что моя семья – это сироты из приюта на краю Лурдена. Я даже не слишком задумывалась о том, кем были мои родители. Зачем? Я не желала испытывать сожаления о той жизни, которая могла бы у меня случиться, будь судьба более благосклонна. Я смотрела вперед и мечтала о спокойной жизни после выпуска из приюта.

И сейчас мысли о засветившихся идарах поставили в тупик.

Устав таращиться на свое отражения и искать внутри себя эмоции, я пожала плечами.

– Это какая-то ошибка, – убежденно прошептала я. – Наверное, мне достались сломанные идары. Это ничего не значит!

A даже если и значит… у меня есть дела и мысли гораздо важнее своей туманной родословной! Подышав на зеркало, я вывела на стекле букву «К».

И сразу внутри взметнулся шторм! Радость и боль, горечь и счастье… Я сжала зубы и решительно стерла букву с зеркала. Плеснула в лицо водой, поморгала. И замерла. Капля воды сползла с моей ладони, но вопреки закону мироздания не упала на пол, а устремилась вверх, медленно покачиваясь. Вслед за ней полетели и другие капли, вытекающие из незакрытого крана. Очень медленно я запрокинула голову и уставилась на потолок.

– Киар!

Дверь распахнулась моментально, и в купальне появился бесцветный. Почему-то у него в руках был все еще обнаженный клинок. Киар увидел меня – спокойно стоящую посредине комнаты – и убрал оружие, подняв белую бровь. Я ткнула пальцем вверх.

– У нас лужа на потолке! Ты когда-нибудь видел подобное?

Северянин уставился на быстро разрастающуюся водную кляксу. Капли воды продолжали взлетать и сливаться между собой. Лужа набухала, становясь все больше.

– Странно, – сказал Киар.

Я посмотрела в его лицо.

– Странно? Ты шутишь? Киар! У нас на потолке лужа! И вода течет не вниз, а вверх! И все, что ты можешь сказать – это странно? Тебе уже говорили, что своей невозмутимостью ты способен довести до помешательства?

Губы бесцветного дрогнули, но улыбка на них так и не появилась.

– Думаю, никто не осмеливался сказать мне подобное, Вивьен. Ну и потом… лорды севера высоко ценят холодную отстранённость рубиновой крови. Чувства мешают разуму. Но ты права. Лужа на потолке – это м-м-м… более чем странно.

Я открыла рот, но тут брови бесцветного взлетели еще выше, он рявкнул:

– И эта странность сейчас обрушится на нас!