Книга Возрождение времени - Баошу

Тяньмину стало невмоготу смотреть на возникшую перед ним форму. Ее выворачивающая душу красота угрожала подавить его самосознание. Он перевел взгляд и обнаружил, что кольцеобразная фигура сама является частью гораздо более грандиозной круглой структуры, заполняющей все внутреннее пространство корабля и продолжающейся за его бортами. Как в аналогии с розой, фигуры на каждом следующем уровне были подобны фигурам на предыдущем и одновременно полностью отличались от них.

Оглянувшись, Тяньмин заметил, что изумительная округлая структура преобразила весь трисолярианский корабль, который казался теперь прозрачным, но таковым не был: борта и переборки были по-прежнему сплошными, Тяньмин ясно видел их и одновременно так же ясно различал то, что лежало за ними, словно образы, схваченные разными глазами, наложились один на другой. Да и глаз было не два, а гораздо больше! Тяньмин смотрел как бы сквозь переборки и прочие барьеры, а заодно обозревал и все самые потаенные уголки корабля, даже те, о существовании которых не имел понятия, однако в то же время видел и сами переборки.

Позже, когда Тяньмин больше узнал о пространстве высоких измерений, он раздумывал, а не побывал ли в тот момент в таком пространстве. Но в конечном итоге пришел к выводу, что нет. Невероятная структура, которую он наблюдал, была отчетливо трехмерной, хотя полного обзора ему ничто не загораживало.

Бесконечно богатая и сложная сияющая форма простиралась во все стороны за пределы трисолярианского корабля, однако не слишком далеко. Всего в нескольких метрах за бортом – сквозь который Тяньмин мог теперь видеть – светящиеся дуги тускнели и исчезали на фоне звезд. Форма, представшая перед его глазами, являлась, без сомнения, не отдельным изолированным элементом, а частью еще более величественного целого. Казалось, корабль каким-то образом разрядил на себя энергию, накопившуюся в этой загадочной структуре, отчего и засветилась примыкающая к нему часть.

Позже Тяньмин узнал, что в тот момент, когда Чэн Синь отбросила пульт, гравитационно-волновые сенсоры флота различили вдали, в нескольких миллионах километров по курсу, некий едва заметный объект. Он двигался по какой-то запутанной траектории, хаотичной, как броуновское движение. Это странное перемещение заставляло предположить, что объект не был природным феноменом. Командование флота, никогда не терявшее бдительность, включило общую тревогу. Однако рядовые члены команды были слишком увлечены празднованием, так что, прежде чем были предприняты какие-либо меры защиты, загадочный объект изменил свой курс и понесся навстречу флоту почти со скоростью света. Через мгновение он уже поглотил весь флот, состоявший из нескольких сотен кораблей.

Каждый корабль теперь окружала жутковато светящаяся структура. В момент перехвата объект скорректировал свой курс и скорость так, чтобы они соответствовали курсу и скорости флота. Теперь флот и объект находились в покое относительно друг друга.

Однако структура проникла внутрь только одного корабля – того, на котором был Тяньмин.

Если быть более точным, объект воздействовал только на Тяньмина.

Поначалу Тяньмин решил, что это очередной сон-галлюцинация, наведенная его хозяевами, но вскоре сообразил, что трисоляриане при их когнитивных особенностях не способны создать такой образ. Инопланетянам не хватало художественных способностей и фантазии; изобретая кошмары, чтобы мучить или изучать Тяньмина, они руководствовались элементами, извлеченными из его памяти и подсознания, и лишь изредка вводили в сны что-то, не имеющее отношения к его собственному опыту. Эта грандиозная, прекрасная трехмерная фигура не вмещалась в их представления об эстетике и выходила далеко за пределы человеческого воображения. Нет, это был не сон.

А если это не сон, то как мог Тяньмин видеть все тайные закоулки корабля? Каким образом свет, заблокированный непрозрачными переборками, мог проникнуть в его глаза? Это было просто несовместимо с законами физики. Разум Тяньмина, пытавшегося найти ответ, хаотически бурлил.

– Потому что природа света безгранична, – прозвучал голос в его мозгу.

Нет, не голос – это была мысль. Тяньмин знал, что мысль принадлежала не ему и не трисолярианам. Пришельцы часто общались с ним, посылая электрические сигналы напрямую в его мозг, так что ощущение было ему знакомо. Эта мысль была иной. Она явилась не снаружи, она возникла в глубине его собственного разума.

В то же мгновение Тяньмин почувствовал взрыв дотоле еще не испытанной им боли – у него даже дыхание зашлось. Это была не физическая, а скорее духовная травма. Казалось, будто в его подсознание ворвался поток иных мыслей и чувств, грозя взорвать разум и затопить то, что осталось от рассудка: рождение Вселенной, небесный свет, безграничность космоса, глубина пространства… неизведанность, потаенность, страх, скорбь, радость…

Тяньмина охватил ужас сродни тому, какой почувствовал Зевс, когда Афина рождалась из его черепа. Тяньмин взвыл и схватился за раскалывающуюся от боли голову. Однако тут же принудил себя сосредоточиться и прибегнуть к приемам медитации, подобной чань-буддистской, – он выработал их в течение долгих лет, когда сопротивлялся умственным пыткам трисоляриан. Поток бурных, хаотичных мыслей застыл ледяной глыбой, а затем растекся в широкий спокойный океан.

– Кто ты? – спросил Тяньмин, когда немного пришел в себя.

I’m the Spirit.

– Я Дух.

Летнее дерево, тени в лунном свете, отражение в воде, собственный образ в зеркале…

Тяньмин почувствовал еще один массированный удар по сознанию. Разум его балансировал на краю бездны. Он переборол себя и спросил:

– Дух? Что за дух?

– Дух света.

Свет и тень, сияние и мрак, призывный зов рога и вечная тишина, морские глубины и небесный свод…

И Дух Божий носился над водами…

И сказал Бог: Да будет свет. И стал свет…

И свет пронзил тьму, но тьма не ведала света…

Еще один поток мыслей обрушился на сознание Тяньмина – он едва справился с ним страшным усилием воли. У него было чувство, будто голова вот-вот разломится пополам. Наконец он, кажется, нашел источник мучений. Голос не разговаривал с ним в обычном смысле этого слова; вместо этого он компоновал его знания и воспоминания так, чтобы выразить неизвестные Тяньмину понятия. С каждым мгновением Тяньмин получал почти безграничное количество информации. Это походило на ту бесконечно сложную светящуюся структуру: большое понятие содержало в себе значения поменьше, а каждый из них складывался из еще более мелких смыслов. Различные концептуальные уровни связывались между собой сетью прочных логических нитей, и ни одна подробность не была лишней. Однако биологический когнитивный механизм Юнь Тяньмина был настолько ограничен, что смог охватить лишь самый верхний слой и превратить его в понятные человеку лингвистические символы. Остальная семантическая структура затопила его разум, в котором память и воображение всколыхнули тайфун эмоций и идей.