Книга Холокост в Латвии. «Убить всех евреев!» - Максим Марголин

Помимо этой легальной, разрешенной законами демократической Латвии пропагандистской работы существовала еще одна и, пожалуй, главная и тщательно скрываемая нелегальная сторона деятельности «Перконкрустса».

И вовсе неспроста выступала депутат Сейма Микельсоне на августовской сессии 1933 года: «О том, что „Перконкрустс“ является преступной, фашистской организацией, у нас есть целый ряд сведений, ведь деятельность „Перконкрустса“ ведется в двух направлениях. Снаружи — сравнительно невинная легальная вывеска, но на нелегальных сходках и заседаниях проводится в жизнь вторая деятельность, которая направлена на то, чтобы готовить переворот».

В этом смысле интересны показания двадцатидевятилетнего декоратора и студента архитектурного факультета Латвийского университета Альфреда Аузы, которые он давал в НКВД в августе сорокового года. Ауза подробно рассказывал о руководстве «Перконкрустса», в состав которого кроме Целминьша и Шилде входили: адъютант Целминьша Андерсонс, руководитель рижского отделения организации доктор Плакис, руководитель студенческой фракции «Перконкрустса» Александр Риекстыньш. Комендантом «главного лагеря» по адресу Бруниниеку, 25 был некто Бернарчик. Помимо «главного лагеря» был еще и «центральный лагерь» — он располагался в первой квартире дома номер 8 по улице Меркеля.

Состав функционеров «Перконкрустса» был достаточно пестрым — ассистент медицинского факультета Фелсбергс, мясник Крауклис, санитар психиатрической клиники Брунавс, техник завода ВЭФ Шире. Организация располагала своими людьми во всех слоях общества, но особенно тесные связи стремилась поддерживать с армией, полицией и айзсаргами — военизированной организацией типа национальной гвардии в США.

«Перконкрустс», в состав которого входило несколько сот человек, широко разворачивался. Рига была разбита на блоки (каждый блок обычно включал в себя один или несколько городских кварталов), которые объединялись в районы. В каждом блоке обязательно должны были проживать несколько активных членов организации, любой район имел начальника, который, во-первых, собирал членские взносы у всех проживающих в нем перконкрустовцев, во-вторых, отвечал за распространение листовок и организовывал нелегальные собрания.

Координация действий и связь между руководителями районов осуществлялась через специальных связников, в числе которых были, например, служащий таможни Спалиньш, рабочий лакокрасочной фабрики Менготс, рабочий завода «Вайрогс» Приедниекс. Сам Ауза из рядового члена «Перконкрустса» вырос до старшего блока, а к весне 1934 года стал начальником района.

А в ночь с 15 на 16 мая 1934 года произошел ульманисовский переворот. С этим путчем, организованным и осуществленным министром-президентом Карлисом Ульманисом, связано немало разных странностей, вполне достойных отдельного разговора.

Ну, во-первых, загадочный вояж Ульманиса осенью 1933 года на воды известного германского курорта Бад-Наугейма, предпринятый, следуя официальной версии, для поправки пошатнувшегося здоровья. Однако среди некоторых историков бытует мнение, что будущий отец нации поехал в Германию не столько за лечением на целебных водах, сколько для того, чтобы присмотреться к тамошнему опыту государственного управления (нацисты уже более полугода находились у власти в Германии) и перенять «все ценное». Некоторые ученые считают, что Ульманис неофициально встречался с Гитлером. Кроме того, с ним немцы вели какие-то глухие разговоры насчет получения концессии на строительство Кегумской ГЭС, для которого в самой Латвии не было ни денег, ни мощностей. Однако же не сторговались, и концессия в итоге досталась шведам.

Во-вторых, указ о введении на территории Латвии военного положения, расклеенный на стенах домов дворниками под бдительным наблюдением полиции, а фактически официальное объявление о государственном перевороте, был украшен подписями министра-президента Карлиса Ульманиса и военного министра Яниса Балодиса, но самой главной подписи — президента Латвийской Республики Альберта Квиесиса — под ним не было. Люди много судачили на этот счет.

Масло в огонь подлило неудавшееся покушение на Ульманиса, которое совершил — кто бы вы думали? — Квиесис-младший, сын президента Латвийской Республики, студент университета. Бравый адъютант Ульманиса полковник-лейтенант Лукин ранил Квиесиса-юниора, того спешным порядком вывезли на самолете в одну из частных клиник в соседней Эстонии, а дело замяли.

Рахитичная латвийская демократия рухнула, сраженная вовсе не молодцами «Перконкрустса», а одним из руководителей страны. К чести Ульманиса надо сказать, что переворот прошел гладко, без сучка и задоринки, да его никто и не ожидал. Возможно, Ульманиса на путч подвигли кровавые события в Австрии в том же 1934 году, где правые под руководством Дольфуса подавили рабочие выступления, а может быть, и успешный пример соседей — переворот в Эстонии, совершенный Пятсом и Лайдонером 12 марта 1934 года.

А что же «Перконкрустс» и его вожаки? Рассказывают, что наутро после события Целминьш метался по Риге, стремясь во что бы то ни стало связаться с канцелярией Ульманиса. Он всерьез претендовал на министерский портфель в новом кабинете, и недаром: политическая программа «Перконкрустса» была практически осуществлена Ульманисом, все партии запрещены, с демократией покончено. И вроде бы он дозвонился, но адъютант министра-президента Лукин сухо и надменно объявил незадачливому вице-директору департамента Министерства финансов, что вакансий в составе кабинета не осталось и в его услугах никто не нуждается.

Не пришло, не пришло еще время Целминьша, Шилде и иже с ними, еще семь лет оставалось до кровавого лета 1941 года…

Оскорбленному в лучших чувствах истинного националиста Целминьшу не осталось ничего другого, как возобновить подпольную деятельность своей организации, с горькой злобой обрушиваясь в листовках теперь уже на ульманисовский государственный порядок. Летом 1935 года политохранка разогнала «Перконкрустс», но он вновь обнаружился в подполье.

К этому времени Альфред Ауза стал руководителем группы боевиков Густава Целминьша. Посвящение в боевики происходило на конспиративной квартире по улице Матиса. Комната с тщательно занавешенными окнами была скудно освещена одной свечкой. На столе, где лежал текст выспренной клятвы, стояло фото Целминьша. Оно выполняло функцию иконы, на которой клялись. К лику Целминьша были обращены слова молодцев, приносивших клятву. Подписываться под нею следовало, естественно, кровью, а потом каждому боевику «Перконкрустса» на правой руке чуть ниже локтя татуировали специальный значок, свидетельствующий о принадлежности его владельца к лейб-гвардии организации. Именно по этому знаку их впоследствии опознавали и ловили агенты политохранки.

9 мая 1935 года во время распространения прокламаций, напечатанных на подпольном ротаторе все тем же вездесущим Аузой (тираж их был немалый — 8000 экземпляров), полиция произвела массовые аресты связников и боевиков «Перконкрустса». Листовка эта, сообщаю для интереса, почему-то называлась сообщением № 36 и содержала в себе отчет о годе подпольной деятельности организации.

Всего было арестовано 126 человек, но для 95 из них происшествие завершилось легким испугом — прокуратура их дела в суд не передала, остальных судили, сроки все получили маленькие, тот же Ауза отсидел два года. «Перконкрустс» перестал существовать.