Книга Серебряная кровь - Рейчел Хартман

– Очень рад наконец с вами познакомиться, – сказал Жоскан и выдвинул для меня стул. Его низкий голос совершенно не сочетался с худощавой внешностью. – Моя прапрабабушка говорила мне…

– Да-да, замолкни уже, – ощетинилась дама Окра. – Я хотела сказать о другом. Я ему доверяю. В течение многих лет правда обо мне была известна лишь ему и его матери, и они никому меня не выдали. Его мать шьет мне платья и помогает выглядеть по-человечески. – Она поправила свою внушительную накладную грудь, чтобы придать этим словам особый вес. Жоскан галантно сделал вид, что очень увлечен содержимым своей чашки. – Он с десяти лет служит герольдом и ездит по стране, – продолжила дама Окра. – Ему известны все деревни и дороги.

– Большинство, – скромно поправил ее Жоскан. Несмотря на всю язвительность дамы Окры, в голубых глазах юноши светились веселье и привязанность к пожилой родственнице.

– Ему известны лучшие дороги, – гаркнула дама Окра. – Те, о которых стоит знать. Еще он будет вашим переводчиком. Он уже попросил знакомых глашатаев выехать вперед и сообщить всем, что за любую информацию об отшельниках и художниках положена награда. Я полагаю, это сэкономит вам время. И он знает, что вам нужно вовремя добраться до Самсама, чтобы…

Внезапно дама Окра застыла на месте с невидящим взглядом и болезненным выражением на лице.

Абдо, успевший занять свободный стул и взять себе чашку кофе, бросил взгляд на Окру, а затем на парадный вход. «Жаль, что вы не видите этого, мадамина Фина. У дамы Окры видение. Свет души исходит от нее, словно молния. От ее головы к двери тянется огромный колючий палец». – Для наглядности он сопроводил свои слова жестом.

«Значит, ее видения все-таки могут рождаться в голове? – уточнила я. – Она говорит, что они появляются в желудке».

«Вероятно, она не может отличить одно от другого», – лукаво отозвался Абдо.

Дама Окра дернулась всем телом и пришла в себя.

– Святые на Небесах! – вскрикнула она. – Что это за существо на пороге моего дома? – Она вскочила на ноги и побежала в холл. В ту же секунду в дверь постучали.

Я побежала за ней. Я не успела рассказать ей про Зяблика.

– Пока вы не открыли… – начала я, но было слишком поздно.

– Ааа! – взревела она. Ее голос сочился отвращением. – Серафина, это ты пригласила сюда этого человека? Он же разносчик чумы! Нет, сэр, я не позволю вам занести заразу в мой дом. Идите на каретный двор и раздевайтесь!

Доктор снял свой засаленный фартук и перчатки, а потом сменил одежду, но зловещая маска с клювом осталась на его лице. Я была склонна согласиться, что его сапоги действительно чересчур грязны, чтобы ходить в них по изящному паркету дамы Окры. Я протиснулась мимо нее, и она негодующе фыркнула.

– Оставьте сапоги здесь, – сказала я доктору. Он поспешно стащил с себя обувь. Я взяла его под руку и сказала: – Мы рады вам. Простите, я не успела предупредить ее о вашем приходе.

Я привела нашего нового гостя в столовую. Дама Окра последовала за нами, что-то бурча себе под нос. Увидев нас, Жоскан снова вскочил на ноги и с криком: «Буон арриве, доктор Базимо!» – выдвинул ему стул.

– Ты знаешь этого упыря? – вопросила дама Окра, переводя разговор обратно на гореддийский. Она застыла в дверном проеме, настороженно сложив руки на груди.

– Доктор Базимо сообщает графу Пезавольта о том, как обстоят дела с чумой, – радостно пояснил Жоскан. – Они пытаются предотвратить новую эпидемию. Это благородное дело.

Доктор присел на самый краешек стула, зажав руки между коленями и с тревогой глядя на нас сквозь линзы маски.

– Он один из нас, – сказала я даме Окре. – Мы нашли его сегодня утром.

– Так снимай маску. Святая Пру, ты же в компании друзей! – воскликнула дама Окра отнюдь не дружелюбным голосом, не делая ни шага вперед.

– Если не хотите снимать, это совсем необязательно, – я попыталась смягчить эффект от ее приказа.

Поколебавшись несколько мгновений, доктор Базимо стянул маску, которая слегка походила на сумку. Перед нашими глазами предстало ровно то, что я ожидала. Я предупреждала даму Окру, но та все же не смогла сдержать вздох удивления. Жоскан отвел глаза и быстро глотнул кофе.

Под кожаным клювом маски скрывался настоящий – крепкий и плотный, как у зяблика. Но в отличие от птичьего клюва, по его краям виднелись зазубрины, напоминающие драконьи зубы. У него не было носа – только ноздри на клюве. Лысый, с пятнами на голове и худощавой старческой шеей, он походил на канюка, но ни одна птица не смотрела на мир такими умными и печальными глазами – глазами цвета летнего неба.

– Пожалуйста, зовите меня Недуаром, – напряженно проговорил доктор. Речь давалась ему нелегко. Я видела, с каким трудом ворочается его черный язык внутри жесткого клюва. Когда же ему требовалось округлить губы, которых у него не было, он издавал странный щелкающий звук. – Этот малыш сказал, что вы все полудраконы. А я всегда думал, что я один.

Я сидела напротив него. Закатав левый рукав, я показала ему серебряные драконьи чешуйки, оплетавшие мое предплечье. Недуар нерешительно потянулся ко мне и дотронулся до них.

– У меня они тоже есть, – мягко сказал он. – Вам повезло, что вы избежали этого. – Он жестом показал на свой клюв.

– Похоже, что драконье естество проявляется у всех по-разному, – уточнила я. Абдо услужливо высунул свой чешуйчатый язык.

Недуар задумчиво кивнул.

– Это меня не удивляет. Удивительно другое – то, что драконы и люди вообще могут производить потомство. А вы?.. – Он указал на Жоскана.

– О нет. Я не один из вас, – ответил герольд. Он побледнел, но храбро попытался улыбнуться.

Дама Окра нехотя произнесла:

– У меня есть хвост. И – нет, показывать его тебе я не стану.

Недуар взял чашку кофе из рук Абдо и едва слышно его поблагодарил. Наступила неловкая пауза.

– Вы выросли в Сегоше, Недуар? – мягко спросила я.

– Нет, я родился в деревеньке Базимо, – отозвался он, помешивая кофе, хотя даже не положил в него сахара. – Сбежав из дома, моя мать отправилась в монастырь святой Лулы и попросила монахинь, чтобы они ее приютили. Она рассказала им, что мой отец был драконом, но они не верили ей, пока не увидели мое лицо.

– Вы родились с… – я нарисовала в воздухе клюв. – Мои чешуйки проявились, когда мне исполнилось одиннадцать. А у Абдо они выросли в… шесть лет, да? – Я бросила на мальчика вопросительный взгляд. Он кивнул.

– Моя чешуя тоже образовалась не сразу, – сказал он. – А вот лицо, к сожалению, всегда было таким, каким вы его видите. Мать умерла при родах, но монахини всегда заботились обо мне, несмотря на все уродство – святая Лула покровительствует детям и глупцам. Они воспитали меня и дали мне образование. Они любили меня как родного сына. Выходя за пределы монастыря, я надевал маску. Сначала жители деревни боялись меня, но я всегда вел себя спокойно и миролюбиво. В конце концов они меня приняли.